– Не в наших обычаях воевать в поле, – заговорил один из воинов. – Но если ты скажешь, мы пойдем за тобой.

Все остальные эльфы согласно закивали и подняли вверх руки в молчаливом жесте одобрения, принятом среди лесного народа. Все обитатели Высокой Рощи единодушно доверяли свою жизнь военному лидеру.

Амарил кивком поблагодарил собратьев и задумался. Долгое время эльфы, со свойственным им терпением, молча ожидали его решения, оставаясь в тени деревьев. Ночная темнота сгущалась над лесом, и только пение птиц да стрекотание сверчков нарушало тишину.

Но вот сумерки вздрогнули от протяжного женского крика, пронзительного, отчаянного и полного боли. Эльфы настороженно замерли, пальцы крепче сжали луки, мышцы напряглись.

– Оставайтесь на местах, – тихо приказал Амарил, но и его лицо исказилось от душевной боли. – Они пытаются нас выманить. Лучники из амбара перебьют нас всех раньше, чем мы доберемся до своих сестер. Наша гибель лишь ускорит их казнь.

– Что же делать? – спросил подошедший к нему Корригаш.

Амарил с загадочной усмешкой вытащил из-за пояса костяной кинжал и перерезал ремешок, стягивавший его рыжие волосы на затылке. Вместе с волосами освободились и различные предметы маскировки, позволявшие яркой шевелюре не слишком выделяться в лесу: перья, хитроумно вплетенные стебли трав и сухая камышинка, срезанная еще весной на Лебяжьем озере. Вождь ловко выпутал камыш из волос и привязал его к древку стрелы. Затем, после короткой молитвы, объяснявшей мотив его поступка, он рассек кору сосны, чтобы выступил густой смолистый сок. Несколько капель смолы он соскреб кинжалом и обмазал камыш, а потом попросил у своих воинов стальной нож.

Корригаш без слов протянул ему свой кинжал. В его черных глазах отразился священный ужас, и лица всех эльфов вокруг отразили то же чувство, когда Амарил ударил сталью по камню. Задумка Амарила представлялась лесным жителям немыслимой, поскольку в их мире не было врага более беспощадного и разрушительного, чем тот, которого он призвал в помощники.

– Поле заросло свежими, сочными растениями, – сказал Амарил, высекая вторую искру. – Кроме того, между амбаром и лесом течет ручей. Строение сгорит, но огонь не перекинется на деревья. А как только люди выбегут из дома, мы нападем на них. Они выманивают нас на открытую местность; мы поступим точно так же.

– За это время они перебьют всех своих пленников! – протестующе воскликнула Тамра.

– Не перебьют, – уверенно возразил Амарил. – Они будут их мучить, но оставят в живых до тех пор, пока надеются уничтожить нас. Я не слишком хорошо знаю людей, но одно усвоил точно: их главарь не откажется от своего плана, пока не смоет кровью нанесенное мною оскорбление.

Еще один крик пронесся в ночи. Амарил болезненно поморщился и склонился над своей смертоносной стрелой. Он снова ударил сталью по камню; на этот раз искра упала на пропитанный смолой камыш. Эльф осторожно подул, и импровизированный факел занялся огнем. С неожиданной для его хрупкого тела силой он до отказа натянул тетиву. Затем на мгновение замер, поднял лук и нацелился поверх верхушек деревьев. Наконец он выстрелил и одновременно издал крик атакующего ястреба.

Объятая пламенем стрела пронеслась в темноте падающей звездой и опустилась на слой выложенных для просушки листьев табака, окружавший деревянный амбар. К небу поднялась струйка дыма, затем вспыхнул огонь, а стрелы эльфов не дали людям потушить возникший пожар.

Из дома понеслись яростные проклятия и испуганные крики, но вскоре люди были вынуждены покинуть загоревшийся амбар и выскочить в темноту ночи.

– Стреляйте, пока можете, деритесь врукопашную, когда настанет необходимость, – сосредоточенно напутствовал Амарил своих соплеменников. – И держите наготове второй комплект оружия – надо вооружить тех пленников, кто в состоянии сражаться. А ты, сестренка, оставайся здесь и жди нашего возвращения.

Но недавняя пленница схватилась за стальной кинжал в его руке.

– Я отомщу за свою мать! – выкрикнула она, не дав Амарилу возразить, а потом показала костяной кинжал, отданный ей Тамрой.

– Ты бесстрашный и яростный воин, но ты ранена, – ласково заметил он.

– Я еще могу сражаться, – настаивала девочка. Лихорадочно блеснув глазами, она взяла его руку и поднесла к губам. – И я пойду за тобой до самой смерти и дальше!

С этими словами маленькая эльфийка выбежала из леса, и ее тоненький силуэт на мгновение возник на фоне разгоревшегося пламени. Остальные эльфы последовали ее примеру. В поле отряд бесшумно развернулся цепью, словно стая волков.

Амарил и Корригаш обменялись взглядами и побежали следом.

– Интересно, почему из нас двоих именно ты стал вождем? – спросил на бегу темноволосый эльф. – Я ведь могу шутя превзойти тебя и в беге, и в стрельбе, и в рукопашной борьбе.

Мимолетная улыбка смягчила напряженное лицо Амарила.

– Я запомню твой вызов, мой друг, и непременно отвечу на него немного позже. Так до чего ты додумался?

– Ты знаешь, когда надо выступать, – ответил Корригаш.

Черные глаза Амарила неотрывно следили за отважной девочкой. Она первой столкнулась с солдатами. Хрупкая фигурка была едва видна в клубах дыма, тем более что эльфийка нагнулась над упавшим человеком, но ее рука снова и снова поднималась для удара, и кинжал без устали поражал цель.

Амарил кивнул, признавая справедливость слов своего друга, хотя сам об этом никогда не задумывался. У Корригаша был особый дар выражать емкие мысли в нескольких словах.

– Солнце в зените и два, – торопливо бросил ему сквозь зубы Корригаш, обозначая направление удара.

Амарил инстинктивно поднял лук и послал стрелу вправо. Клубы дыма в этот момент расступились, и за ними показался один из охранников; из его груди торчала эльфийская стрела, а на лице застыло удивление. В сжатой руке все еще вращался обрывок цепи. Тяжелая цепь обвилась вокруг кисти охранника, послышался треск сломанной кости, но когда человек открыл рот, чтобы закричать, с его губ сорвался лишь сдавленный хрип.

Амарил отвернулся, он не любил смерть в любых проявлениях. Он прикоснулся к руке друга в благодарность за предупреждение и выхватил кинжал. Теперь времени на разговоры не осталось. Битва отдавалась в ушах дьявольской какофонией ревущего пламени, отчаянных криков боли и ярости и оглушительного стука сердец. Два эльфа встали спиной к спине, чтобы вместе противостоять тому ужасному явлению, которого они оба давно опасались и не понимали: войне против людей.

Дверь таверны «Прыжок кита» распахнулась с таким грохотом, что на противоположной стене задрожали стекла выходящих на гавань окон. В общую залу, словно на крыльях летней бури, ворвалась женщина, похожая на эльфийку. Несмотря на слишком большой рост, она была черноволосой и очень бледной – изумительное сочетание, часто встречающееся среди лунных эльфов. Яркие голубые глаза сверкнули магическим пламенем, и в общем зале таверны мгновенно стихли все разговоры.

Хозяин заведения, хафлинг по имени Сандуск Трюфель, с беспокойством наблюдал за стремительно приближающейся женщиной, словно за грозовой тучей.

– Где Каррейг Макумайл? – выкрикнула эльфийка и, чтобы усилить впечатление, громко хлопнула ладонями по полированной деревянной стойке.

Хафлинг с удовольствием отметил, что ее мелодичный, несмотря на сильное раздражение, голос говорил о наполовину эльфийском происхождении. Он не был плоским, как человеческие голоса, но и не столь музыкальным, как у чистокровных эльфов. Для Сандуска и люди, и эльфы были источниками беспокойства, но потомки смешанных браков, по мнению бармена, были более предпочтительны, чем чистокровные представители обеих рас. В Зазеспуре довольно хорошо относились к полуэльфам, но они всегда ходили по острию ножа и, как правило, сами это отлично сознавали. Недавний всплеск расовых конфликтов поставил полуэльфов в еще более сомнительное положение, и им оставалось только следить за своим поведением и не вмешиваться в чужие дела.