— Я более не подданная Рима, великий король и правитель триновантов! Я стою перед тобой, как королева бриттов, свергнутая Римом. Я хочу отомстить.

Он кивнул.

— Я слышал, что римляне сделали с тобой в Камулодуне, нашей бывшей столице, которую украли у нас сначала катувелланы, а затем римляне. Я слышал также и о том, что случилось с твоими детьми.

Я оплакиваю ваше горе и оскорбление, вам нанесенное. Преступление против твоих детей не может быть прощено. Но я спрашиваю снова, Боудика, почему Мандубрак должен впускать того, кто однажды приникал к Риму, как дитя к груди матери? Годами ты и твой муж с презрением смотрели на тех из нас, кто подвергался грабежам, оскорблениям и насилию римлян, пока вы становились все богаче и жирнее на торговле с нашим врагом.

— Я пришла, великий король, чтобы выказать тебе уважение, признать свои ошибки и просить прощения за высокомерие, с которым мы относились к тебе, Мандубрак. Мы, ицены, ошиблись, когда подчинились Риму. Я и мой муж были неправы. Теперь я это вижу и потому пришла на коленях молить тебя понять и простить.

Все были ошеломлены ее речью. Боудика преклоняла колени перед их королем. Она, столь гордая и непреклонная!

— Выслушай же меня, Мандубрак. Моя семья понесла за наши ошибки тяжелую кару. Теперь пришло время платить Риму, но не несколькими смертями, как во время восстаний на западе, а горами тел, высокими, словно деревья в лесу. Не только разгромом одного легиона, но поражением всей армии, которая посмела вступить на священную землю бриттов.

Мандубрак покачал головой и произнес:

— Многие пытались победить римлян, но проиграли. Многие жены оплакивают мужей, погибших в борьбе с завоевателями. Вы с Прасутагом приветствовали римлян как гостей, и теперь ты здесь, потому что хочешь отомстить? Боудика! Я скажу тебе так. Много есть тех, кто справедливо жаждет возмездия. Дух Каратака ждет отмщения за его страдания, духи всех друидов, убитых на острове Англси, жаждут того Же. Но если ты пришла сюда просить помощи моих людей в возмездии за то, что сделали твоей семье римляне, то мой ответ — «нет». Когда придет время, я и мои люди поднимемся для нашей битвы, но не для твоей.

Взгляды всех триновантов обратились к Боудике. Медленно и царственно она пересекла оставшуюся часть залы и встала перед королем.

Склонив голову, она произнесла:

— Мандубрак прав, говоря, что есть те, кто жаждет возмездия больше. Пока бритты, как звери, скрывались в пещерах и храбро сражались с легионами, мой муж и я лежали на мягких постелях, ели фрукты и пили вино. Но я получила горький урок. Я поняла, что укус римской змеи глубок и опасен, я понимаю, отчего Мандубрак гневается на меня и иценов за наши ошибки в прошлом. Чтобы отомстить за себя и своих детей, я хочу преподнести империи такой урок, чтобы на улицах выли римские вдовы, пока кровь их мужей будет питать души бриттов. Я хочу так задеть императора, чтобы он на все времена возненавидел имя бриттов. Когда Боудика это сделает, люди сложат песни о том времени, когда бритты отбросили римлян и отомстили за все зло, что те совершили. Я, Боудика, готова собрать войско иценов. Тысячи соберутся вокруг моего меча. Они будут хорошо вооружены, они будут бесстрашны, и они посвятят жизнь свою мести за преступления, совершенные против рода Прасутага и всех иценов. Но этих тысяч людей недостаточно, чтобы сокрушить мощь римлян. Мне нужны воины других племен, которые смогут сражаться со мной плечом к плечу. Я здесь, Мандубрак, чтобы призвать тебя и твоих людей присоединиться к иценам в величайшей битве, в какую мы когда-либо вступали.

Король вдруг рассмеялся:

— Ты хочешь, чтобы мы пошли с вами? Поэтому ты пришла, Боудика? Я чувствую твою ярость и понимаю причину, что тобою движет, но почему я должен губить своих людей, делая то, что не удалось Каратаку?

— Потому, великий король, что в отличие от Каратака, друидов и всех тех, кто погиб от римского меча, я знаю, как действуют римляне. Я знаю их мысли, я изучала их битвы и военные хитрости, знаю их силу и слабости. Каратак проиграл, потому что вел толпу. Он был храбр, но не знал, как будут воевать с ним римляне. Многие погибли, потому что он не понял: когда на нас напали римляне, мир изменился. Сражайся Каратак с ними как римлянин, их в Британии сегодня не было бы. Я пришла сюда, чтобы молить о понимании и твоей братской поддержке. Но это последний раз, когда ты слышишь мольбу Боудики. Присоединись ко мне в битве против римлян, и тогда все мы будем непобедимы и навсегда освободим наши земли. Поверь, я объединю воедино все племена Британии в самую большую и могущественную армию из всех, что мы видели. Я создам войско из племен на севере и юге, западе и востоке. В нем, великий король, не будет иценов, триновантов. Там будут только бритты.

— И кто поведет эту великую армию?

— Все правители. Вместе. Каждое племя будут направлять свои вожди, которые станут совещаться и составлять план битвы. Вместе мы сможем победить римлян. Ты и твой народ — вы присоединитесь ко мне? — воскликнула вдруг она и, выхватив меч, вскинула его над головой.

И еще до того, как Мандубрак успел ответить, сотни голосов, как один, издали возглас согласия.

Мужчины выхватили оружие, и в зале вырос лес сверкающих клинков.

— Твои люди ответили, Мандубрак, — улыбаясь, шепнула Боудика.

60 год н. э. Дворец императора Нерона

Афраний Бурр, друг и советник императора, снова перечитал свиток, потом вернул его Сенеке.

— Ты глуп, ибериец, — сказал он. — Глуп и жаден. Твои действия вызовут большое негодование, и римским солдатам дорого придется заплатить за твою алчность.

— А ты, солдат, — груб, несдержан и невежествен. Ты готов разграбить императорскую казну, лишь бы заплатить за шлюху в портовой таверне.

— Микроцефал! — парировал Бурр.

— Мошенник! — не остался в долгу Сенека.

Они посмотрели друг на друга.

— Выпьем? — спросил Бурр.

— Мне как обычно, только в этот раз поменьше пряностей. Меня вчера полдня мучил кашель, я уж подумал, что ты пытался меня отравить.

— А это идея! Интересно, отравление философа считается преступлением? Думаю, Сенат бы меня наградил.

Он передал Сенеке чашу с вином и уселся рядом. С этого места открывался чудесный вид на город.

— Но подумай, Сенека! Потребовав назад такие деньги, ты точно устроишь проблемы для наших людей.

— У нас достаточно войск, чтобы справиться с кем угодно. Императору нужны деньги…

— Но это — твои деньги. Ты одолжил их когда-то Клавдию и теперь требуешь обратно именем Нерона. Император не увидит из них ни единой монеты, так в чем же его выгода?

Сенека воззрился на собеседника в изумлении:

— Откуда ты об этом узнал? Я никому не говорил. Все расписки хранятся у меня.

Бурр пожал плечами:

— Не только у тебя хорошие осведомители.

— Твои люди служат у меня?! — возмутился Сенека.

— Двое. А у меня твоих — трое… Тот, кто меня одевает, тот, кто отвечает за вооружение, и еще мой казначей. В самом деле, Сенека, неужели ты думал, что я об этом не узнаю? Ты платишь им половину того, что плачу я. Чтобы они рассказывали тебе басни обо мне! — Бурр расхохотался.

Сенека вздохнул:

— Ничего, теперь ко мне вернутся мои деньги…

— И еще десять миллионов. Так я тебя снова спрашиваю… Если на время забыть о твоей жадности самого богатого человека в империи, то почему ты решил так нажать на бриттов и вернуть долг? Я уже видел такое раньше, старый друг, и это всегда вело к восстаниям и бунтам. Мы, римляне, непревзойденные завоеватели, но с покоренными племенами обращаемся отвратительно и высасываем такое количество денег, что остается только удивляться, насколько мы истощаем империю, и все — только для выгоды одного Рима.

— Но ты, как и я, прекрасно знаешь, — за все нужно платить. Дороги, мосты, армия, еда для народа и…

— Игры на арене, которые тоже истощают наши запасы. Но деньги, которые ты возвращаешь, пойдут не императору, а только тебе. Рим и император не получат ничего, а ты вызовешь в Британии восстание. Ты и так не нуждаешься в деньгах.