Когда последняя из лодок отошла от берега и основная часть переправлявшейся армии была уже почти на середине пути, тишину разорвал громкий бой барабанов. Испуганные лошади начали ржать и уже не слушались своих седоков.

— Что это? — спросил один из солдат на лодке Светония.

— Это барабаны друидов, — ответил другой, дольше остальных служивший в Британии. — Я слышал их раньше. Когда они вырезают сердца людям, они делают так, чтобы сообщить своим богам, что собираются принести человеческие жертвы.

Светоний почувствовал внезапный страх своих людей. Он взглянул на берег. Вдруг, будто бы из воздуха, на нем появились тысячи бриттов. У некоторых были мечи и копья, но большинство были безоружны, многие были совсем голыми, и мужчины, и женщины — все раскрашены синим. Зрелище было ужасным, словно видение из самых глубин мира теней. Среди воинов мелькали сотни жрецов-друидов. «О Юпитер, — подумал он, — все колдуны собрались здесь!»

Все разговоры в его лодке и на других сразу оборвались, как только римляне с ужасом увидели эту огромную армию, которая словно бы ниоткуда появилась на берегу. Но больше всего ужасали друиды и жуткий грохот их барабанов.

Друиды подступили ближе к воде и вдруг запели устрашающую песню. Поднимая сжатые кулаки и завывая, они предрекали римским солдатам смерть. Они вскидывали руки к небу, призывали своих богов спуститься и поразить римлян.

Люди Светония были уже близки к панике. Они могли сражаться с огромной армией, даже если уступали ей в численности три к одному, но ничего не могли поделать со страхом перед друидами, этими демонами из бездны. Все гребцы замерли, лодки начало сносить легким течением, а римляне все не могли оторвать глаз от устрашающего зрелища. Они не преодолели еще и половины пути, но были уже близки к поражению.

Внезапно жрецы расступились, и вперед, на мелководье, выскочили страшные существа. То были не обычные женщины, и даже не фурии, но настоящие гарпии. Их жуткие лица были раскрашены синим и коричневым, глаза были похожи на бельма мертвецов, а волосы, измазанные белой глиной, торчали, словно стрелы. Вопя и трясясь как в падучей, они заклинали римлян уйти или умереть на этом берегу.

Воздух, еще недавно ласкавший утренней свежестью, весь наполнился бормотанием и проклятиями друидов, скрежетом голосов существ, лишь отдаленно напоминавших женщин, и грохотом барабанов. Светоний оглядывал лодку за лодкой и понимал, что грядущая битва уже почти проиграна. Его люди, даже если и высадятся на землю, так скованы ужасом, что не смогут сражаться.

Отчаянно стремясь перехватить инициативу, Светоний встал на носу лодки и что было сил запел непристойную песню римских таверен.

Словно очнувшись от дурного сна, солдаты посмотрели на своего полководца. Они были изумлены. Обычно суровый и строгий, Светоний не просто улыбался, но почти смеялся и пел грубую песню о женщине, которая притворилась мужчиной, пробравшись в армию, чтобы соединиться со своим любовником.

Постепенно, один за другим, эту песню подхватили все солдаты в лодке. Сначала они пели негромко, но затем, черпая друг у друга силы, запели во весь голос. Потом и ближняя лодка, а затем и все остальные присоединились к ним. К моменту, когда лодки приблизились к суше, вопли женщин и крики друидов совсем потонули в песне о женщине, которая каталась в пыли со своим любовником перед всем легионом.

Светоний нанес первый удар, освободивший римскую армию от наваждения. Рискуя жизнью, он приказал ближайшим лодкам подождать, чтобы его посудина первой достигла берега, и затем, впереди своих людей, спрыгнул на землю и прокричал:

— За Сенат и народ Рима! За императора и все, ради чего мы живем! Сила, честь и слава армии!

Прямо против них бесновалась кучка друидов, они размахивали белыми костями и выкрикивали проклятия. Женщины делали непристойные жесты.

Светонию нужно было теперь доказать, что перед ними — не воины. Он подбежал к самому высокому жрецу, глаза которого горели ненавистью, выхватил меч и одним мощным ударом снес тому голову. Тело друида рухнуло на песок, и руки вытянулись, словно пытаясь схватить голову, укатившуюся в море.

Гарпии зашипели и бросились на него, но Светоний быстрыми взмахами меча разрубил одну пополам, а другим отсек руки. Его люди издали боевой клич римлян и набросились на друидов, рубя, круша и убивая все, что оказывалось перед ними. Светоний был даже удивлен тем, что не встретил серьезного сопротивления. И он оказался настолько оглушен криками и шипением безумных женщин, что почти не слышал, как к берегу пристали остальные лодки и его люди с воплями ярости и воинственными кличами набросились на противника.

Толпа друидов рассыпалась. Они повернулись и побежали с берега, но римляне настигали их и на склоне холма; одним они вонзали мечи в спину, других пронзали копьями.

Светоний оглядел побоище, не в силах понять, почему это войско, отряды которого столь яростно нападали на него до переправы, теперь словно не желало сражаться. Почему вперед выступили только друиды и гарпии? Почему сами воины бриттов не спустились с холмов и не защитили свой остров от римлян? Похоже, он рано успокоился. Когда женщины и жрецы пали на песок под безжалостными ударами не боявшихся больше римлян, рык ненависти вырвался у кельтских мужчин и женщин, стоявших на траве дальше от воды. Те, кто был с оружием, воздели его к небу, безоружные просто потрясали голыми руками, и все они вдруг устремились к римлянам.

Увидев это, Светоний закричал:

— Стоять, воины! Придержите мечи! Поднять копья! Приготовиться к атаке!

В дальнейших приказах не было нужды, все должно было пройти, как на военных учениях. Здесь не нужна была «черепаха» или какой-либо иной строй, как при сражении против профессиональной армии или кавалерии. Противники были простыми крестьянами, варварами, каннибалами, кто-то из них был вооружен мечами и копьями, другие — деревянными палками, но большинство, бросая себя на смертельно опасную линию римского легиона, не имело оружия вовсе.

Покачав головой от отвращения к предстоящей бойне, Светоний отдал солдатам другой приказ:

— Построиться в шеренги! Приготовить оружие; первый ряд — копья, второй — мечи! Всадники, собраться на флангах и приготовиться окружить врага!

Быстро и точно выполняя приказ, римляне выстроились в двойную линию. Первыми вступили в бой солдаты с копьями. Ни один из римлян не был до сих пор даже ранен. Тех варваров, которым удалось избежать копий, добивали мечами в спину. Горы тел кельтов росли так быстро, что уже мешали продвижению солдат. Но окончательный удар нанесли всадники. Кавалерия, двигаясь по берегу на юг и север, ударила бриттам в спину, всадники срубали головы мужчин и женщин, и те падали, словно подсеченные колосья.

На разгром тысяч бриттов почти не потребовалось времени, все они теперь лежали на песке мертвыми и изуродованными. Песок, пропитавшись кровью, казалось, уже не мог впитать больше ни капли, и кровь стекала в море, окрашивая волны в розовый цвет.

Римская армия покинула свой лагерь на противоположном берегу теплым утром, когда солнце еще касалось гор на востоке. К тому времени, когда последний бритт — кельт, друид или гарпия — прекратил сопротивление, солнце достигло всего лишь середины неба.

Светоний оглядел поле битвы. Были ли это те самые бесстрашные воины, с которыми его армия сталкивалась, когда шла через земли добуннов или ордовиков, — те, что ужасали и с легкостью убивали опытных солдат? Те, что бесстрашно нападали и затем растворялись в ночи? Те, к кому Светоний питал даже некоторое подобие уважения? Разве это были они? Те, кто умирал сейчас на берегу или лежал мертвым, едва ли могли назваться воинами. Но это были те же самые кельты, с которыми он сталкивался на большой земле, и выглядели они так же.

Его заместитель и лучший помощник Фабий Терций подошел к нему и объявил:

— Великая победа, командир!

Светоний печально усмехнулся:

— Ты действительно так думаешь, Фабий?