– Это было давно, – вспомнил он. – Сдается мне, что наверху тогда была ранняя весна. Четыре-пять лунных месяцев назад.

– Она хорошо заплатила? – поинтересовался Бриндлор.

Жадность мгновенно потеснила страх.

– Неплохо, – осторожно ответил он.

– Не думаю, чтобы она упомянула, что расплачивается сокровищами дракона. – От улыбки певца смерти Сталкера мороз пробрал до самых костей. – Подземного дракона, если быть точным. Их на самом деле достали из пещеры неподалеку.

Паника захлестнула Сталкера, желчью подступая к горлу. Драконы печально славятся тем, что знают свои сокровища наперечет, вплоть до последней латунной пуговицы, и еще тем, что ищут то, что у них похитили. Бриндлор неторопливо приблизился к нему и дружески хлопнул по плечу.

– Дракон мертв. В ближайшее время тебе нечего бояться новых нежданных гостей. Все, чего мы хотим, – это девчонка.

«Девчонка», – горько повторил про себя Сталкер. Так оно звучит куда проще, будто он каждое утро сдает женщин-дроу и еще дюжину им подобных, пока стынет его овсянка!

Любой дроу – это всегда неприятности, но эта девица еще и маг. Она четко объяснила Сталкеру, что с ним будет, если он наведет на нее, и убедила, что у нее хватит и желания, и магической силы, чтобы исполнить свою угрозу.

– Трудно отыскать дроу в этих туннелях, – уклончиво ответил он.

– Но не для такого проныры, как ты, – холодно бросил Горлист. – Принцесса потратила изрядную часть своей доли камней и монет на взятки жирным ленивым чиновникам. Ты очень хорошо знаешь «эти туннели».

Перед Сталкером забрезжил свет, и его согбенные плечи чуть распрямились. Драконы собирают в своих сокровищницах разные магические штуки. Дроу тоже, и еще маги любой расы. Женщина, должно быть, сбежала с чем-нибудь очень нужным этим двоим.

– Она расплатилась камнями, – сказал он то, что, без сомнения, они хотели знать. Драгоценные камни хранят и передают магию лучше, чем любые вещи, сделанные человеком, гномом или эльфом.

Сидящий Горлист резко выпрямился.

– Был ли частью платы рубин? – Он поднял руку, раздвинув большой и указательный пальцы так, что между ними поместился бы спелый инжир. – Примерно такого размера?

Человек с усердием закивал.

– О да, я очень хорошо помню этот камень. Плоский сверху, заостренный снизу. Он был красный как кровь.

– Ты помнишь – повторил Горлист. – Где камень сейчас?

– Я продал его, – поспешно ответил человек. – В тот же день или на следующий. Не помню когда.

– Будем надеяться, для твоего же блага, что ты вспомнишь покупателя.

Несмотря на ужас положения, Сталкера вновь переполнил давний восторг.

– Такого не забудешь! Покупателем была женщина, выше ростом, чем большинство мужчин, и стройная, как ива. Лицо ее было точно музыка, а в волосах – серебро лунного света на глади моря.

– Поэт, – отметил певец смерти, презрительно приподнимая белую бровь. – Я слышал, что поэты обычно получают признание лишь после смерти. Скажи мне, Сталкер Лемминг, слышишь ли ты сладкий зов вечности?

Ужас вернулся леденящими волнами.

– Нет! Я не слышу ничего такого. Правда! Я не ищу бессмертия – я хочу жить! – бормотал он бессвязно, но отчаянно.

– Запросто. Расскажи нам побольше об этом воплощенном совершенстве в женском обличье, – предложил Бриндлор.

– Я не знаю ее имени, но я сохранил все монеты, что она дала мне, и кошель, в котором они лежали! Я отдам их вам! Все! Вы сможете нанять мага и выследить ее!

Сталкер с надеждой посмотрел на Горлиста. Дроу кивнул, и чиновник кинулся к сейфу. Он достал из него небольшой мешочек из бледно-голубого шелка и протянул Горлисту.

Дроу взглянул на кошель и перебросил его своему поющему о смерти спутнику. Бриндлор провел пальцем по рунам, вышитым серебряной нитью. Сталкер знал, что он при этом почувствовал – слабое потрескивание силы.

Спустя мгновение певец смерти взглянул на Горлиста и улыбнулся, будто голодный дракон. Меч воина со свистом вылетел из ножен и обрушился на Сталкера.

Время, казалось, замедлилось, и меч, описывающий ленивую дугу, словно вбирал в себя странный пурпурный свет. Сталкеру вспомнились яркие облака родины и дурацкая мысль, что один лишь взгляд на пурпурный закат позволит ему умереть счастливым.

Ничего подобного, понял он. Не может умереть счастливым тот, кто не научился жить счастливым.

Горлист вытер меч о рубаху мертвого человека и занялся голубым кошельком.

– Это сигил, верно? – Он говорил об уникальных магических символах, используемых магами в качестве подписи и талисмана.

– Разумеется. Не правда ли, очень мило со стороны этой прекрасной волшебницы оставить такой четкий след?

Воин не разделял его иронии. Горлист насмешливо хмыкнул.

– Маги самоуверенны. Она либо предупреждает нас, либо приглашает выследить себя. Можешь ты это сделать?

– Я? – Бриндлор покачал головой. – Я владею некоторой незначительной магией, но заклинания поиска к ней не относятся.

Горлист спрятал кошель в карман.

– Неважно. Этим займется Мердриф, – бросил он, выходя через заднюю дверь.

Певец смерти состроил гримасу и пошел следом.

– Ты уверен, что это разумно? Остальным не нравится этот союз с магом-человеком.

– Привыкнут со временем, – коротко ответил воин. – Возможно, но время – не твой союзник. Это было, по мнению Бриндлора, явное преуменьшение. На самом деле время, отпущенное воину, почти истекло. Наемники «Сокровищницы Дракона» проявляли все большее недовольство по поводу навязчивого стремления их вожака отыскать Лириэль Бэнр.

Все его старания свело на нет ее морское путешествие. Его собственные корабли были уничтожены, знающие морское дело люди – убиты в бою со жрицами Променада. После нескольких попыток вернуть корабли Горлист обратил свои усилия на создание сети осведомителей и ждал, будто паук, возвращения женщины.

На взгляд Бриндлора, какими бы достоинствами ни обладали наемники Горлиста, терпение не было главным из них. Временно лишенные катарсиса боя, они слабели. Долго они здесь не протянут.

Певец смерти вышел на улицу вслед за Горлистом.

– Наемники становятся все неспокойнее, – надавил он еще немного. – Это затянувшееся бездействие опасно.

– Бездействие? – огрызнулся Горлист. – Охота займет их целиком и полностью. А если нет, значит, они плохо стараются. Смотри, чтобы они это поняли.

Певец смерти пожал плечами и умолк. Придет срок, и Горлист услышит его песню, хочет он того или нет.

Острый покалывающий жар охватил ладонь Шакти. Она не видела демона, но могла чувствовать его перемещения. Забыв об усталости, она торопливо шагнула в клубящийся серый туман.

С трудом вспомнила она о прислужнице Паучьей Королевы.

– С вашего дозволения, конечно.

Я буду сопровождать тебя.

Этого Шакти не ожидала, но она быстро кивнула и, не мешкая, отправилась в путь. К ее облегчению, йоклол не отставала, ее текучая фигура ползла рядом, будто гигантский слизняк, которому заклинанием добавили скорости.

Через некоторое время они оказались у каменной арки с восемью круглыми порталами. В центре каждого плавал необычный череп. Черепа медленно вращались, и стало ясно, что когда-то у них было не по одному, а по три лица. Шесть глазниц каждого черепа сверкали темно-красным огнем. На миг Шакти подивилась, как она могла пропустить такое приметное сооружение. Из любопытства она отступила всего на шаг. Арка растаяла в сером тумане. Дроу поспешно шагнула обратно, боясь потерять портал, который так долго искала.

Йоклол снова изменила форму, у нее выросли два отростка, похожие на руки. Через один было переброшено платье из шелка, тонкого как паутинка, через другой – блестящий пивафви.

Оденься, как подобает наследнице матроны, – приказала йоклол. – Потом вернешь жрицу в Мензоберранзан.

Шакти поспешно скинула испачканную одежду и надела вместо нее новый наряд.