Я затрясся, как припадочный, замахал руками, подпрыгнул пару раз и с ужасом почувствовал, что она спустилась еще ниже.

Девчонки тряслись от смеха, а вот мне стало совсем не весело, когда когти ящерицы стали подбираться к очень важной части моего организма. Я нагнулся, надеясь, что тварь провалится еще ниже, но она двинулась вперед и уперлась в ту часть доспеха, которая эту часть прикрывала. Дверка приоткрылась со скрипом, и ящерица вылезла наружу. Я замер, испугавшись, что малейшее движение может спугнуть ее, и она опять заползет вовнутрь.

Кухарка от удивления открыла рот и одновременно закрыла руками глаза Тоси, залепив их тестом.

Мир замер: гуси вытянули шеи, куры перестали клевать зерно, а свинья, хрюкнув, уставилась на меня. Ящерица подумала еще немного и выпала на землю. Тут мои ноги подкосились: "Это конец!" — мелькнула мысль, и я с колокольным звоном упал на спину.

— Умер, что ли?

— Кто умер? Тася, я ничего не вижу, умой меня! — захныкала мелкая.

Кухарка схватила сестру за руку и потащила колодцу умываться, приговаривая:

— Слабый какой-то нам рыцарь попался. Психически неустойчивый. Наверное, перегрелся, пока сюда добирался. Надо его охладить.

Умыв сестру, она схватила ведро воды, мутной от муки, подбежала и вылила прямо мне на голову. Вода потоком хлынула в шлем через забрало.

— Тону, спасите! — забулькал я из последних сил и опять отключился.

В себя пришел, когда с меня снимали шлем. Младшая села на живот, а старшая, сидя на земле и упершись ногами мне в плечи, тянула шлем.

— Ух! — Тася упала на спину, шлем вылетел у нее из рук и покатился прямо свинье под бок.

— Тоська! Тащи инструменты, сейчас мы его будем выковыривать из панциря.

Следующие полчаса они дружно, в четыре руки, откручивали проволочки и резали ремешки, освобождая меня от доспехов.

— Фу, а воняет он как!

— Ничего. Сейчас помоем.

— Тася, ты что, домой его возьмешь?

— Ну, не есть же мне его такого грязного! Так и заболеть недолго. Вот помою, накормлю, напою, а там и…. Эй, ты чего задрожал, замерз или испугался?

Я лежал ни жив ни мертв и боялся показать, что очнулся.

Старшая девушка, Тася кажется, уже сняла с меня рубашку и собралась развязывать штаны. Мне стало не по себе, что хрупкая девушка будет таскать на себе такого тяжелого меня, да еще и в голом виде. Пришлось открывать глаза.

— О, очнулся, голубчик. Ну, тогда держи штаны и вперед! Только руками ничего не трогай, сразу в чан лезь.

— Что, варить будете?

— Нет, так съедим! Иди, шутник, мойся, а я тебе пока одежду подберу. Тося, отнеси чистые полотенца в купальню.

Купальней оказалась следующая комната после кухни, где стояла огромная каменная ванная, в нее по трубам поступала теплая вода из бака, под которым горел огонь. Пахло хвоей и ромашкой, на стуле лежало мыло и пара полотенец.

Я отмокал в теплой воде и слушал девчонок, шушукающих под дверью.

— Смотри, Тася, хорошенький какой. Волосы белые, глаза синие. Давай мы его себе оставим. Я его дрессировать буду, выгуливать. А то я у папы уже год прошу какую-нибудь собачку мне купить, а он не покупает. Говорит, что я маленькая и без-от-вет-ственная.

— Тося, во-первых, подглядывать некрасиво. Во-вторых, это не собака, а человек, а в-третьих, подвинься, мне не видно.

— Давай ты попросишь папу его нам оставить. Ты же уже взрослая и очень-очень ответственная, тебе даже меня можно доверить.

— Поживем — увидим. Завтра мама с папой прилетят, и ты сама у них спросишь. Отойди, я ему вещи дам.

Дверь приоткрылась, Тася вошла, стараясь не смотреть в мою сторону, и положила одежду на столик.

— Давай быстрей, мне еще Тосю купать.

Я сполоснул голову и стал вытираться. Одежда, серые штаны и белая рубашка, оказались впору. На столике нашлась расческа, а на стене зеркало.

Не могу сказать, что я трус, но на кухню я шел с опаской.

Странные разговоры у этих девушек, не поймешь, шутят или правду говорят.

И речь у старшей сестры слишком правильная для кухарки, и их родители, что, летать умеют? В общем, было о чем подумать.

— Тебя как зовут?

— Антон.

— Очень приятно! Я — Таисия, можно Тася. А сестра — Анастасия, Тося. Посиди пока тут, кваса попей, а я сестру искупаю, и будем ужинать.

— Мне тоже очень приятно с вами познакомится.

Кухарка смыла с лица муку, сняла платок и превратилась в настоящую красавицу с сияющими зелеными глазами и копной вьющихся каштановых волос до пояса. Я вскочил со стула, как полагается, когда в комнату входит дама.

Правда, стул об этом не знал и свалился. Пока я его поднимал, Тося уселась напротив, Тася начала накрывать на стол. Я стоял и любовался девушкой.

— Антон, ты садись, не стой. Правда, Тася настоящая красавица? Я тоже, когда вырасту, буду как она и найду себе самого настоящего принца. Принесу его домой, и он будет с нами жить. Если папа разрешит.

— Уже нашла.

— Кого?

— Меня.

— А ты что, принц?

— Да.

— Настоящий?

— Ага, только очень голодный.

— Нет, ты мне не подходишь, староват.

Мы с Тасей переглянулись и рассмеялись.

— Прошу к столу, Ваше голодное королевское Высочество, — сквозь смех проговорила девушка, — кушать подано.

Пока мы ужинали, на улице совсем стемнело. Ребенок уснул прямо за столом, так и не выпустив из руки стакан с недопитым молоком.

— Нужно отнести ее наверх, — прошептала Тася.

— Я ее понесу, а ты показывай дорогу, — тихо ответил я.

Мы прошли коридор, столовую со столом на двадцать персон, уютную гостиную с камином, опять коридор, просторное фойе и подошли к винтовой лестнице с перилами из темного дерева. Таисия с подсвечником в руке шла впереди, предупреждая о ступеньках и поворотах. Подниматься по лестнице с ребенком на руках было довольно сложно, но я справился. Уложив девочку спать, Тася показала мне свободную спальню и пожелала спокойной ночи.

Туман накрыл долину, заклубился легкой ватой над озером, пряча отражения звезд в воде. Костер на берегу еле виден, над ним висит большой медный котел, и женщина в белом мешает длинной ложкой варево. Она манит меня рукой, я подхожу ближе, ближе… и наклоняюсь посмотреть, что в котле. А там — в мешанине синевы и белых клочьев пены я вижу парящих драконов. Холодный белый пар бьет в лицо, меня затягивает в туман, и я присоединяюсь к ним. Я поворачиваю голову и вижу вместо левой руки крыло — синяя чешуя сияет на солнце. А где-то далеко внизу земля, и по ней лениво скользят причудливые тени.

Взмах, вдох, выдох, опять взмах…. Трубят драконы, приветствуя нового собрата, и я пытаюсь им ответить….. и просыпаюсь.

Прохладный утренний ветер ворвался в окно, надул занавески, дунул мне в ухо и полетел дальше, по пути распахивая дверь. Лежа с закрытыми глазами, я пытался сообразить, где я. Незнакомый запах постельного белья щекотал нос. Ромашка…. И тут я вспомнил! Тася! От нее вчера тоже так пахло, а еще свежим хлебом и совсем немного — свежескошенной травой.

Желание увидеть девушку победило лень. Я подскочил и побежал умываться.

Господи, мне же надо домой как-то попасть! Мама, наверное, совсем извелась, гадая, где я. А вот братикам от короля точно досталось. Сидят, небось, взаперти на хлебе и воде и трезвые — трезвые. Ну, ничего, приеду, еще отыграюсь: и за доспехи, и за коня, и за идею. Тут я злорадно ухмыльнулся, предвкушая, как я им отомщу.

Хотя, если не считать того, что я сначала чуть не умер от жажды, а потом меня чуть не утопили, все кончилось хорошо. А синяки скоро пройдут. Зато я познакомился с красивой девушкой, а вот когда я с ней приеду домой, Димка от зависти лопнет.

Размечтавшись, я не заметил, что в двери торчит любопытная физиономия Тоськи.

— Анастасия! — строго спросил я. — И давно вы подглядываете?

— Нет, — пробормотала покрасневшая Тося. — Недавно. Я за тобой пришла. Идем завтракать, Тася зовет.

Ну вот, смутил ребенка нехороший дядя.