5. Крайняя южная Черноморская зона, тянущаяся примерно на 480 км вдоль Днестра, последний сектор западной границы Советского Союза — это граница с Румынией. Отсюда идет дорога на Одессу — важнейший южный порт Советского Союза, который после захвата Бессарабии отстоит всего на 40 км от границы, и далее — вдоль побережья к Донецкому бассейну, крупнейшему центру каменноугольной и тяжелой промышленности. С тех пор, как ныне советский флот господствует на Черном море (в противоположность Балтийскому), эта зона представляет собой, помимо ее сельскохозяйственного и промышленного значения, мост, соединяющий СССР со странами Средиземного моря и Западной Европой; этот факт приобретает особое значение, если Ленинград окажется под угрозой блокады. Наступление в одесском направлении, в тылу черноморского флота, поставит под угрозу иностранное снабжение СССР с юга, прервет сообщения с турецкими друзьями СССР — и что, особенно важно, — в дальнейшем откроет возможность операций на суше и на море против Кавказа, который играет в планах фашистов и участников «крестового похода» весьма специфическую роль. Кавказ является центром советской нефтепромышленности и в то же время крупной приманкой для Великобритании.
Таковы пять путей для наступления на Советский Союз, пять каналов, ведущих во внутрь социалистического континента. Каждый из них равен по меньшей мере всей франко-бельгийской границе с Германией в 1914 г. Два из них ведут на Москву; это путь через Ленинград, протяжением около 640 км, и путь через Белоруссию и Смоленск, около 750 км. Расстояние от Парижа до германско-бельгийской границы составляло в 1914 г. 320 км. Какое из этих направлений выберет германский фашизм, армия «крестового похода» для решающего удара против Красного фронта, для «генерального прорыва», который должен «пронзить» этот фронт, подобно фронту Франции в 1914 г., и подорвать самые корни Советского Союза при первом же ударе?
Это, в известном смысле, вопрос истории. Но ответ на него нетруден; не труднее, чем ответ на вопрос о направлении главного германского наступления против Жоффра в 1914 г.
Из пяти направлений для главного наступления, направление на крайнем севере и два на юге с самого начала отпадают. Ни в одной из этих зон германская армия — главная опора наступления — не сможет найти подходящую базу для немедленного развертывания сил и ни одна из них не имеет решающего стратегического и политического значения.
Наступление в Карельской зоне Северной России, между Ледовитым океаном и Финским заливом, естественно не подлежит обсуждению; это наступление пришлось бы начинать из пустынного озерного Финского района; при этом пришлось бы везти всю германскую армию через Балтийское море, чтобы подкрепить пять слабых финляндских дивизий; наконец, все это наступление привело бы только в огромную лесную зону, лишенную политических и военных центров.
Наступление в двух южных зонах — Украинской и Черноморской — отличается такими же трудностями; нужно совершить длительный переход еще до советской границы прежде, чем можно будет начать развертывание сил. Польская армия, которая стоит лицом к лицу с Украиной, не может, конечно, сама предпринять «сокрушительное» наступление против могущественной советской армии; похоже скорее на то, что она, соединившись с германской армией, сама подвергнется страшной атаке с первого же дня войны. Чтобы добраться до украинской границы, германская армия должна или совершить длинное и технически трудно осуществимое путешествие по железной дороге сквозь всю Южную Польшу (польские железные дороги не выдержат бремени этого транспорта уже через несколько дней), или она должна проделать вооруженный военный поход, в полном смысле этого слова, через Чехословакию, поход с боями против чехословацких войск и аэропланов, с боями, которые, конечно, будут достаточно ощутительными.
Германское нападение на Чехословакию должно произойти в этой войне при любых обстоятельствах, и безусловно при современном положении вещей оно представляет смертельную опасность для этой страны (к этой части стратегического «плана Гофмана» мы вернемся впоследствии). Но, разумеется, не нужно понимать это нападение как непосредственную составную часть генерального наступления на Советский Союз, проводимую одновременно с ним; это мало вероятно, по крайней мере до тех пор, пока Австрия и Балканы еще не находятся в руках национал-социалистов. Даже если германской армии, вступившей в Богемию, удастся «разгромить» Чехословакию и при поддержке дунайских фашистов расчистить дальнейший путь на восток, эта победа придет, во всяком случае, слишком поздно, для того чтобы с той же армией предпринять большое неожиданное наступление на Советский Союз. Время для такого неожиданного вторжения, которое только и может в условиях современной стратегии рассчитывать на успех, давным давно будет упущено, и великая армия Советов, естественно, не позволит своему противнику диктовать ей стратегию. Может легко случиться, что в тот самый момент, когда германская армия, совершая победоносный марш с севера, достигнет польско-украинской границы, она не найдет там больше польской армии — своего главного союзника!
Это положение слишком очевидно для того, чтобы в настоящий момент допустить возможность перенесения германского главного наступления, нового «шлиффеновского удара» против Москвы, к югу — на Днепр; и здесь-то как раз и ошибается мистер Сайдтботэм («Скрутейтор»), который, обсуждая в «Sunday Times» другие проблемы, замечает: «Не нужно иметь большое воображение, чтобы представить себе план германской кампании, которая, начавшись соединением с Австрией и Венгрией, сначала расправится с Чехословакией и… которая прорвется на Украину, по направлению к Черному морю».[72]
Возможно и несомненно правдоподобно, что Германия и все фашистские группы на Дунае немедленно пошлют всякого рода подкрепления, войска и материалы польской армии на украинском фронте для усиления ее позиции в борьбе с Красной армией; они постараются сделать это своевременно, после того когда дунайская зона будет завоевана национал-социалистами и фашистами и когда произойдет объединение всех этих сил; тогда сможет быть предпринята новая попытка большого наступления на Киев. Это вторая часть германского стратегического «перспективного» плана, к которому мы еще вернемся… Но основной первоначальный удар на Москву не будет и не может быть предпринят здесь, в южной зоне.
То же самое и еще в большей степени относится, конечно, к черноморской зоне, советской границе с Румынией (Днестр и Одесса), так как переход туда германской армии был бы еще более продолжительным. Необходимость «разгрома» также и Румынии, повторения того, что Макензен сделал в 1916 г., не облегчает германской задачи, а присутствие неподалеку могущественного советского флота в Черном море и турецких друзей СССР отодвигает возможность использовать этот путь для германского генерального штаба лишь на вторую очередь.
Германский штаб должен искать путь, который позволил бы произвести немедленное развертывание собственно германских сил с максимальной легкостью и быстротой, путь, который обладал бы наиболее надежной базой в тылу и вел бы к наиболее уязвимому и центральному жизненному нерву Советского Союза и советской армии.
Ясно, что из двух оставшихся путей, второй, т. е. белорусская зона с Минском, Могилевом и Смоленском, также не удовлетворяет этим требованиям. Это, конечно, кратчайший стратегический путь Варшава — Москва, но он не лучший из путей Берлин — Москва. Расстояние до советского фронта для германских развернутых военных сил на этом пути действительно меньше, потому что германская армия, вместо того чтобы пересекать всю Польшу, может здесь прямо выйти из Восточной Пруссии через Литву к польско-советской границе (через Ковно — Вильно — около 320 км). Но этот путь развертывания военных сил не особенно благоприятен в политическом смысле — Литва является явным национальным врагом Германии и Польши, а белорусские крестьяне польских пограничных провинций не будут особенно гостеприимны; однако и в стратегическом отношении эта позиция не является лучшей для наступления.
