Но если следовать аналогии с Марадоной, стоит помнить, что после несправедливо забитого гола рукой у него был час на реабилитацию в глазах любителей честной игры. И за это время он забил еще один гол — один из самых красивых в истории футбола. Так и мы не должны забывать, что осенью на экраны выходит "УС-2. Цитадель", после которой отношение к михалковской эпопее может кардинально перемениться. Ведь дожила же современность до времён, когда Надежда Кадышева и группа "Золотое кольцо" самозабвенно перепевает "Мы ждём перемен" Виктора Цоя. А с такой изумительной поддержкой Время Перемен непременно настанет. Всерьёз и надолго. Вот тогда слова "предстояние" и "цитадель" вновь обретут свой настоящий смысл.

1

О провале "Утомлённых солнцем-2" писалось и говорилось уже очень много, и тратить время ещё на одну рецензию просто нет смысла. Но и пройти мимо некоторых ассоциаций, навеянных этим фильмом, тоже трудно.

     Для меня провал фильма в российском прокате связан не только с идеологией фильма, которую не принял зритель, не только с откровенно слабым сценарием, который фактически размазал киноповествование, как манную кашу по столу, но прежде всего — с не оставлявшим меня всё время просмотра фильма ощущением вторичности, "киноцитирования". Того, что я смотрю фильм о каком-то другом фильме, который когда-то уже видел.

     И я вспомнил!

     В 1990 году по экранам очень быстро и почти незаметно прошёл фильм Александра Итыгилова "Это мы, Господи!", снятый по повести писателя-фронтовика Константина Воробьёва "Убиты под Москвой". Я вспомнил, что этот фильм есть в моей видеотеке и, не пожалев вечера, пересмотрел его. После просмотра вопросов осталось больше, чем ответов. Оказалось, что многие сцены "Утомлённых солнцем-2" почти необъяснимо повторяют сцены фильма "Это мы, Господи!"

     В книге и фильме 1990 года в центре повествования оказывается судьба роты кремлёвских курсантов, прибывших на фронт в грозные дни октября 1941 года. История их последнего боя и гибели. Эта же сцена является одним из ключевых эпизодов в "Утомлённых солнцем-2". Отличие только в том, что прибывшую на фронт роту в "Утомлённых солнцем-2" встречают "штрафники", а в "Это мы, Господи!" — "старлей" специального заградотряда НКВД. А дальше идут практически одни "клоны".

     И в "УС-2", и в "Это мы, Господи!" командир курсантов докладывает о том, что на передовую с ним прибыла рота настоящей элиты — рост от метр восемьдесят три.

     И в "УС-2", и в "Это мы, Господи!" крупным планом показывается оторванная рука с часами. Правда, у Михалкова это целая россыпь оторванных конечностей, на каждой из которых тикают часы.

     И в "УС-2", и в "Это мы, Господи!" рота оказывается в окружении с немецкими танками в тылу.

     И в "УС-2", и в "Это мы, Господи!" рота идёт в последний бой, в котором все погибнут.

     И в "УС-2", и в "Это мы, Господи!" крупным планом показывается солдат с оторванными ногами, полузасыпанный землёй.

     Правда, у Итыгилова, который всё же следует первоисточнику — повести Константина Воробьёва, курсанты, оказавшись в окружении, не гибнут, как у Михалкова, в первом же бою, а пытаются прорваться к своим, и по пути ночью громят целый гитлеровский батальон, беспечно расположившийся в деревне.

     Безусловно, Никита Сергеевич вполне имел право воспользоваться тем же литературным источником, что и Александр Итыгилов, тем паче, что Константин Воробьёв — блестящий военный писатель, который прошёл войну от начала до конца, был в немецком плену, дважды бежал, партизанил в литовских лесах... Но хороший тон всё же требует указания в титрах источников, которыми ты пользуешься. К сожалению, среди авторов сценария фамилии Воробьёва нет, как нет и упоминания о том, что его повесть положена в основу сюжета.

     Впрочем, "вторичность" михалковского фильма вовсе не ограничивается одним этим сюжетом.

     Ощущение "дежа вю" не покидает мало-мальски искушенного зрителя на протяжении всего фильма. Всё это уже где-то было. Никаких художественных, даже чисто "киношных" открытий. И тонущее знамя, снятое из-под воды, отзывается аналогичным кадром в голливудском "Пёрл-Харборе", и сцена с плавающей миной, на которой спасается героиня, тоже уже была.

     Можно ещё долго перечислять киноцитаты и странные совпадения с другими лентами про войну, но суть всё же — в ином.

     Почему столь крупный (без всякой натяжки) режиссёр не стал тратить время на поиск своего взгляда на войну, а пошёл по лёгкому пути "киноцитирования"? Неужели у Никиты Сергеевича начал проявляться недостаток воображения? Или это какой-то творческий кризис, возникший на почве понятных личных переживаний? А может быть, всё дело в уровне сегодняшних сценаристов и режиссёров, которые просто не понимают прошедшую войну, не видят её, не чувствуют, а потому предпочитают просто использовать в своей работе самые "задевающие", по их мнению, сцены и планы?

     В любом случае видимая "вторичность" столь масштабного и претенциозного кинопроекта сыграла вовсе не в его пользу. В результате получилась несъедобная эклектика. В которой того самого Михалкова — самобытного, яркого, спорного, иногда раздражающего, но в любом случае ОРИГИНАЛЬНОГО режиссёра — зритель так и не увидел.

1

Увы, новый фильм одного из лучших русских кинорежиссеров Никиты Михалкова я бы назвал его личной Цусимой.

     Шёл на просмотр фильма с желанием ответить всем бесчинствующим либералам, всем сванидзе и быковым. Думаю, мне хватило бы даже скромных достоинств этой кинокартины, чтобы поддержать русского национального режиссера.

     Но вместо этого увидел развернутую фальшивку, этакую насыщенную вампуку, от первого кадра до последнего. Не помогли ни парад отечественных кинозвёзд, ни блестящая работа оператора, ни отдельные удачные эпизоды.

     Прежде всего фальшив сам замысел. От начала до конца. Михалков не пожелал привлечь к созданию сценария сильного писателя, а плохой сюжет и фальшивые герои — это уже провальный фильм.

     Но мне кажется, что Михалков осознанно делал "Предстояние" "на экспорт", и желание угодить западному зрителю сослужило ему плохую службу. Так снимают фильмы о России и Советском Союзе в Голливуде: полное и демонстративное игнорирование реалий.

     Как и положено в западном мире, Сталин — злодей и палач. А потому с первых же минут фильма крупным планом даётся лицо Сталина, вдавленное в шоколадный торт. Вот вам расстрелянные в первые же дни войны все осужденные по 58-й статье. Вот вам предсмертные крики командира штрафбатовцев. Мол, где же наша авиация, где танки, где сам Сталин?! Извините, не верю.