— Мой принцип: нельзя экономить на крестьянине. Стараемся, насколько удается, сохранить социальные гарантии, ведь государство идет по пути их ликвидации. Прежде всего поддерживаем достойный уровень зарплаты, что помогает сохранить коллектив, говорил Жильцов.

     — А какой он?

     — В среднем более 14 тысяч рублей в месяц, с авансированием, без задержек.

     При реальном благополучии удерживаться на "плаву" юровцам с каждым годом всё труднее. Дело в том, что товарное крестьянское производство в такой северной стране, как Россия, не бывает прибыльным изначально, по своей сути; затраты на возделывание какой-то культуры, получение молока, мяса превосходят выручку от их продажи. Это касается даже тех мест на земле, где можно, в силу климатических условий, получать два-три урожая в год ("хлебный пояс" в США). Но и там прибыль как таковая весьма призрачна. Поэтому почти во всех странах мира существует система стимулирования сельского труда (до 1917 года она была и в России!), у нас она теперь носит название государственных дотаций. Что думает о ней Жильцов, всю жизнь отдавший работе на земле?

     — Пока она больше на словах, — считает он. — Вот пример из нашей практики. Мы собрали большой урожай фуражного зерна, но до сих пор не можем его продать. Если продавать, то получается себе в убыток. Зачем? Фуражное зерно везут в Вологодскую область из других мест, говорят, мол, дешевле. Не знаю, я сомневаюсь. Последние 5-6 лет мы вообще не покупаем фуражное зерно, хотя поголовье скота растет. И вся область могла бы себя обеспечить фуражным зерном, если бы крестьянам оказывали поддержку областная и федеральная власть. Пока ее нет. Или вот речь идет о поддержке крестьян в форме субсидий по процентам на кредиты. Мы не можем их получить уже несколько месяцев (брали кредит для строительства новой фермы). Я был депутатом областного парламента, и помню, что лет пять назад поддержка аграрного сектора доходила до 11% расходной части бюджета, а теперь сократилась до 2-3%. Это же говорит о многом! Да, конечно, при той, даже минимальной поддержке государства, такие, как наше хозяйство, будут жить. Но ведь таких хозяйств немного и во всей России. А другие? Это больной вопрос: выживут они или канут в небытие. Вдумайтесь в цифру: по итогам только первого квартала 2009 года, Вологодская область снизила поголовье коров на 2500 голов, то есть целый район "выпал" из производства. Мне могут возразить: сами обеспечиваем область молоком, вывозим молоко за пределы области, мол, падение поголовья — не показатель. На это я отвечу так: показателем является обоснованная медицинская норма потребления молока на душу населения, но она у нас меньше нормы в два раза…

     Правоту Василия Ивановича отчасти подтвердило и недавнее признание одного из руководителей пригородного хозяйства, который сказал, что его "усиленно банкротят". Каким образом? "У обычных крестьян покупают молоко за 7-9 рублей за литр, а у тех, кто "пошел под областную власть", по 15 рублей, — объяснил он. — Или — под власть, или — помирай, из-за этих "ножниц" в цене несколько ферм в области уже разорились…"

     Судя по признанию, поддержка государства, в данном случае региональной власти, может, оказывается, приносить не пользу, а вред, особенно, когда людей делят на "наших" и "не наших".

     — Слабой поддержкой со стороны государства объясняется, видимо, и то, что у вас в районе, как и в целом в области, в десятки раз сократили посевы льна? — спросил Василия Ивановича.

     — Да, причина только в том, — согласился он. — Мы же живем на то, что заработали, других источников нет, делать деньги "из воздуха" мы не умеем. Представьте себе, мы когда-то сеяли по 250 гектаров льна, получали по 10 центнеров льноволокна, нас награждали знаменами, званиями, премиями. Теперь ничего этого нет. Теперь лен не востребован. Выставка льна, которая проходит в Вологде, просто ярмарка, она ничего не решает. У нас современная агротехника, высокая культура земледелия, посеем и уберем льна столько, сколько потребуется. Но потребности-то этой до сего дня и нет. Вот в чем проблема.

     Судьбы русского крестьянства всегда были трудными. Эта, как бы традиционная трудность, сохраняется и в наши дни. Часто ее не хотят замечать, случайно или намеренно.

     — Беда в том, что у нас дают неправильную оценку состоянию крестьянства в современной России, — рассуждал Жильцов. — Мы переоцениваем ситуацию, пытаемся преподнести ее такой, какой нам хочется. Я имею в виду руководителей разных уровней. На самом деле положение дел в деревне критическое, хотя я по натуре оптимист и трудоголик. Но когда доярки увольняются с ферм, рабочие из хозяйств идут и встают на биржу труда, чтобы получать пособие по безработице, это ведь уже грустно, даже аморально. Я понимаю, когда человек не может найти работу, но когда он не хочет работать, это уже другое. Да, я крестьянин старой закалки, прошел советскую школу, но ведь в ней было и много хорошего. Была, пусть в чем-то и надуманная, идеология, а сегодня для многих, в том числе и на селе, главная идеология — рубль, причем желательно его не заработать, а получить…

     — Но в вашем-то районе кричать караул вроде бы рано…

     — Зачем кривить душой — у нас не всё столь радужно, как кажется. Да, когда-то, в так называемые "годы застоя", в аграрный сектор района вложили огромные средства, они до сих пор дают отдачу. Но ведь надо-то вкладывать и сегодня, чтобы нормально работать завтра. А этого и нет. Только четыре хозяйства работают стабильно, а другие лихорадит. Проблемы связаны со сменой собственника. Вот у нас крупный совхоз "Заря" купили… москвичи. Зачем? Не знаю. Деньги, наверное, некуда девать. Теперь из "Зари", куда раньше крестьяне приезжали даже из других районов, народ побежал. Разорить — ума много не надо. А потом восстановить — ой, как трудно! Почему побежали люди? Москвичи-руководители стали экономить… на крестьянах, на социальных нуждах поселка, на школе, на Доме культуры и так далее. Так и хочется прокричать им: "Ребята, не экономьте на крестьянине!" Себе дороже выйдет…

      Вологодская область

Валерий Самарин

КЛАНЯЮСЬ ЛЕСУ

     Мещера — наивное, чудесное слово, когда-то вошедшее в мое сердце, чтоб в нем остаться навсегда. Больше половины моей жизни прошло в этой, богатой озерами, местности.

     Мещерский край давно воспевался писателями, поэтами, художниками. Из них особенно выделялся К.Паустовский своими живописными рассказами об этой земле. Он даже назвал ее своей "второй родиной". Конечно, так может сказать каждый, кто долго жил здесь, кто может поделиться своими мыслями, наблюдениями. Мещеряки, например, привыкшие к ее красотам и звукам, говорят о ней емко и лаконично. Да и сам край в карман за словом не лезет — говорит озером, бором, травой, ягодами и грибами. Крики редких зверей воспринимаешь, как память о зверином царстве.

     Бывает, легко входишь в такое состояние: идешь в лесу, забывая себя, как будто все, что тебя окружает, является частью твоей души. Вот птица запела на дереве. Полно ли? Птица ли это запела? Ведь это сердце твое поет. И ты идешь, слушая сердце, хвойной дорожкой к светлой поляне. Каждая поляна, каждый уголок леса обещают что-то хорошее, обещают счастье. Грибнику — городок из юных и зрелых грибов. Ягоднику — полновесные гроздья черники, готовые сорваться прямо в ведро.