Я позвонил Борису Николаевичу и сказал, что Горбачев хотел бы с ним встретиться. А это было в то время, когда отношений между ними никаких уже не было. Тем не менее Ельцин приехал. Горбачев почему-то решил повести разговор при мне, хотя я всегда стремился избегать участия в подобных беседах. Но у меня ничего не получилось. Разговор завязался, и Горбачев повел его в том духе, о котором я говорил: начинали вместе и теперь надо было бы найти возможность для дальнейшего сотрудничества. Как Ельцин относится к этому? Ельцин тогда на предложение о сотрудничестве ответил жестко: "Нет". Это шокировало Горбачева, по существу, он получил оплеуху. И генсек понял тогда, что он недооценил Ельцина, и теперь противник стал не просто противником, он стал смертельным врагом. Я говорю об этом потому, что во всех тех событиях, которые происходили, той борьбе за власть именно столкновение двух лидеров является самым главным. У нас очень много писалось и говорилось о событиях того августа или о каких-то личностях, датах, о так называемом ГКЧП, хотя, по существу, это было выступление конституционного органа — Совета безопасности. Но писали люди, которые, во-первых, не понимали всей сложности и многомерности ситуации. Одни просто и не могли бы понять суть происходящего, другие не имели для этого соответствующих фактов и лишь демонизировали членов Совета безопасности. Многие писали о людях уважаемых, не зная их вовсе, не видя, никогда не встречаясь, как говорится, катили бочку из-за страха или денег. Это мог быть и социальный заказ, либо желание лягнуть кого-то вдогонку. Никто ни в период августа—сентября 1991 года, ни позже не захотел разобраться во всей глубине причин происшедшего: почему люди, обладающие всей полнотой власти, какая только возможна, — вице-президент Янаев, председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго, заместитель председателя Совета обороны Бакланов и другие пошли на эту меру? Самым главным мотивом был и остается мотив, связанный с готовящимся развалом государства со столкновением двух личностей в борьбе за власть.
Ельцин хорошо понимал, что он может прийти к власти только при одном условии: если не будет Горбачева. Чтобы не было Горбачева, нужно ликвидировать Центр. И вот тогда начались и те самые катаклизмы, связанные с финансированием, отчислением в централизованный фонд и прочее, столкновение республик с Россией и между собой. Что это значило? Кто-то перестал поставлять зерно в Узбекистан. Узбеки оказались без хлеба, потому что это была республика, которой некогда было сказано: ваша задача давать Родине хлопок, а все остальное мы вам завезем. Я помню, как-то, будучи в Узбекистане еще при Рашидове, он мне так полудоверительно говорил: "Смотрите, у нас все время трудности с зерном и происходит это в связи с тем, что у нас монокультура, мы производим только хлопок, но поставщики из Казахстана сорвали поставки зерна. Мы должны принимать какие-то меры, у нас люди недовольны, потому что у нас основной продукт питания — хлеб". И это было в общем-то правильно, потому что Узбекистан потреблял мяса в 2-3 раза меньше, чем его потреблялось в среднем по стране и во всяком случае в Москве. Если мне не изменяет память, в столице потреблялось до 100 килограммов мяса и мясопродудктов на душу населения, а в Узбекистане было 23 или 26 килограммов. И тогда произошло то, о чем я говорил. Борьба Горбачева и Ельцина, развал экономики привели к нарушению кооперационных поставок товаров, комплектующих изделий. Останавливались заводы, рабочие негодовали. В республиках возникло недовольство. Люди стали искать выход из положения. Уже той прелести, которая существовала во взаимных связях не было. Когда человек остается голодным, он, естественно, ищет причину в правительстве и соседях, считая, что его кто-то объедает. Я присутствовал практически на всех заседаниях комиссии по подготовке нового Союзного договора. Знаю все перипетии борьбы, которая развернулась на них. И уже тогда все республики смотрели не на Горбачева, они смотрели на Ельцина, потому что он сразу повел себя независимо — с позиции диктата, и главы республик поняли, что если хотят удержать производство: промышленность, сельское хозяйство и т.д.,— то надо ладить прежде с ним, потому что самый большой кусок они получали от России. А Горбачев чувствовал себя кутенком, которого Ельцин обрывал и осаживал. Я помню одну фразу, которую Ельцин сказал: "Вы мне дадите или нет высказаться или будете все время перебивать?" Горбачев сник, он все больше терял лицо. Боясь Ельцина, Горбачев, чтобы удержаться у власти, начал разрабатывать идею всенародного избрания президента СССР, но боялся, что его не изберут. Он искал другие пути дискредитации Ельцина и устранения его с политической арены. Для этого он готовил меры для введения чрезвычайного положения.
Ради желания как-то удержаться у власти он стал готовить новый Союзный договор. И он был подготовлен, но подписание его могло произойти с нарушением Конституции. Его не обсуждали, он и не выносился даже на рассмотрение Верховного Совета. Решили тайно принять важнейший документ. Поскольку я занимался и этим вопросом, то мне было известно, сколько республик приедет, сколько подпишет и сколько не подпишет Договор. Тогда около 8 республик не были готовы к подписанию: Молдавия, Прибалтика, Закавказье. И Украина высказывала свое особое мнение. Она не говорила прямо "нет" только потому, что тогда бы вообще все развалилось. Были сомнения у руководителей других республик….
Так мы теряли Державу. Горбачев был информирован обо всем. И сегодня, размышляя над теми событиями, я все больше прихожу к выводу, что, именно зная это сложное положение, он не случайно уехал в Форос и делал многие другие вещи, которые создавали ему возможность для двойственного принятия решения. Горбачев, по существу, сам определил состав ГКЧП. Сам заслушивал информацию о том, что нужно было сделать. Сам указывал, где надо вводить чрезвычайное положение. Он отлично понимал, что, готовя вот этот Союзный договор, надо и с другой стороны иметь подкрепление. Я хочу сказать, что всю правду еще не время говорить. Полагаю, что может быть через год-два придет пора расставить все точки над "и" и показать роль каждого в этом деле. Не буду сейчас говорить за всех. Скажу о себе. Я вступал в партию, с одной стороны, достаточно зрелым человеком. Четыре года работал на производстве, учился на экономическом факультете. Там преподавали достаточно серьезно. В ту пору, а это был период середины 50-х—начала 60-х годов, страна поднималась, перед нами открывались широчайшие горизонты. Страна первая прорвалась в космос, как бы ни оценивали эпопею, связанную с целиной, но это было грандиозное мероприятие. Мне пришлось воочию видеть все меры по созданию первой житницы страны. Позже, как комбайнер, я убирал урожай в целинных совхозах Кустанайской области. Всем этим люди гордились. Существовал какой-то великий духовный подъем. Вот это чувство гордости за свою страну вдохновляло меня. Если бы эти успехи были достигнуты не благодаря КПСС, а, скажем, при какой-то другой партии, заботящейся о величии страны, я наверняка был бы в той партии. Но как экономист я отлично знал: при той развитости нашего общества и экономики был единственный выход — концентрация средств на решающих участках работы. Ведь почему создавались колхозы? Не потому, что они были, допустим, значительно эффективней в каких-то производственных делах, но они были эффективней с точки зрения мобилизации ресурсов использования техники. Если вспомнить 30-е годы, то трактор был один на район. Ну, что с ним делать? Тогда концентрировали эту технику, создавали МТС. Так происходило собирание экономической мощи.
А.П. Вот смотри, есть два таких интересных вопроса. Первый. Если бы ГКЧП, члены Совета безопасности взяли в 1991 году верх, то как, по-твоему, могла бы развиваться страна, была ли какая-то контрконцепция? То, что ты рассказал,— это полное отсутствие контрконцепции и сваливание в хаос. Была ли у вас модель наподобие китайской (ты здесь вскользь упомянул об этом), когда затевалась ваша политическая акция? Была ли стратегия дальнейшего развития? Это первый вопрос. Второй. Ты не был членом ГКЧП, но, может быть, знаешь, почему провалилась акция при обладании всей полнотой власти. Ведь тогда были все возможности, все коммуникации, информация, разведка, армия. Вас мысленно поддерживал народ. Почему провалил дело ГКЧП?
