После приезда Артура в Карлайль наши планы, связанные с неторопливой поездкой на север, пришлось изменить. В следующем году намечалось провести как можно больше советов, и мой отец запланировал себе поездки, в которых ему предстояло провести многие месяцы.

– Если мы сможем объехать земли к югу от Стены, пока стоит хорошая погода, и окажемся на северном берегу Солуэй Ферта к Самхейну, думаю, что я смогу известить короля Артура о воле народа к следующему празднику Белтейн. Но это означает, что придется двигаться быстро. Я с небольшим подвижным отрядом буду объезжать маленькие местечки, а двор поедет через крупные селения. – Отец разгладил выгоревшую карту, которую мы с ним знали наизусть, и провел пальцем по римским дорогам. – Мы будем встречаться с тобой через каждые несколько дней, чтобы проводить совет и в городах.

Он смотрел перед собой невидящими глазами, прикидывая возможную погоду, длину светового дня, состояние дорог, их безопасность и выбирая самый удобный путь.

– Мы сможем встретиться в Карворане и Уитби Касл, – рассуждал он, – но, если так, мой отряд, вероятно, появится в Керкби Тор раньше тебя. Тогда я загляну в Эпплби и посмотрю, как обстоят дела там. Король Регеда был счастлив как никогда, занимаясь подготовкой к походу, и, хотя отец сетовал на то, что двигаться придется не так быстро, как хотелось бы, я видела, что он наслаждается своими сборами.

Следующие два дня прошли в разговорах о городах и крепостях, лежащих у Стены. Их имена воскрешали в памяти таинственных богов и места, о которых мне в детстве рассказывала Кети: Касл Ник и Холтуисл Берн, Камбогланна и Виндолоанда, храм Митры и святой источник Ковентина. Обычно двор оставался в более безопасных центральных районах Регеда, и поскольку Стена по-прежнему подвергалась набегам грабителей и с севера, и с востока, я никогда не ездила вдоль нее.

Описания великолепных бань и гигантских парящих в вышине мостов смешались в моей голове с рассказами о могущественных божествах. Именно там обитали богини далеких стран – Гамия и Вайрадехтис, Сибилла и Исида, которым когда-то поклонялись легионеры, переселившиеся со Среднего Востока. Ходили слухи, что даже наша великая Бригантия, крылатая богиня победы и мщения, иногда расхаживает по Стене, и сама мысль о том, что я увижу эти места, волновала меня.

Но когда я попросила Руфона поговорить с отцом, чтобы он разрешил поехать с ним, мой старый приятель недоуменно уставился на меня.

– Одно дело учить тебя ездить верхом, когда ты была маленькой, – ворчал конюший, – или заботиться о лошадях и упряжи, немного рассказать об их разведении или еще о чем-нибудь, но если ты думаешь, что я собираюсь упрашивать твоего отца, чтобы он взял тебя с собой к приграничным землям, – тут ты ошибаешься, девочка, очень ошибаешься! Это дело мужчин.

Руфон кончил осматривать новый бурдюк из шкуры козла и хмуро бросил взгляд в мою сторону. Все мои доводы оказались бы бесполезными перед такой логикой, и я огорченно отвернулась. Отец, вероятно, сказал бы то же самое, поэтому я прекратила этот разговор, а утром отбыла с медленным караваном домочадцев.

Следующий месяц был наполнен беспорядочной сменой лиц и мест, когда мы неторопливо тянулись от селения к селению.

Люди везде задумчиво выслушивали рассказ о предложении Артура, и большинство соглашалось, что оно будет выгодно всем. В каждом селении Эдвен повторял «Триумф Артура» и отдельно исполнял балладу, посвященную тем, кто не вернулся после междоусобных войн, увековечивая храбрые сердца и пламенные души павших воинов. Я заметила, что он никогда не называл Уриена врагом, но подчеркивал нашу верность новому верховному королю.

Мы были в Эмблсайде, когда прибыл гонец от Владычицы, и после краткой беседы отец уехал с ним, взяв с собой Нидана и Эдвена. Он не сказал никому, что случилось, но оставил Руфона помогать нам в поездке через проход Харднот, поскольку этот перевал был самым опасным во всем королевстве.

Редко используемая римская дорога вьется по вершинам гор, напоминая ленту, небрежно брошенную на их крутые склоны. В тех местах, где дорожное покрытие размыто, нужно ехать цепочкой по одному, а вьючных лошадей осторожно вести вдоль скальных выступов, под которыми земля круто обрывается вниз в первозданном великолепии.

С высокогорных вересковых пустошей мир открывается во всех направлениях, выше остаются только голые пики гор и парящие орлы. Прозрачные ручьи журчат между камнями и вереском, и даже самые маленькие лужицы кажутся темно-синими, отражая северное небо. Далеко к востоку лежат горные хребты Пеннин, похожие на пурпурную дымку, а на западе зеленая расщелина долины Эксдейл ведет вниз к Рейвенглассу и к морю.

День кончался, когда мы ехали по дороге на горном склоне, направляясь к отдаленному поселению пастухов на развалинах крепости Харднот. От побережья катились облака, сулящие дождь и туман, и пронзительный ветер грозил бурей. Горы печально известны своей непредсказуемостью, если речь идет о погоде, и, сбившись как можно плотнее, мы заторопились к убежищу.

Эту ночь мы провели у пастушьего костра, завернувшись в плащи и прижавшись друг к другу, а резкий ветер свистел в разрушенных каменных стенах.

Я проснулась на рассвете с ощущением, что кто-то окликнул меня по имени. Никто не шевелился, тем не менее я не могла избавиться от чувства, что меня звали. Я медленно выбралась со своего места между Нонни и Бригит, натянула капюшон плаща и вышла наружу.

Крепость прилепилась к плечу мира в месте, от которого веет мощью и которое внушает страх своей уединенностью. Пастуший пес, с подозрением отнесшийся к появлению стольких незнакомцев на охраняемой им земле, осторожно шел за мной к кромке головокружительных склонов, уходящих вниз к северу.

Обновленная после дождя земля сверкала ослепительной красотой. Из темных лесистых долин внизу поднимались клочья тумана. В такое время можно ощутить присутствие богов, и я примостилась на вывалившемся камне, всматриваясь в горные склоны Скафел в верхнем конце Эксдейла. За скалистыми отрогами этих гор лежало святилище.

Моя душа постепенно расставалась с телом, пока мне не стало казаться, что я парю в пустоте, где понятия времени и пространства ничего не значат. Прокатился отдаленный гром, и странные призраки собирались и рассеивались внутри хрустальной бездны. Яркая молния сверкнула вдоль лезвия меча, простертого высоко в небе; клубы дыма окутали его, и вверх вырвалось пламя, ревя и потрескивая, как костры праздника Белтейн. Величественная фигура неясно замаячила в тумане, и на мгновение мне показалось, что это мой отец, выполняющий королевское обещание в центре горящего костра. Но фигура не танцевала, а стояла недвижимо в судьбоносном пламени, и я тщетно пыталась разглядеть, кто это. Слезы страха и благоговения слепили меня, и силу охвативших меня чувств описать словами было невозможно.

Видение медленно растаяло, и я снова обрела дыхание, измученная и потрясенная. Повернувшись, чтобы освободиться от непонятной силы гор, я стала смотреть на запад, на остров Мэн, плывущий почти на горизонте серебряного моря. Говорят, что это дом духов, ожидающих, когда можно будет призвать к себе человеческую жизнь, и я неожиданно поняла, что там моя мать, унесенная отливом в место смеха и песен. Она, конечно, могла защитить меня в этом мире, ставшем странным и необъяснимым. Я протянула к ней руки, смеясь и плача одновременно.

Пастуший пес скулил и лизал мои пальцы, тоже напуганный и желающий, чтобы его успокоили. Это заставило меня очнуться и посмотреть на него – он беспомощно заглядывал мне в лицо. Его тревога тронула меня, потому что он тоже, без сомнения, чувствовал присутствие бога.

Пес подошел ближе, я почесала у него за ушами, и он прижался к складкам моего плаща. Мы вместе стали смотреть на море и отдались охватившим нас чарам.

– Силы небесные, дитя, ты замерзнешь до смерти, – предупредила меня жена пастуха, испуганно вглядываясь в мое лицо. – С тобой все в порядке?