Дьявол появился прямо перед ними со свертком в руках. В пределах разумного лицо его было веселым.

-- И нечего, Маня, было убиваться! Я же обещал... -- он развернул праздничную упаковку, перевязанную ленточкой, и вынул плащ, почти такой же, как у себя. Только с другой стороны он был не красный, а серебряный, и с внешней черной стороны с вышитым на нем деревом. Листья у дерева были золотые, а ствол и веточки серебряные.

Борзеевич открыл рот, не веря своим глазам, с восхищением, щупая его. Манька отказывалась верить вовсе. Затаив дыхание, она одела на себя плащ, жалея только о том, что зеркальце было маленьким.

-- Ух ты! -- восхищенно отозвался Борзеевич, обойдя Маньку. -- Таких красавиц еще поискать! Вот волосики отрастут... бровки, реснички...

-- Ну что ты на больную мозоль наступаешь? Полей живой водой, делов-то! -- осерчал Дьявол.

Вид и у Маньки, и у Борзеевича сразу стал виноватым.

-- Так нету... Нету! Я воду на Маню вылил, когда она горела! -- признался Борзеевич, разведя руками.

-- Чтобы ей сделалось, железная она! Видал, как снег закипел? Это она остужалась! -- накричал на него Дьявол. -- А против оборотней как? Если покусают? А как вы стрелы нарастить сумеете теперь за сутки?!

-- Оборотни? -- помрачнел Борзеевич, обернувшись к Маньке и обнаружив, что она не удивилась. -- Так если оборотни за нами в погоню кинулись, то пять дней назад уже... Пять дней назад полнолуние началось!

-- Я еще в пещере знала. Не до них было! -- вспомнила она. -- Тут нигде не укрыться, -- сказала Манька, расстроившись. -- Если только спуститься и найти укрытие с узким проходом. Но если их много...

-- Взорвут. Это не драконы. Вряд ли они без динамита, а днем они могут обернуться в человека. И оружие у них будет. Много их, Дьявол?

-- Их в половину меньше, чем в прошлый раз, но больше и не надо. Нападать будут и спереди и сзади. А вам их бить, я так понимаю, нечем... На расстоянии. Вблизи отбить полторы тысячи оборотней -- нереально!

-- Если бы мы добрались до Вершины Мира... На нее можно взобраться только одним путем, место там узкое, -- предложил Борзеевич. -- Но без живой воды, нам вряд ли удастся бежать с оборотнями наперегонки...

-- В любом случае, нам надо бежать, -- сказала Манька обеспокоено. -- Если мы будем ждать здесь и проливать слезы, мы значительно облегчим задачу оборотням! А так мы поживем немного... Далеко они?

-- Сутки пути, -- сказал Дьявол.

-- Значит, поживем, Борзеевич, еще сутки. Эх, жалко, не успею избам показать такую красоту, -- Манька повертелась, заглядывая через плечо, чтобы рассмотреть на спине вышитое дерево. В плаще было тепло, и ветер не чувствовался. Он был почти до полу, и закрывал ноги. Она перекинула через голову лук, меч и посох, скрепленные вместе.

-- Меньше, -- посочувствовал Дьявол. -- Вы не спали два дня, вам все равно надо будет отдохнуть. А оборотни в полнолуние могут бежать и день, и ночь. Двух часов на отдых им достаточно.

-- Мы тоже не лыком шиты, -- сказала Манька, вставая на лыжи. -- Нам бы через ту гору перебраться, -- она кивнула на восьмую гору, -- да Вершину Мира покорить! Полнолуние закончится дня через три.

-- Если оборотням надо, они могут оставаться в образе зверя до половины луны, -- сообщил Дьявол. И напомнил: -- Оборотень не дракон, от него в ущелье не скроешься, а лазит по скалам не хуже. Во время полнолуния им силушка дана нечеловеческая. А убить его можно только серебром, зеркалом, живой водой и поленьим деревом, если бить на поражение. А у вас ничего этого нет! -- позлорадствовал Дьявол.

-- Плевать! -- сказала Манька и подошла к краю, заметив, что Борзеевич стоит рядом с Дьяволом. Оттолкнулась и понеслась вниз. И снова ветер свистел в ушах.

Спуск преодолели быстро. У подножия восьмой горы оба свалились без сил.

Без живой воды болели кости и сухожилия. Начинался подъем. Спали два часа через восемь, и ночью часа четыре, привязывая себя к ступеням. В итоге получалось восемь, но сон давал им возможность подняться и бежать снова. Как раз на половине восьмой горы обернулись, услыхав вой.

Оборотни тоже устали. Бежали они тяжело, припадая к земле и на ходу слизывая снег, чтобы остудить себя от бега. Наверное, отсутствие кислорода как-то сказывалось и на них. Торопливая их поступь была не такой быстрой, какую Манька привыкла видеть в благодатной земле. Глубокий рыхлый снег задержал их почти на двое суток. А кроме того, в последние два часа лил проливной дождь, которого здесь, наверное, не бывало с сотворения мира. Но впереди небо было ясное, и когда за дождем сразу ударил крепкий мороз, стало понятно, что они выиграли еще один день. Гора превратилась в ледяную непреступную крепость. Поливать гору огнем они умели.

-- Манька, если не передохну полчасика, можешь бросить меня на съедение... Ты беги, беги, меня Дьявол донесет... Только полчасика и пару суток...

-- Не понесет, Борзеевич, если не побежишь, я его знаю! Я как-то раз надеялась, что он меня покормит. Куда там! Голодал вместе со мною!

Они только что преодолели вершину восьмой горы. Вой слышался неподалеку, подняться на вершину оборотням требовалось не больше часа.

Несколько самых быстрых оборотней, которые вырвались вперед, уже нагоняли их, поднимаясь по ступеням, и Манька отсекала первым из них головы мечом, сталкивая вниз. А те тянули за собой остальных. Остальные оборотни пробивали себе дорогу наверх через ледник.

До Вершины Мира оставалось не так уж далеко, спуститься вниз и подняться...

Если оборотни позволят!

Борзеевич состарился на глазах и задыхался, в легких у него скрипело, как будто раскачивалось сухое подрезанное дерево. Она чувствовала себя не лучше -- из легких шла пена и кровь, они горели, сердце не выдерживало, болтаясь в грудной клетке, как горошина в свистульке. Манька кивнула и без слов упала рядом.

-- Борзеевич, вставай! -- приказала она через десять минут, вставая на колени. -- С горы будет легче!

-- Маня, еще пять минуточек! -- застонал Борзеевич, перевернувшись на бок и закашлявшись.

Манька оглянулась на Дьявола, который стоял на обрыве и смотрел вниз, подсчитывая количество оборотней, подняла голову и осмотрелась, чтобы найти рюкзак Борзеевича, в котором должна была быть веревка. Оставалось привязать его к лыжам и тащить на себе.

И вдруг застыла...

Они были как раз там, где в прошлый раз восседали на подушках. Все тут было так же...

Все, да не все...

-- Борзеевич, откуда тут меч? -- она смотрела на меч так, будто не пробежала сотню километров. -- Как у меня?!

Борзеевич не ответил, он согнулся, схватившись за живот и подогнув колени. От быстрого бега, отваливалась печень. И не сразу открыл глаза -- Манька трясла его за плечо.

-- Откуда здесь меч, как у меня? -- потребовала она ответа второй раз, ткнув куда-то за спину, куда смотрели ее глаза.

-- Не знаю-у! -- простонал он, поднимая голову и подслеповато щурясь. -- Какой меч?

-- Этот! -- она указала на меч. -- Это меч-кладенец...

Борзеевич перевел мутный взгляд на меч, и через пару секунд взгляд его слегка прояснился. Он на коленях подполз к мечу, глаза его округлились.

-- Железный человек тут прошел... -- сказал он бодро, констатируя факт.

-- Когда успел? -- строго спросила Манька, будто у Борзеевича был ответ. Она уже стояла рядом. -- А меч-то с чего потерял? Он давно тут. Видишь, поржавел без дела, -- Манька провела пальцем по ржавым подтекам.

-- Наверное, умер железный человек, а меч попросил сюда спрятать. Есть у меня история одна про Царя... Он меч воткнул в камень и сказал, кто меч вынет, тот и будет царем после меня. Хороший меч, себе возьму. Думаю, железный человек не обидится...

-- Бери, -- согласилась Манька. -- Я бы обиделась, если бы мой меч без дела ржавел, а нечисть землю поганила. Бери! Только... Борзеевич, меч у человека на Небо поднимается, если он уходит... Это не железного человека меч, это врага меч... Царя, который железного человека победил, а его снова победили...