Еще около трех сотен оборотней обсуждали представление, стоя неподалеку и дожидаясь, когда тела отволокут в сторону, делали ставки на то, сколько продержится тот или иной человек, и когда он был мертв, уносили в ночь к своим соплеменникам. Оборотням было без разницы, чье мясо есть, они питались со стола хозяев, и это было лучше, чем ничего. Мяса в долине было немного, животные ушли сразу же, как только почувствовали, что сюда приближается человек. Вампиры не только кормили оборотней, но и защищали их -- и оборотни знали свое место, установив строгий порядок для бодрствующих. Пятнадцать оставшихся человек на триста оборотней, дежуривших неподалеку от костра и на сотню охранявших покой вампиров были еще менее сытными, чем кровь двадцати человек для вампиров. Оборотню требовалось не меньше двадцати килограмм мяса на раз, чтобы быть сытым всю неделю, но нынче вечером глаза их не были такими голодными, голод частично утолили своими собратьями. К тому времени, когда гроты взорвали, там не осталось даже костей.
Крики жертв полночи разрывали ночную мглу, но лагерь спал мертвым сном....
Лишь пятеро человек и слышали, и видели -- но они были далеко. Десять оборотней спали неподалеку, опоенные сонным зельем. Оказывается, зелье на них тоже действовало...
-- Заметили, они не ступают на эту землю! -- с тоской в голосе, проговорил один из людей.
Он поднимался следом за двумя, которые умудрялись идти след в след почти рядом, по очереди поддерживая друг друга, подставляя плечо и подавая руку. -- А на ступеньках трава...
Он оглянулся, всматриваясь в расстилавшуюся внизу долину. Место лагеря отсюда уже было не видно, да и сама долина скрылась из вида. На первый взгляд она была такой спокойной и безмятежной, такой безопасной и красивой, но на поверку оказалась сущим испытанием. В подножии горы еще четверо из их группы ушли на разведку с отрядом и не вернулись. В пещере им оставили еду и рюкзаки с одеждой и снаряжением, но перед самым отправлением он заглянул и увидел, что и рюкзаки и консервы исчезли. Он попытался остановить ребят, но один из тех, кто охранял их, грубо толкнул его в спину, развернув в сторону лестницы, которая вела вверх по склону. Те четверо не нагнали их, и никто не знал, куда их отправили, вопросы задавать запрещалось.
Ступени после ночи и подтаявшего снега были скользкими, поднимались, удерживаясь за страховочные веревки. Их приготовили еще ночью. Позади шел еще один отряд, который собирал снаряжение. Высокопоставленные особы остались внизу. Они шли другим путем, подъемы для них готовили особо.
-- Они не могут, кроме Его Величества, -- обернулся один из тех, к кому обращались слова. -- Мы сразу попали в эту группу, потому что у нас чувствительности нет.
Человек обрадовался, получив возможность высказать свои соображения.
-- Мне как-то не верится, что моего друга зверь задрал... Мы с ним не один год на заимке зимовали, медведя мог в рукопашную уложить. Он же охотник! Да тут и зверей-то почти нет, разве что горные козлы да зайцы. Ну, орлы еще летают... Даже странно, место-то вон какое богатое. Что-то тут нечисто. Может быть, здесь какой-нибудь злой дух-людоед? Такие красивые горы, а Бога на них нет!
-- Руку, руку давай! Осторожнее... -- один из тех, что шел впереди, протянул ему руку. -- Смотрите: здесь были Маня, Борзе...
Человек ухватился за руку и поднялся на пару ступеней, сразу подставляя локоть ноге, как это делали те двое. Наверное, теперь их было трое...
-- А там продолжение, смотри: евич и Дьявол... Как они туда залезли? Вот смотришь и думаешь: а не духи ли это? -- с сомнением произнес он, кивнув на отвесную скалу в метрах пятнадцати от ступеней.
-- А тут: смерть вампирам! Разве вампиры существуют? Им бы лечиться. Вот так нарвись на гада, у которого таракан в голове, посчитает вампиром и замочит. Ты там к надписи... ближе, нацарапай: пошли вы на куй! -- услышал он снизу.
Человек криво усмехнулся -- ну его! Съехал со ступени, а он, вместо того, чтобы поймать, посторонился. И чуть не сбил Его Величество.
-- Укушу! -- сказал Его Величество, услыхав часть разговора. Он замыкал колонну. -- Что вы там нашли?.. "Здесь были Маня, Борзеевич и Дьявол... Смерть вампирам!" А при чем здесь Дьявол?
-- Дьявол -- это падший ангел, -- поторопился объяснить тот, который шел на четыре человека выше, и теперь обернулся. Он обрадовался возможности передохнуть.
-- Я знаю. Я не просил объяснять, кто такой Дьявол, -- сказал Его Величество. -- На скале он при чем?
-- А при том, что зубы бы им выбить! -- зло ответил тот, который в каждой надписи видел угрозу. -- Крыша у мадам съехала, вот при чем!
-- Заболеть всякий может, -- беззаботно ответил еще один, услыхавший разговор. -- А многие не заметить свою болезнь... Смотрите-ка, еще одна пещера... Может, заглянем? -- Он пропустил двух человек вперед. Теперь была его очередь страховать. Тот, который только что присоединился к двоим, засомневался, но ему кивнули в приказном порядке.
-- Я вам загляну! -- строго пригрозил Его Величество. -- До лагеря недалеко, остался один переход. Быстро наверх!
-- Слушаемся, Ваше Величество! -- с готовностью отрапортовали все, кто его услышал, прибавляя шаг.
Трава поднималась прямо из-под снега, который таял на ступенях -- необычные, будто масло резали. Именно для ноги, на расстоянии высокого шага. Очевидно, у старика и мадам Маньки ноги были короче, и они приноравливались, выбивая себе заступы.
Раньше след проклятой троицы оставался только там, где они останавливались на ночь, а теперь и там, где ступали. Вампиры так и не рискнули использовать для подъема этот путь, а он, будто бы в насмешку, оставался голым от снега и теплым. Но и по ступеням подниматься становилось сложнее -- гора круто уходила вверх, хотя казалось, что круче уже некуда. Иногда в отвесных скалах каменные ступени уходили в глубь скалы, образуя туннель, который продолжал подниматься вверх, а иногда лестница начинала петлять между скал -- или ступенька за ступенькой поднималась вверх по отвесной пропасти с боку в одну сторону, потом резко разворачивалась в другую, и нельзя было понять, куда она приведет. Иногда лестница заканчивалась и начинались песчаные и щебеночные насыпи и ледники, застрявшие между хребтами с застывшими навечно озерами и реками, которые оставались живыми и медленно текли в долину, образуя жуткие непроходимые разломы и нагроможденные друг на друга торосы, пробиваясь к краю пропасти, чтобы сорваться вниз. Особенно здесь, где ледники уже почти достигли своей цели. Живописная долина в подножии горы осталась внизу. От прогретой за лето земли там было еще тепло, но стоило подняться на сотню метров и все почувствовали: на дворе -- зима.
Имя на скалах его раздражало, вызывало отвращение и необъяснимую неприязнь. Он даже не подозревал, как много знает о ней: бедна, несостоятельна, неуклюжа, ей плюют в след, по большей части, никому не было до нее дела, потому что каждый делал свое дело, а она... У проклятых не было дел -- они совали нос в чужие дела и создавали проблемы. И он не мог представить, что кто-то мог относиться к чудовищу иначе. Не понимал. И не мог себе объяснить, как она смогла опрокинуть на него столько бед сразу. От одной мысли о проклятой его начинало ломать.
Или все это время он знал другое чудовище? Что же их тут задержало?
Убедившись, что за ним не наблюдают, Его Величество юркнул в обнаруженную пещеру.
Здесь было теплее. Глаза привыкли быстро -- все же что-то было у него от вампиров. Он достал бутерброд, и жадно проглотил. Вампиры или обнаглели, дорвавшись до дармовой кровушки, или здесь, в горах, в самом деле, не могли есть ничего другого, кроме крови и еще теплого человеческого мяса. От вида нормальной еды Ее Величество начинало рвать. Сначала он подумал, что это беременность, обрадовался, но к своему разочарованию заметил, что с другими происходит то же самое. Сам он человеческое мясо не то чтобы любил, привык, как к свинине или баранине, оно было нежным на вкус, и как свинина готовилось быстро. Но от сырой крови ему становилось дурно, особенно от концентрата, который был немного мыльным на вкус. Обглоданных до кости людей временами даже не утруждались оттащить в сторону на достаточное расстояние, чтобы скрыть ночную резню, засыпая снегом. Люди проходили мимо, но оборотни принюхивались и от запаха крови иногда начинали звереть -- до полнолуния оставалось не более пяти суток.
