"Библия нечестивых", текст для ведьм и волшебников, из которого кудесники Средневековья черпали вдохновение и свои знания! И судья Персивант признался, что у него есть такой том!

Что он узнал из него? Откуда у него столько сведений о науке быть оборотнем — да, и еще о психологии?

— Если то, что мы подозреваем, верно, — сказал я Сьюзен, — то мы здесь в его власти. Никто не собирается сюда приходить, только если чья-то лошадь понесет. И он запросто нападет на нас и разорвет на куски.

Но, говоря это, я презирал самого себя за свою слабость и страх в присутствии Сьюзен. Я взял в руки увесистую дубинку и почувствовал себя увереннее.

— Я уже однажды встречал этого дьявола, — сказал я, на этот раз с большей уверенностью в голосе. — И не думаю, что он был очень уж рад этой встрече. Следующий раз тоже ему не понравится, гарантирую!

Она улыбнулась мне, по-дружески поддерживая меня, но мы тут же вздрогнули и умолкли. Где-то в чаще послышался долгий протяжный вой.

Я осторожно сделал один шаг, точно боялся, что кто-то увидит, как я сдвинулся с места, и быстрым движением подкинул веток в костер. От разгоревшегося огня я прищурился. Костер жарко горел. Наверное, те же чувства испытывал первобытный человек в лагере, охраняемом пламенем костра, когда готовился противостоять угрозам древнего мира. Я попытался на слух определить, откуда исходит вой.

Вой умолк, и я услышал — а может, это мне только казалось — чьи-то осторожные шаги. Потом снова кто-то завыл — уже ближе и в другом месте.

Я заставил себя сделать еще один шаг. Моя тень, причудливо прыгая среди деревьев, напугала меня до ужаса. Вой перешел в монотонное завывание — так собаки приветствуют полную луну. В этом вое слышались мольба, обещание, и он приближался к поляне.

Раньше я уже бросал этому существу слова презрения и насмехался над ним. Теперь же не мог произнести ни звука. Может, это и к лучшему, ибо я острее соображал и больше видел. Что-то черное осторожно двигалось среди ветвей, за кустами, за которые не проникал свет от нашего костра. Мне не нужно было особенно приглядываться, я и так знал, что это такое. Я поднял дубинку над головой.

Звуки, которые исходили от существа, сделались в некоторой степени более членораздельными, хотя это никоим образом не были слова, произносимые человеком. Слов не было, но сам стон доходил до сердца. В нем слышались мольба и обещание, стоны и вздохи слились в единый звук, но обращен он был не ко мне.

Я вновь обрел способность говорить.

— Убирайся отсюда, ты, дьявол! — закричал я и швырнул дубинку.

Но только я бросил ее, как тотчас подумал, что лучше бы я этого не делал. Дубинка угодила в кусты и упала на мшистую землю. Существо замолчало. Я вдруг запаниковал и пожалел о том, что остался без оружия, и отступил к огню.

— Сьюзен, — глухо произнес я, — дайте мне другую палку. Быстрее!

Она не пошевелилась, и я стал лихорадочно нащупывать палку покрупнее в куче сухих веток. Схватив первую попавшуюся, я с беспокойством повернулся к Сьюзен.

Она по-прежнему сидела на плаще, который лежал на корне, но была вся в напряжении, точно кошка перед мышиной норой. Голову она выдвинула вперед, причем так далеко, что, казалось, ее шея вытянулась в горизонтальном положении. Ее расширенные глаза были обращены в ту сторону, откуда доносилось завывание. В них была какая-то странная ясность, точно они пронзали листья, чтобы увидеть там понимающий ответный взгляд.

— Сьюзен! — вскричал я.

Но она, казалось, так и не слышала меня. Она подалась вперед еще дальше, точно готовясь прыгнуть и побежать. И снова оттуда, где прятался тот, кто за нами наблюдал, послышалось незвериное и нечеловеческое завывание.

У Сьюзен задрожали губы. Потом с них медленно и тихо, делаясь все громче, сорвался протяжный ответный вой:

— Ууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!

Палка едва не выпала у меня из рук. Она поднялась со своего сиденья медленно, но уверенно. Расправив плечи, она опустила руки, точно хотела коснуться ими земли. И снова завыла:

— Уууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!

Я увидел, что она собирается пойти в лес. Сердце у меня заколотилось. Этого я не мог допустить. Я быстро шагнул в сторону девушки и встал на ее пути:

— Сьюзен! Вы не должны этого делать!

Она отступила и посмотрела на меня. Она стояла спиной к костру, но в глазах ее горел огонь, а может, огонь горел у нее за глазами: зеленоватый, вроде того, что отражает в неподвижных лесных прудах свет луны. Руки ее неожиданно поднялись, словно она хотела ударить меня. Они были согнуты в локтях, пальцы неподвижны, точно они превратились в длинные когти.

— Сьюзен! — заговорил было я, но она снова не отвечала, а попыталась проскользнуть мимо меня.

Я сделал движение ей навстречу, пытаясь преградить ей путь, и она завыла — на самом деле завыла, как злая собака.

Свободной рукой я схватил ее за плечо. Плечо было упругое, как натянутая проволока. Но вдруг оно снова стало мягким, и она выпрямилась. Из глаз исчез этот странный, бесовский огонек, они были темные и напуганные.

— Тэлбот, — пробормотала она, — что я делала?

— Ничего, моя дорогая, — успокоил я ее. — Все позади.

В лесу за моей спиной кто-то сдавленно заскулил, точно голодный зверь лишился добычи, которая была у него почти в лапах. Сьюзен пошатнулась. Казалось, она вот-вот упадет, и я быстро подхватил ее. Держа ее в руках, я повернул голову и засмеялся.

— Ты снова проиграл! — крикнул я моему противнику. — Ты не получил ее, несмотря на все свои грязные чары!

Сьюзен заплакала, и я повел ее к огню. Повинуясь моему жесту, она снова села на плащ, послушная как ребенок, который сожалеет о своем неповиновении и старается опять быть послушным.

Из леса больше не доносилось никаких звуков. Словно опустело все вокруг, а чудовище ушло прочь, потерпев неудачу.

После этого какое-то время мы молчали. Я шевелил палкой костер, чтобы заняться чем-то, и он так разгорелся, что мы вынуждены были сесть подальше от него. Прислонившись рядом со Сьюзен к стволу дерева, я вообразил себе, будто что-то ползет по поляне, скрываясь в тени дерева. Мне даже почудилось, будто я снова услышал какие-то звуки. Взяв в руки дубинку, я отправился посмотреть, в чем дело, но, не обнаружив ничего, ничуть не был разочарован.

Наконец Сьюзен заговорила.

— Это было что-то новое, — слабо сказала она.

— Нужно ли так огорчаться? — попытался я утешить ее.

— Огорчаться? — Она выпрямилась, и в свете костра я увидел, как лицо ее исказилось, точно от боли. — Это когда я едва не превратилась в зверя?

— А что вы запомнили? — спросил я у нее.

— У меня в голове сплошной туман, Тэлбот, почти то же я испытывала во время сеанса, но помню, что меня тянуло… тянуло туда, где что-то меня ждало. — Она устремила взгляд в чащу. — И это не казалось мне страшным, но приятным и желанным, точно это было что-то мне близкое. А вы… — она быстро посмотрела на меня, потом стыдливо отвела глаза, — вы вдруг сделались чужим человеком, от которого лучше держаться подальше.

— Это все?

— Оно разговаривало со мной, — продолжала она с ужасом, — а я говорила с ним.

Я не стал напоминать ей, что единственный звук, который она произносила, был бессловесный вой. Быть может, она этого не помнила — я надеялся на это. Снова наступила неловкая пауза.

Наконец Сьюзен пробормотала:

— Я не из тех женщин, которые чуть что — сразу начинают плакать. Но сейчас мне хочется рыдать.

— Так плачьте, — тотчас произнес я, и она заплакала, а я не стал ее утешать.

Сам ли я взял ее в руки, или она сама оказалась в моих объятиях, точно не помню, но плакать она перестала на моем плече, а выплакавшись, почувствовала себя лучше.

— Вместе со слезами у меня ушел туман из головы и страх, — призналась она почти весело.