Мир – это я. В нем суть моя и честь,

Незыблемости в нем недоставало -

Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.

13.11

Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.

Точней, ушел в другое измеренье,

Где на весах побед и поражений

Лишь доброта и мысль имеют вес.

Мир жил во мне, а я в нем жил не весь -

Подчинено души расположенье

Всемирному закону притяженья,

А центров тяготения не счесть,

Творенье, где душа живет частично,

Болезненно, ущербно, рахитично,

Бесплодно, как монашеский альков.

Твори свой мир! А сжечь его помогут.

Не оттого ль я слепну понемногу:

Сквозь пепел трудно видеть далеко.

13.12

Сквозь пепел трудно видеть далеко:

Залеплены зрачков оконца черным.

Среди зеркал, пустых и закопченных

Пространство смерти щупаю клюкой -

Всегда клюка неверья под рукой

На вечное забвенье обреченных.

Самозабвенно жизни мед, как пчелы,

Несем в свой улей, позабыв покой.

А пасечник из улея умело

Мед извлечет и соты пустит в дело,

А нас накормит сахаром речей.

Невидим мир пчелиного полета.

Его узреть – нелегкая работа:

Жду тех, кому мой мир не лень прочесть.

13.13

Жду тех, кому мой мир не лень прочесть,

Жду с уваженьем к их труду и силе.

Меня при жизни ввысь не возносили,

А после смерти ввысь нелепо лезть.

Чужда мне слава и противна лесть,

Претит строки и жизни разностилье.

Мечтаю, чтоб друзья меня любили,

И пониманье в их сердцах обресть.

Идут века, а людям не до чтенья,

Всяк норовит свое создать творенье

От афоризма до венка венков,

Всю жизнь сводя к затасканной цитате,

И потому я жду тебя, Читатель,

И Шлимана из будущих веков.

13.14

И Шлимана из будущих веков

Я жду затем, что должен кто-то верить,

Что не бесследны прошлого потери,

Что жизни свет в свечении стихов,

Что слышен скрежет стершихся подков

В случайном сбое четкого размера.

Так Шлиман верил в правду строк Гомера

И город-миф извлек из-под песков.

Коль Город был, то будет археолог,

Хоть путь его еще сквозь время долог,

И я лишь у истоков Мастерства -

Знакомлюсь с городскими мастерами,

И, добиваясь правды торжества,

Данайцев жду с богатыми дарами.

14.1

И Шлимана из будущих веков,

И крохи состраданья от данайцев

Не стоит ждать, но стоит возвращаться

На час, на жизнь, на несколько шагов,

Чтоб разглядеть под толщею снегов,

Как травы начинают распрямляться,

Чтоб вечных чувств натруженные пальцы

Коснулись клавиш выстраданных слов.

В координатах измерений мира

Познать, насколько многомерна лира,

И в общем хоре выбрать верный тон.

Но нетерпенье чувств сквозь время рвется:

Храня руин окаменевший стон.

Ждет в Трою превращенный Город Солнца.

14.2

Ждет в Трою превращенный Город Солнца,

Когда воспрянут души Мастеров

В порывах очистительных ветров,

И в Городе рабочий день начнется.

И влага вновь появится в колодцах,

И дух познает жажду знанья вновь,

Вновь запылает творческая кровь

Огнем, что вдохновением зовется.

Под пеплом произвольной толщины

Работой Мастера увлечены -

И время, и пространство создается.

Взметнитесь же, свободные ветра!

Воспряньте же из пепла Мастера,

Когда развалин первый луч коснется!

14.3

Когда развалин первый луч коснется,

Я снова мира различу черты:

Вот ось надежды, грусти, ось мечты,

Ось честности, которая не гнется,

Ось времени на стих мой отзовется

И поведет в пространство Красоты…

Чуть-чуть песок мгновений прохрустит

В скрещенье всех осей и перетрется.

Но на руинах вечности сидеть

Тому, кто стал стремительно седеть -

Ленивому равно самоубийству.

Когда надежде, ставшею строкой,

Удастся через хлам души пробиться,

Сухое русло станет вновь рекой.

14.4

Сухое русло станет вновь рекой,

А я пойду, спеша, своей дорогой,

Своей идеей и своей тревогой,

Но к общей цели. Близко ль? Далеко ль?

То ль на коне Троянском, то ль с клюкой -

Не суть. Суть в продвиженье понемногу

Природы – к Мысли, человека – к Богу,

Которого в себе создал с тоской.

Река пройдет пороги и завалы.

Как мне пройти сквозь памяти провалы

И сквозь непониманъя частокол?

Но слышу я – преграды кто-то рушит.

Настанет миг – найдут друг друга души,

И друг мой пот со лба сотрет рукой.

14.5

И друг мой пот со лба сотрет рукой,

И скажет мне: – А все же пир построен!

Я в нем один жить явно недостоин,

Да и зачем мне одному такой?

Такой, где думы – вместо облаков,

Глубокие сомненья – вместо штолен

Где души – горы, море, лес и поле,

Не для себя ж я строил век веков.

Свои миры мы строим в одиночку

И вдруг находим за последней точкой

В них явные черты иных миров.

Отвечу я: – Пусть мир мой в твой вольется!

ИI станет новый мир и вправду нов,

И мне через эпохи улыбнется.

14.6

И мне через эпохи улыбнется

Читатель мой, пройдя по этажам

С толпой моих потомков Горожан…

Просторны ль двери? Не темны ль оконца?

Неужто здесь и, впрямь, кто приживется,

Где стены – ветхи, боль души – свежа?

Иль, беглым взглядом мир мой пробежав,

Читатель ни на что не отзовется?

Не только цель – дорога дорога,

Где разглядишь и друга, и врага,

И где заполнишь думами блокнот свой.

По измереньям Истины брожу.

Лишь подойдя к познанъя рубежу,

Мой дух бездомный в дом родной вернется.

14.7

Мой дух бездомный в дом родной вернется,

Отмоет пыль сомнений и обид,

И каждый вход, что досками забит

Навеки был, навстречу распахнется.

Душа. находит свой причал без лоций,

Никто маршрут ей в скалах не долбит.