Не подозревая, как далеко уже распланирована ее судьба, и решив во что бы то ни стало выиграть битву, Тома прищурила глаза и скептически поджала губы. Атаковать немедленно!

— Ну, так что? Прижало?

— Ты права, Тома. Мне очень плохо.

— Не утерпела подлая натура? — язвительно перебила она. — Снова где-то нашкодил? Опять надо искать убежище?

— Знаешь, так много всего случилось со мной тяжелого. Сначала…

— Стоп! Вот этого, Сережа, ты здесь больше не найдёшь. Выслушивать и анализировать твои горести я не буду. Сейчас другая жизнь, никто не грузит себя чужими проблемами. Это обременительно.

— Хорошо, Тома. Но я хочу, чтобы ты позволила мне хоть как-то начать.

— Что начать?

— Понимаю, что поздно, но я хочу загладить мою вину перед тобой и сыном.

— Сыном? Теперь ты наконец созрел так его называть. Не ублюдком, не выблядком, не пащенком?

— Тома, это же не я! Это Роксанка тогда орала!

— А ты молчал. А теперь вдруг ты готов? Подожди, я сейчас догадаюсь… Остыл домашний очаг, и тебе захотелось подсесть к нашему с Толькой костерку?

— Ты всегда умела быть убийственно точной, Тома. Звучит мерзко, но все правда. Фу, знала бы ты, как тяжело мне далось сейчас в этом тебе признаться.

— Полегчало?

— Ага. Только не говори, что слишком поздно. Толик был мне так рад!

— Да. Но потом я ему сказала, что всё это ложь. Что ты никакой ему не отец.

— И он поверил?

— Я сказала, что его отец был герой-спасатель. Что он погиб на Дальнем Востоке ещё до его рождения. Погиб, пытаясь предотвратить взрыв на горящем складе боеприпасов, спасая людей. А ты — подлый негодяй, который виноват в его смерти. И теперь ты пришел к нам с каким-то новым гнусным умыслом. Знаешь, благодаря тебе Толька видел в своей маленькой жизни много страшного и мерзкого. Его не задобришь подарками. Он теперь тебя на выстрел к себе не подпустит. Все, Сережа! Впечатления переваривай без меня! Прощай!

Нет, такого он от неё не ждал. Мягкая, добрая, любящая и доверчивая Томуська, что с ней стало? Эта успешная и жесткая баба-танк с холодным лицом и чувственным телом, разве это она? Генерал Камарин тупо смотрел в прямую удаляющуюся спину женщины, когда-то безумно его любившей. Один. Совсем один. Но тут Тамара спохватилась, что в руке несёт его букет, и с размаху шваркнула розы в мусорную корзину. И в этом жесте было столько чувств, что он понял — ничего не угасло. Есть надежда.

— И как он вам показался?

— Сперва был очень подавлен, товарищ подполковник, но, похоже, намерен продолжать ухаживания.

— Значит, эта баба его сразу отшила?

— Пикнуть не дала. Умная, деловая, Прёт, как танк. Между прочим, у нее свой компьютерный салон. Не бедствует.

— Это известно.

— Наверняка и любовник есть. Проверить?

— Не надо. Меня интересует только генерал. Покушение на жизнь такого заметного человека не может не касаться органов безопасности. Усильте наблюдение за женой генерала. Докладывать мне ежедневно.

— Есть!

Отпустив подчиненного, Юрий Малышев долго сидел в задумчивости. Тамара Тоцкая, Марина Камарина. Кто лучше подходит на роль Немезиды для Сереги? Но вместо четких логических образов вдруг в памяти возникли зелёные спокойные глаза. Серафима Алешина! Вот и ты попался, подполковник, усмехнулся Малышев.

— Зря мы твоего Сереженьку с «мерсом» не грохнули! — Алла кипела, как вода в радиаторе. — Какой гад! К ребёнку полез!

— Привык, скотина, брать быка за рога. Только я, убогие, не исключаю и другой вариант.

— Какой?

— Например, хотел проверить Сергей, не моих ли рук дело все его неприятности. Вероятность невелика, что он так думает, но нам все равно надо быть осторожнее. Чаепития с Иркиными пирогами придётся прекратить. Нельзя засветить всю компанию.

— Не согласна! — Серафима, как всегда, сияла красотой, бриллиантами и немыслимо скромненьким серо-зелёным платьицем, делавшим ее саму живой драгоценностью. На этот раз кудри она распрямила и темно-рыжие прямые волосы сияли царственным блеском.

— Если за нас возьмутся, то всё равно все связи вычислят. Тайное бабское сборище, что может быть подозрительнее? А так мы просто подружки, и всё.

Тамара явно колебалась.

— Вообще, убогие, может, нам остановиться? Бабок теперь у каждой хватает. Нельзя искушать судьбу…

Тут Алла гневно засверкала глазами.

— Ты, Томка, останавливайся на здоровье! А я не успокоюсь, пока козёл Волынов мне за всё не заплатит!

— Дался тебе твой Волынов! У него же нет ни копейки.

— Моральное удовлетворение иногда дороже денег! Что? Неужели ты, Томка, ни разу за десять лет не мечтала, чтоб твой Сережёнька к тебе вот так на брюхе приполз и прощения просил? Только не ври. Всё равно не поверю.

— Врать не буду, я этого хотела. А теперь понимаю — дура была! Повезло, что сына он мне не испортил. На фиг такой кадр не нужен! Убогие, не о нем ведь речь. Попадёмся — тюрьма. А у меня сын. Сын! Понимаете это? Что толку, что у нас с ним сейчас все есть, если впереди у него позор — мать-бандитка, а деньги всё равно конфискуют! Что с ним будет? Симка, а ты как?

— Я? Не могу сказать, девочки, что не побаиваюсь. У меня ведь тоже ребёнок. Правда, я кое-какие меры приняла. За её учёбу, например, в английском колледже плату заранее внесла полностью. Бабульки в Дойч-банк для нее положила. В общем, отправила от греха подальше, хотя без нее волком выть готова. У тебя, Томка, ведь все сложнее, Толик-то совсем ещё маленький. Что касается меня самой, то я, конечно же, боюсь попасться. Но в тоже время это такой кураж — все это проделывать… Нет, девочки, я не хочу останавливаться. Пусть бог Меркурий нам поможет.

Алла воспряла духом:

— Поможет, девочки! Обязательно поможет! И если не Меркурий, то Эскулап точно. Рискуем-то в основном мы с Иркой, верно? Ее с поличным взять могут, а меня как химика вычислить. Ну а вы всегда отопрётесь. Мол, понятия не имеем, чем подруги занимались. Улик-то против вас нет! Пускай менты догадываются, что Томка — мозги, а Симка — приманка. А вы стойте на своем, и все! Откуда у Симки брюлики? Поклонники дарят. А Томка у себя в салоне деньгу зарабатывает. Все чистенько, и пусть они свои догадки при себе держат.

— Алла, есть ведь не только менты. Город-то на зоны поделен. Наверняка мы на чьей-то территории орудуем. И от этих ребят нас никакая отмазка не спасёт.

Наступила тревожная пауза. Только Алла с Ирой как-то особенно переглядывались.

— Ладно, девочки. Раз такой пошёл разговор, признаюсь. Приняла меры. У нас с Иркой при себе всегда пара таблеточек надёжно припрятана. Действуют моментально. Ам, и ниточка оборвётся.

Снова наступило молчание. Тягостное. Как будто что-то страшное уже наступило. Первой нарушила его Тома. С тяжелым вздохом она сказала:

— Я с самого первого раза догадывалась, что ты подстрахуешься. Значит, не хотите остановиться сейчас?

— Нет. Нет.

— А ты, Ирина?

— Да ни за что! Я только и живу в этой игре!

— Да не игра это. Но все равно. Работать так работать. Значит, делаем Ледянникова?

— Делаем! Но если ты хочешь выйти, то мы не в обиде.

— Нет, убогие. До конца так до конца. Может, нам и повезет, если не будем сами ушками хлопать… Алюша… Дай и мне ту таблеточку… На всякий пожарный случай…

— И мне, — тихо добавила Сима.

Владелец аптек и химических заводов Игорь Ледянников был одним из клиентов адвоката Смолянского. Дело о массовой продаже фальшивого лекарства адвокат выиграл! Буквально лег костьми, запутывая врачей-свидетелей и ставя под сомнение всё: их квалификацию, порядочность, умственное здоровье. Требуя все новых и новых экспертиз. Сутяге было за что стараться — гонорар зашкаливал за все мыслимые пределы. И суд сдался. Вынес решение об отказе в исках к господину Ледянникову. Не он виноват, а производитель лекарства, которого честному Ледянникову подсунули недобросовестные компаньоны. Вот производителя и ищите, господа, с вашими исками. А Игорь Ледянников — честнейший гражданин Российской Федерации и может спать спокойно.