— Это правда? — обратился к ней друг.

Девушка кивнула и поморщилась — шея все еще болела.

— Ну то, что было дальше, Сельба вряд ли помнит, — разумно предположил менестрель, — но ты все равно рассказывай, интересно послушать. Как ты ее нашел? Почему оказался рядом? Почему приволок ее на заброшенное кладбище? Почему она лежит в склепе?

— Кладбище не заброшенное, просто сюда ходят редко, возвели другое, ближе к деревне Сосновый Бор. Те, кто здесь похоронен, умерли давно, но у них еще остались родственники, которые время от времени приходят на могилы. Местные жители считают меня кем-то вроде духа умерших. А этот склеп — мой дом.

Литавий оглядел разруху вокруг, которую устроили непрошеные гости, и выражение его лица стало совсем невеселым.

— Точнее, раньше был моим домом, — добавил он.

Алессия виновато поковыряла носком землю, а Лютен — тот вообще сохранял полную невозмутимость. Извиняться нарушители спокойствия не собирались. По крайней мере, пока. Вот сначала все выяснят, а потом, может, и извиняться будут. А может, и не будут, как дело пойдет.

— Эту девушку, Сельбу, как вы ее называете, я не находил. Это меня ее конь нашел, а никак не наоборот.

Арейон, услышав, что говорят о нем, вошел в склеп, осторожно переставляя копытами и с опаской косясь по сторонам.

Вампир говорил, а Эйриэн видела глазами агиски.

…Мелькали деревья, кусты, полянки, ручьи, как если бы конь бежал с огромной скоростью. Отчаяние съедало душу, потому что за это время никто из этэнов не попался на глаза. Но вскоре он почувствовал чье-то присутствие, не замедляя бега, изменил направление и помчался дальше. Эльфийка увидела кладбище. Оно было пустынно, но заброшенным не выглядело, как будто кто-то за ним постоянно ухаживал — следил за могилами, убирал лишний мусор с дорожек, поправлял оградки.

Литавий стоял возле одной из могил с букетом цветов. Арейон подбежал к нему и потянул за рукав куртки. Изумленное лицо вампира мелькнуло перед глазами.

— Эй, ты чей такой красивый? Откуда взялся? Да отпусти же меня! — возмутился молодой человек, когда агиски поволок его за собой. — Ладно, ладно, я пойду за тобой, куда скажешь, — сдался Литавий. — Ладно, поеду…

Эльфийка увидела саму себя, раскинувшуюся на траве. Вампир спрыгнул на землю и подошел к ней, негромко присвистнул. Трава вокруг была темной от крови, а на шее зияли четыре огромные раны. Вернее, можно сказать, что шеи не было. Мантикора лежала рядом, на ее голове красовался след от копыта.

— Если она уже мертва, я ничем не смогу помочь, — предупредил Литавий Арейона, склоняясь над раненой девушкой. Он проверил, бьется ли сердце, и поразился — вот что значит, весенняя раса в своей стихии. Любой летний уже давно бы умер. — А тут, смотри, — он обвел рукой вокруг, — трава пожухла, цветы завяли, с ближних кустов листья облетели — это они силу отдавали. Находись твоя хозяйка в городе, ее никто бы не спас. Но я попробую, но учти, друг, сейчас день, и здесь очень светло, так что на многое не рассчитывай.

Вампир закрыл глаза, распростер ладони, сложенные крест-накрест, над ее горлом, и эльфийка увидела магию крови в действии. Маленькие молнии побежали по краям раны, словно зашивая ее, кровь закристаллизовалась и рубиновым песком ссыпалась с ран. Через какое-то время от глубоких и рваных порезов остались лишь тоненькие красные следы. Руки Литавия бессильно опустились, и сам он завалился на бок, исчерпав последние остатки магии. Лицо вампира было бескровным…

— А потом я привез ее сюда, потому что это мой дом и мне некуда было ее больше везти, — закончил свой рассказ Литавий.

Эйриэн тряхнула головой, выныривая из очередного видения, посланного ей агиски. Затылок ныл, как будто по нему недавно ударили молотком. Арейон, невинно хлопая пушистыми ресницами, стоял рядом.

«Что ж, придется, наверное, смириться с подобным способом общения, пока мы вместе», — вздохнула про себя эльфийка.

— А почему ты скрываешься ото всех? — Подозрительность Лютена еще не исчерпалась полностью.

— В народе сложилось неверное представление о вампирах, суеверный страх способен причинить немало хлопот.

Алессия потупила глаза.

— Неверное, говоришь, — усмехнулся менестрель. — Далеко же тебя закинуло от Тираота. Ты, случаем, не беглый преступник?

— Клейма нет, значит, не преступник, — с вызовом ответил Литавий.

— Ну это еще ничего не доказывает, может, тебя поймать не успели.

— Преступник не стал бы Сельбе помогать, — неожиданно вступилась воительница, — отстань от него.

— Хорошо. — Соловей сдался на удивление легко, убрал арбалет и протянул Литавию руку. — Лютен Мерилин, менестрель, такой же странник, как и ты.

— Литавий. — Вампир пожал ему руку.

— Алессия, — присела в подобии реверанса воительница.

Эйриэн возмущенно сложила руки на груди: «Они там все знакомятся, а обо мне опять забыли!»

— Мадемуазель в гробу зовут, как ты уже догадался, Сельбой, — ухмыльнулся Лютен, видя негодование своей подруги. — Ты извини, что мы тут слегка набедокурили, — менестрель изобразил на своем лице что-то вроде раскаяния, — просто за Сельбу очень волновались. Она вечно во что-нибудь вляпается, а потом ее вызволять приходится.

Эльфийка чуть не лопнула от возмущения, ведь она в свое оправдание даже ответить ничего не могла.

— Разрушения вроде не сильные, все поправимо. — Соловей посмотрел на выбитое окно, оглянулся на рухнувшую дверь и, словно наперекор его словам, от входа через весь потолок поползла трещина, часть крыши с грохотом рухнула вниз прямо перед гробом.

— Переборщил все-таки я с заклинанием. — Лютен встал, пытаясь отряхнуть костюм от пыли, в мгновение ока заполнившей склеп, но понял, что это бесполезно. — Алессия, — позвал он, оглядываясь по сторонам.

Сгусток пыли, поднявшийся с пола, оказался насмерть перепачкавшейся горе-воительницей. Она нещадно кашляла и чихала. У Эйриэн самой жутко запершило во рту, она давилась кашлем, боясь, что раны на горле могут открыться, но в конце концов не выдержала и закашлялась.

— Вынесите ее на свежий воздух! — вскричал Литавий из-за ее спины. Была бы королева в другом состоянии, обязательно бы удивилась, когда это он успел там оказаться.

Соловей подхватил Эйриэн на руки и вынес на улицу. Как раз вовремя, иначе она просто задохнулась бы. Литавий опустился с ней рядом и положил руку на горло:

— Дыши, просто дыши, не думай ни о чем. Вдох, выдох, вдох, выдох…

Его спокойный мягкий голос успокаивал не хуже лечебного отвара, а в глазах светилось столько беспокойства и переживания, что королева невольно засмотрелась и подумала, что никогда не видела таких красивых вишневых глаз. Молодой человек отошел, только когда она смогла самостоятельно дышать.

— Нет у меня теперь дома, — проконстатировал он факт, печально осматривая руины. — И что мне теперь делать? — спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.

— Поехали с нами, — предложила Алессия, — поищешь новый дом. Все лучше, чем одному путешествовать.

От ее суеверного страха перед расой ночи не осталось и следа.

Литавий посмотрел на воительницу очень странным взглядом — наверное, ему не часто предлагали помощь.

— А куда вы направляетесь?

— В Стион, что недалеко от границы с княжествами.

— В Стион? — уточнил вампир. — Тогда можно. У меня там знакомые недалеко живут. Погощу пока у них. Ладно, я согласен.

— Только сначала доведи нас до деревни, — попросил Соловей, — а то нам тут одну особу на ноги надо срочно поставить. Гляди, как жалобно она на меня смотрит, орков своих ненаглядных, видимо, догнать хочет. Правда, Сельба?

Королева кивнула, она и так уже успела подумать, что посольство ее ждать не будет, а значит, орки уедут раньше, чем она их догонит.

— Как ты, кстати, сказал деревня называется? — переспросил эльф.

— Сосновый Бор.

— Странно, не знаю такого названия. Сколько лет езжу, оказывается, еще не везде побывал. Там хоть постоялый двор есть?