Он жадно впился взглядом в ее лицо. Сначала он колебался. Несколько напряженных мгновений тишины едва не заставили Элли завыть от отчаяния. Но все же он заговорил хриплым от напряжения голосом. При этом он не отводил взгляда от лица Элли.

Мне было пятнадцать, когда они забрали меня. Я был их рабом, они били меня, когда я сопротивлялся, отказывался им подчиняться. Однажды они едва не забили меня до смерти, и мне пришлось найти другой способ противостоять им. Со временем они даже начали уважать меня за 5. Я был с команчерос почти два года, но никогда не при-“шал участия в набегах. Они не настолько мне доверяли. раз был первым и последним.

Салазар пристально смотрел на Мэтта. Элли про себя молилась, чтобы эта история произвела желаемый эффект чтобы мексиканец действительно выше всего ценил честность, как она надеялась. Тон Мэтта стал горьким.

Моего согласия не требовалось. Если бы я отказался, меня просто пристрелили бы на месте. — Он взглянул наконец на капитана. — Как только началась стрельба в вашей деревне, все мгновенно превратилось в хаос. Я ни чего не мог тогда сделать. Не мог остановить эту резню, не мог никого спасти, никому помочь. Я помню двух женщин… но я спрятался, как последний трус, надеясь, что команчерос подумают, что меня убили в перестрелке, и я смогу от них удрать и наконец стать свободным человеком. Тогда для меня это было важнее всего на свете. Я мог бы… наверное, мог бы спасти кого-нибудь из этих женщин…

Мэтт замолчал, отвернувшись. Затем заговорил снова:

Когда выстрелы умолкли, я высунулся из своего укрытия. Все были убиты… мужчины, женщины… Это было ужаснее всего. — Мэтт снова умолк, закрыв глаза, словно перед ним снова встала та ужасная картина. — С тех пор я поклялся защищать женщин.

Выражение лица Салазара оставалось суровым, губы сжаты, глаза холодно впились в лицо Мэтта.

Ты хочешь убедить меня, что не убил ни одного человека? И ты надеешься, что я поверю этому? Я видел тебя, я видел, как ты стрелял!

У Мэтта дернулась щека.

Я стрелял только для виду, поверх голов, пока команчерос стало не до меня. Клянусь.

В глазах капитана застыло сомнение. Страх скрутил все внутренности Элли. Она понимала, что сейчас жизнь Мэтта лежит на весах, а они могут качнуться от малейшего толчка как в одну, так и в другую сторону. Она не выдержала и вмешалась:

Капитан, вы рассказали, что видели Мэтта, когда один из бандитов ранил вас в щеку и уже собирался нанести вам смертельный удар, а затем упал, сраженный случайной пулей. Неужели вы верите в такие случайности? — И спросила, повернувшись к Мэтту: — Почему ты не расскажешь ему, как ты убил этого команчеро?

Мэтт сжал челюсти.

Сказать можно все, что угодно, только едва ли он поверит. Но ты права. Я действительно убил его. После этого мне уже не оставалось ничего другого, как бежать.

Капитан внимательно посмотрел на Элли, затем снова перевел взгляд на Мэтта.

— Скажи, куда попала пуля, — потребовал он с угрозой. — Это мог знать только человек, который стрелял.

— В горло. Только я целился ему в сердце, но в последнюю минуту он дернулся, и пуля прошла выше.

Капитан пробормотал смачное испанское ругательство.

С чего же тебе тогда было так убиваться по этим людям, если ты не виновен в их смерти? Ведь ты даже никого из них не знал?

Мэтт прямо посмотрел ему в глаза.

Да, конечно, какое мне было до них дело! — Он уже почти кричал в запальчивости. — Я видел смерть достаточно часто. Только эти люди были абсолютно беспомощны. А я струсил, я не смог их защитить! Если хочешь знать, я тогда плакал — о себе. О том, что смерть этих людей в какой-то степени и на моей совести. С тех пор я не раз убивал. Но я никогда не убивал беззащитных.

Двое мужчин горящими глазами смотрели друг на друга. Боль воспоминаний терзала их обоих, казалось, сам воздух между ними наэлектризован так, что сейчас вспыхнет молния.

Они бы убили тебя, если бы ты попытался их остановить, — прервала напряженное молчание Элли. — У тебя не было ни единого шанса, Мэтт. Тебе было всего семнадцать.

На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только скрипом кожи, когда то один, то другой всадник ерзал в седле, с нетерпением ожидая вердикта капитана Салазара.

— Пятнадцать лет своей жизни я молился, чтобы найти тебя, — медленно произнес капитан. — Ты остался последним из всей шайки.

— Итак, ты меня нашел. Давай на этом и покончим, — вскинул голову Мэтт. Его терпение было полностью истощено, гордость растоптана.

— Позволь мне договорить, — раздраженно прервал его капитан. — Мне всегда было интересно, отчего этот команчеро упал замертво за секунду до того, как отправить меня к праотцам.

Мэтт пристально взглянул на мексиканского капитана.

Салазар вздохнул:

— Выходит, я зря потратил столько лет своей жизни на ненависть, зря гонялся за тобой.

— Вы ему верите? — воскликнула Элли. Ей казалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди.

— Да. Но очень надеюсь, что никогда его больше не увижу. Я принимаю ваше великолепное предложение, сеньорита Карлайл, и отвезу эти сокровища в Мексику. Это может компенсировать те утерянные артефакты, которые вы не смогли уберечь.

Он сделал знак своим людям забрать поводья мулов, груженных сокровищами, и развязать Мэтта.

Внезапно Элли покачнулась в седле. Теперь, когда все окончилось, она почувствовала, что силы окончательно покинули ее. Сказались страшное напряжение и волнения последних часов. Мэтт и Дерек одновременно двинулись к ней, но Дерек успел раньше. Он подхватил ее за талию, не дав ей упасть.

Два самых главных мужчины в ее жизни в ярости уставились друг на друга.

Элли, кто, черт возьми, этот парень? — прорычал Мэтт.

Она улыбнулась, радуясь, что эту проблему можно решить всего одним словом.

Неужели не видишь фамильного сходства? Познакомься с моим братом, Дереком Карлайлом.

Мэтт приподнял в удивлении брови. Дерек, напротив, нахмурился. Так они и стояли, пожирая друг друга глазами.

Элисия! А как же я? — жалобно воскликнул сзади Питер. — Ты не можешь позволить, чтобы они забрали меня с собой. Подумай о наших семьях, нашей репутации. Что скажет твой отец!

За Элли ответил ее брат:

В действительности, Питер, учитывая то, что ты сделал, думаю, отец скажет, что тебе крупно повезло, что он не может тебя достать. Потому что он сам свернул бы тебе шею.

— Ты всегда был наглым ублюдком, Дерек! — Брат Элли широко усмехнулся:

— Да, всегда.

Питер сразу помрачнел.

Чувство вины и ответственности заставило Элли успокоить его.

— Мы скажем твоему отцу, Питер, что с тобой произошло. Не сомневаюсь, он сможет выкупить свободу своего единственного сына и наследника.

— Adios, сеньорита Карлайл, — сказал Салазар, приподнимая шляпу. — К моему сожалению, боюсь, наши пути едва ли когда-нибудь снова пересекутся.

Элли внезапно почувствовала грусть потери, гораздо более важной, чем навсегда пропавшие для нее сокровища. Такие цельные, благородные люди, как Энрике Салазар, были большой редкостью.

— Vaya con Dios, капитан.

— Vaya con Dios. Желаю счастливо добраться до Англии, сеньорита.

Солнце быстро садилось за горизонт. Четверо путников остановились на ночлег.

Мэтт был благодарен наконец-то спустившейся тьме. Он смертельно устал постоянно следить за выражением своего лица. Как только Сет и Элли начали распаковывать вещи и готовить пищу, Мэтт отошел от лагеря. Нельзя сказать, что кто-нибудь докучал ему вопросами или разговорами, с тех пор как они расстались с Салазаром и его людьми. Наоборот, никто не сказал ни слова. Ему просто надо было ненадолго остаться одному, чтобы как-то разобраться со своими мыслями и вопросами, которые на части рвали ему душу.

Элли отдала за него сокровища Монтесумы — свою мечту, цель, ради достижения которой ей пришлось пережить множество трудностей. Почему она это сделала? В благодарность за то, что он пожертвовал собой, чтобы защитить ее и сокровища? Или здесь было что-то большее?