Что касается психиатра, который направил ее ко мне, я никогда не нарушу своего обещания хранить его имя в тайне. Особенно после того, как он позвонил мне, чтобы поздравить с исцелением Джульетты, и довольно робко попросил провести регрессию с ним. В ходе этой рецисссии мы выяснили причину хронического псориаза на его левой стопе и лодыжке. Выяснилось, что эта нога обгорела до кости во время пожара в Болгарии, в 1507 году. На обожженном месте началось заражение крови, и он умер.

Теперь я учу проводить гипнотические регрессии и того психиатра, и его дерматолога, который в течение десяти лет безуспешно его лечил, но в конце концов признал случай безнадежным. Как они написали мне в совместном письме: «Мы подумали: если терапия при помощи клеточной памяти завоюет популярность, то это может либо лишить нас работы, либо в четыре раза увеличить нашу клиентуру. Мы выбрали последнее».

Жестокая боль в шее Морская болезнь

На примере Рича видно, что экстрасенсу-медиуму не нужно направлять клиентов во время гипнотических сеансов. Он должен просто сопровождать их на пути, который они избирают сами. Я подвожу клиентов к воротам в прошлое и придаю регрессии определенную структуру. Я охраняю людей от душевных травм, пока они находятся в трансе, помогаю им проанализировать полученный опыт — и освободиться от мучающей их боли после того, как регрессия закончится. Однако это прежде всего их путешествие, и я очень часто бываю удивлена тем, куда оно их приводит.

Рич — тридцатидвухлетний ударник — довольно успешно работал по найму для студийных записей с разными музыкальными группами. Рич не вписывался в расхожее клише бесшабашного длинноволосого странствующего рок-музыканта с трубкой в зубах. Это был коротко стриженный веселый умный опрятно одетый семейный человек. Он не употреблял наркотики, исправно погашал кредит в банке, ездил на «Вольво», имел жену и двоих детей, а теперь он и ждали третьего ребенка, для которого Рич лично обустраивал детскую. Мучительные приступы боли в шее начались у пего внезапно, в возрасте двадцати пяти лет, когда он с друзьями и их детьми играл в софтбол.[9] Для болей не было никакой видимой причины — Рич не ударился, не столкнулся с другим игроком, и даже, насколько он помнит, не поворачивался резко. Он мне рассказывал: «Боль пришла из ниоткуда, словно меня по затылку вдруг ударили молотом». Ему делали рентген, лечили при помощи ультразвука, иглоукалывания, массажа и лечебной физкультуры, кололи кортизон, ставили холодные и горячие компрессы, выписывали противовоспалительные средства и микстуры для снятия мышечного напряжения, но за эти семь лет стало только хуже… Теперь Рич не мог повернуть голову и ему приходилось все больше платить в фонд медицинского страхования.

— Клянусь, я бы смирился и жил с этой болью, если бы она не мешала моей работе. Попробуйте-ка играть на барабанах, если вы не можете повернуть головы. Поверьте на слово, я пытаюсь справиться с этим уже не первый год и… — Он сделал паузу, горько усмехнулся и продолжил: — Мне это очень надоело. В любом случае, я не могу больше тратить время на врачей, которые, очевидно, не в силах мне помочь. Мне нужно избавиться от боли сейчас и немедленно.

— Прекрасно, — сказала я с улыбкой. — Но не будем форсировать события. Хотя, откровенно говоря, я тоже предпочитаю решать вопросы быстро и потому сделаю все, что от меня зависит. Я понимаю ваше естественное желание поскорее избавиться от боли, но все-таки любопытно, почему такая спешка?

— Это типичный пример шутки о хорошей и плохой новости, — сказал он. — Хорошая новость состоит в том, что я только что подписал контракт на два месяца работы с группой в танцевальном зале круизного теплохода. Плохая новость состоит в том, что я только что подписал контракт на два месяца работы с группой в танцевальном зале круизного теплохода. Два месяца постоянного заработка — это при моей профессии дар Божий, тем более что мы с женой ждем ребенка. Но я знаю, что не смогу вытерпеть эту боль даже в течение двух дней — ведь нам придется играть каждый вечер по четыре часа подряд, — а тем более в течение двух месяцев. Но это еще не самое веселое в этой истории: дело в том, что у меня морская болезнь.

— Ложитесь, — сказала я с наполовину наигранной тревогой, — сейчас нам придется хорошенько поработать.

Шел 1716 год. Рич был матросом на пиратском корабле, промышлявшем у побережья Вест-Индии. Их капитан был очень жесток, не только по отношению к жертвам, но и к своей команде: матросов регулярно избивали и морили голодом за малейшее нарушение дисциплины — реальное или воображаемое. Большинство матросов на борту были отпетыми разбойниками и готовы были вытерпеть все ради своей доли награбленного и распутной пиратской жизни. Но Рич вместе с горсткой других недовольных решил, что даже смерть лучше такой жизни. Однажды безлунной ночью они тихонько спустились в воду и поплыли к берегу. Беглецы не знали, что в их мятежной группе был предатель, который предупредил обо всем капитана. Верные капитану матросы спустили шлюпки и быстро догнали бунтовщиков. Некоторым из них еще повезло — их убили прямо в воде. А вот Рича с тремя другими беглецами поймали и отвезли на корабль. Их связали, засунули кляп в рот, завязали глаза и швырнули в трюм. Рич не знал, сколько дней или недель над ними издевались и морили голодом. Он помнил только, что долго лежал в темноте на деревянных досках, тело болело от побоев, живот сводило от голода. Он так ослаб, что не в силах был за что-нибудь держаться, когда корабль качало во время жестокого шторма. Когда его, едва осознающего происходящее, вытащили из трюма и бросили за борт, Рич испытал облегчение.

Я никогда не проявляю свои эмоции во время сеанса регрессии, но хорошо помню, какое сильное впечатление произвел на меня поступок Рича. Имея такие ужасные клеточные воспоминания о кораблях, он согласился работать на теплоходе! И еще я знала: если он сможет отпустить это воспоминание, то морская болезнь у него исчезнет без следа.

Затем Рич находился среди друзей в любимом кабачке. Они сидели за стойкой и весело беседовали. Рич помнит, что видел вдалеке Букингемский дворец. Он был холост, работал кузнецом и неплохо зарабатывал. Рич равнодушно отметил, что в кабачок вошли два человека. Один из них совсем недавно работал в кузнице подмастерьем, но Рич выгнал его с работы за воровство. С тех пор парень возненавидел кузнеца. У Рича было хорошее настроение, и он не обращал внимания на злобные взгляды, которые бывший работник бросал в его сторону. Вдруг на затылок Рича обрушился сокрушительный удар, и он упал на пол. Прежде чем потерять сознание, кузнец успел увидеть своего врага с железным прутом в руках. Он умер два дня спустя от черепно-мозговой травмы.

Я записала: «В прошлой жизни умер в двадцатипятилетнем возрасте от удара по затылку; в этой жизни в двадцатипятилетнем возрасте началась жестокая боль в затылке». Для того чтобы связать эти два факта, не нужно быть экстрасенсом. Затем я велела Ричу рассказать, что случилось после того, как наступила смерть. Он долго молчал, затем стал описывать каменную скамью возле кристально-чистого водопада посреди огромного сада неземной красоты. В дальнем конце сада виднелось белое мраморное здание с колоннами. Рич никогда не читал мою книгу «Жизнь на Другой Стороне», поэтому не мог знать, что описывает сады Дома правосудия на Другой Стороне.

— Что вы делаете в саду, Рич? — спросила я. — Что происходит вокруг?

— Я сижу. Жду. Меня просили прийти сюда, — ответил он. — Ко мне идет какой-то мужчина. Его-то я и жду. Он молод, примерно моего возраста, но его длинные, до плеч, волосы седы. На нем длинная золотисто-желтая мантия.

— Вы его знаете?

— Мужчина говорит, что он — мой духовный гид. Его зовут Аарон.

Я подалась вперед. Мне было известно, что Аароном зовут духовного гида Рича в этой жизни, а не в прошлой, — а я ожидала, что он встретится именно с гидом из прошлой жизни. Я спросила, когда происходила эта встреча.