Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Самолет лег на курс, и пассажиры по левому борту в иллюминаторы увидели море заградительного огня. Впечатляющее зрелище. Поняли: фашистские самолеты опять рвутся к столице.

Через два часа полета самолет словно переместился из тени в свет. Стало ясно, что летят они на север и уже вошли в полосу белых ночей. Гончар вспомнил город на Неве, годы, проведенные в училище связи.

Но самолет забирался все дальше на север. Зашли на посадку, внизу показался аэродром. Полноводная река и большой город на берегу. Оказалось, это Архангельск.

Всех пассажиров увезли, и на взлетной полосе осталось трое: лейтенанты Гончар, Савельев и старшина Мельников. Было три часа утра 25 июля. Гончар отошел в сторону, сломал сургучную печать, вскрыл пакет. Прочел:

«Вы назначаетесь начальником радиостанции для обеспечения связи Архангельска с Москвой по прилагаемому расписанию. В вашем распоряжении офицер специальной связи лейтенант Савельев и радист старшина Мельников. Радиостанцию развернуть в помещениях, предоставленных авиационной частью. После установления связи с Москвой надлежит прибыть к начальнику штаба Архангельского военного округа комбригу Григорьеву и действовать согласно его указаниям». И подпись: полковник Рябов.

Едва успел прочесть приказ, как подкатила машина. «Кто лейтенант Гончар?» — спросил майор в авиационной форме, выйдя из машины. Гончар поднял руку. Майор подозрительно оглядел его, остановил взгляд на шляпе. Шляпа в ту пору и вправду была не в почете. Пришлось предъявить удостоверение. Майор сказал, что для них выделены две комнаты в штабе части. Окна зарешечены, у дверей круглосуточный пост. Выделен катер для переправы через Северную Двину и связи со штабом округа.

Расписание предусматривало ночной и дневной сеансы связи, а также вызов Москвы в любое время суток. Центр следил за Архангельском каждые десять минут в начале часа. Этот способ связи обеспечивал высокую оперативность прохождения радиограмм.

График связи говорил сам за себя: им предстоит выполнять задачу государственной важности.

Лейтенант Гончар и старшина Мельников развернули аппаратуру и уже к пяти часам утра установили связь с Москвой. Затем Гончар переправился через Северную Двину и прибыл в штаб округа к комбригу Григорьеву.

Комбриг выслушал доклад и немало удивился сказанному. Уж он-то как никто другой знал качество связи его штаба с Москвой. Она была неустойчивой, а порой пропадала вообще. Телеграфная линия через Вологду также работала плохо.

И поэтому Григорьев решил сам убедиться в устойчивости радиомоста. Но перед этим он, наконец, раскрыл суть операции. Оказалось, что в ближайшие два-три дня в Архангельск должен прибыть представитель американского президента господин Гарри Гопкинс. После краткой остановки в Архангельске он вылетит в Москву, а на обратном пути через Архангельск отправится в Англию.

«Ваша задача, — приказал комбриг, — обеспечить устойчивую связь с Москвой. Радиограммы без задержки будете доставлять мне на катере. От меня радиограммы в опечатанных пакетах будете получать здесь под расписку. А теперь, — Григорьев загадочно улыбнулся, — посетим вашу радиорубку». Судя по всему, комбриг до сих пор не очень-то верил оптимистическому докладу лейтенанта Гончара. Оглядев небольшую, по привычным армейским меркам, аппаратуру, Григорьев засомневался еще больше.

Чтобы убедить начштаба, лейтенант попросил разрешения установить связь в его присутствии. Получив добро, настроил передатчик на дневную контрольную волну, передал позывные. Через две-три минуты Москва ответила, что слышит Архангельск на четыре балла. Комбригу ничего не оставалось, как поблагодарить лейтенанта Гончара.

…Вечером 29 июля на летающей лодке «Каталина», которая совершила посадку на Северной Двине, в Архангельск прибыл Гарри Гопкинс. Его встречали исполняющий обязанности начальника протокольного отдела Наркомата иностранных дел, представители армии и флота. Осмотрев порт, личный представитель президента вылетел в Москву.

Американский писатель Роберт Шервуд в книге «Рузвельт и Гопкинс» приводит дословный текст телеграммы исполняющего обязанности государственного секретаря Сэмнера Уэллеса Гарри Гопкинсу:

«Президент просит Вас при личной встрече с господином Сталиным передать от имени Президента следующее послание: «Господин Гопкинс находится в Москве по моей просьбе для того, чтобы обсудить с Вами лично или другими официальными лицами, которых Вы, возможно, назначите, жизненно важный вопрос о том, как мы можем наиболее быстро и эффективно предоставить помощь, которую Соединенные Штаты способны оказать Вашей стране в ее великолепном сопротивлении вероломной агрессии гитлеровской Германии.

Я уже уведомил Вашего посла, господина Уманского, что правительство Соединенных Штатов окажет всю возможную помощь в получении вооружения, снаряжения и других видов снабжения, необходимых для удовлетворения самых неотложных нужд, и которые могут быть доставлены для реального использования в вашей стране в ближайшие два месяца.

…Поездка господина Гопкинса в Москву в настоящее время будет, по моему мнению, исключительна важной. Так как в результате ее нам здесь, в Соединенных Штатах, станут ясны ваши срочные нужды, мы сможем прийти к наиболее эффективным решениям о том, как упростить организацию поставок и ускорить их…

Я прошу относиться к господину Гопкинсу с таким же доверием, какое Вы испытывали, если бы говорили лично со мной.

Разрешите мне в заключение выразить общее для нас всех в Соединенных Штатах восхищение замечательной храбростью, проявленной русским народом в деле защиты своей свободы, в борьбе за независимость России».

Визит Гопкинса в Москву завершился 1 августа 1941 года. В этот же день он возвратился в Архангельск и утром вылетел в Англию.

Вряд ли стоит кому-либо доказывать сегодня, сколь важен был этот визит американского представителя для нашей страны. Президент США писал о «самых срочных нуждах». Сколько их было тогда у нас, этих «самых самых». Понимали это и в Разведуправлении, понимал и лейтенант Гончар. Он сделал все от него зависящее. Вопросы обеспечения безопасности встречи, проводов «начальника штаба Белого дома», как называли в США Гарри Гопкинса, решались через радиостанцию военной разведки. С 26 июля по 2 августа она, эта радиостанция, держала практически непрерывную связь с Центром, Народными комиссариатами иностранных и внутренних дел.

Давая оценку визита, посол США в Москве Штейнгардт докладывал в госдепартамент: «Прием, оказанный Гарри Гопкинсу советским правительством, и необычное внимание, уделенное ему советской печатью, ясно показывают, что правительство придает исключительно важное значение его визиту…

Гопкинс был быстро принят Сталиным, который дал ему весьма продолжительное интервью и обсуждал с откровенностью, не имеющей, насколько мне известно, прецедента в новейшей истории, цель его миссии и положение Советского Союза. Все советские газеты поместили фотографии и сообщения о визите на первых страницах. Что имеет гораздо большее значение, чем во всякой другой стране.

Я уверен, что визит был исключительно приятен советскому правительству и что, как покажет будущее, он оказал самое благоприятное влияние на советско-американские отношения в целом и, в частности, значительно стимулировал советские военные усилия».

Сам Гопкинс после возвращения в США заявил: «После моего совещания в России со Сталиным у меня создалось впечатление, что президент должен установить личную связь со Сталиным».

Таким было начало союзнической помощи. В 1970 году в интервью «Комсомольской правде» маршал Георгий Жуков скажет: «Эту помощь не надо сбрасывать со счетов. Она, безусловно, сыграла свою роль. Из Англии и Америки мы получали порох, высокооктановый бензин, сталь некоторых марок, паровозы, самолеты, автомобили, продовольствие. Но это была лишь небольшая часть всего, что требовала война».

Обеспечение радиосвязью миссии Гарри Гопкинса в Москву — один из примеров выполнения тех самых особых задач, которые входят за рамки служебных обязанностей спецрадиосвязи.

28
{"b":"129202","o":1}