Прошел мимо судья и, хлопнув рукой по крыше, показал мне, что надо уже выезжать. Включаю передачу и медленно выкатываю из "закрытого парка" к выходу. Здесь к судейской машине уже пристроились "Лады" чехов - Властимила и Иржи, а в зеркалах заднего вида появился подтягивающийся ко мне автомобиль Генриха. Кавалькада машин выстраивалась на прогревочный круг. Это обязательная церемония перед гонкой. Все стартующие в порядке показанного накануне времени проезжают за судейской машиной один круг, здесь, в Киеве, получается полтора, и выстраиваются на старте. По идее, за время круга надо попытаться прогреть шины, чтобы они размягчились, но практика показала, что это все равно не успеваешь сделать. Поэтому как только мы трогаемся, я больше уделяю внимание тормозам. Вот их-то прогреть нужно хорошо, и тогда никаких неожиданностей при первом торможении после старта не будет. Я чуть отстаю от Иржи, разгоняюсь и интенсивно торможу. Затем опять проделываю все снова. Так с черепашьей скоростью мы двигаемся вперед. Выходим на стартовую прямую. Когда же кончится эта мука! Впереди еще целый круг! Я представил его себе, как когда-то, с высоты птичьего полета. Трасса по контурам похожа на голову неудачника-волка из "Ну, погоди!", но с заячьими ушами. Сейчас мы ползем по "нижней челюсти" к "затылку" - это и есть стартово-финишная прямая, она самая длинная - около восьмисот метров. И во время гонки уже к ее середине двигатели выходят на предельные обороты: где-то восемь - восемь с половиной тысяч, а по скорости это 190-195 километров в час. В конце прямой, там, где у "волка" заканчивается челюсть, - левый поворот под небольшим углом. Его можно пройти километрах на ста семидесяти. Сейчас мы его проползаем на пятидесяти и начинаем "подниматься" по первому "уху". Дорога здесь немного идет вверх. До захода в левый вираж больше семисот метров. Скорость на подходе, как правило, предельная. Сам поворот, а точнее, разворот градусов на двести десять, имеет сильный наклон профиля, и скорость в нем около ста двадцати пяти. Пройдя его, начинаешь "спускаться" к "голове", а через двести метров делаешь правый разворот (скорость около ста пятнадцати) и вновь карабкаешься те же двести метров, но уже по второму "уху". Здесь скорость на развороте около ста тридцати, и "скатываешься" к так называемому девяностоградусному повороту. Его проходишь на ста двадцати и попадаешь на "голову волка". Метров сто по "голове" и, пройдя эс-образный поворот или, как мы его называем, "эска" (левый-правый), на скорости ста сорока километров попадаешь волку на "морду". На отрезке прямой в триста метров до "кончика носа волка" успеваешь набрать около ста девяноста пяти километров в час, но потом приходится сильно тормозить - на "носу" в повороте скорость сто десять. С "носа" съезжаешь к "подбородку" - последний поворот, называемый у спортсменов - "гаражный". Его можно осилить на ста сорока пяти, но для этого требуется очень смело действовать. Ну, вот и все. Мы подползаем к старту. Нас останавливают каждого у своего места. Первый ряд - три машины. Слева направо: Властимил, Иржи и я. Второй ряд - две машины: Генрих и Вадик. Третий ряд - три...
Встали. Вот теперь главное - не перегореть! Правая нога сама собой время от времени нервно ударяет по педали газа. Двигатель так же нервно реагирует на эти движения, мгновенно взвинчивая обороты. Судья показывает табличку: "МИНУТНАЯ ГОТОВНОСТЬ!" Сердце, и без того подстегиваемое растущим напряжением, переходит на бешеный ритм, все начинаешь видеть как сквозь пелену, взгляд упирается в большие стартовые часы, где только что дрогнула стрелка и побежала отмерять свой минутный путь. Прошло пятнадцать секунд: последний раз быстро пробегаю взглядом по всем приборам... давление масла - в норме... температура - в норме. Тридцать секунд: застегиваю перчатки, "молнию" комбинезона, туго подтягиваю ремни, включаю рацию на прием. Стрелка часов подходит к закрытому пятнадцатисекундному сектору, сейчас она скроется за ним, и каждая оставшаяся секунда будет казаться часом. Все! Скрылась! Как по команде, пульсирующий звук двигателей мгновенно перерастает в сплошной рев. И выделить в этом непрерывном громе звук собственного мотора просто невозможно. Заглохни он сейчас -ты и не заметишь. Остается единственный контролер - стрелка тахометра. Поднимаю обороты до пяти тысяч, выжимаю сцепление, включаю первую передачу. Знаю - на это ушло три секунды. Медленно-медленно отпускаю сцепление. Вся машина напрягается, как и я сам. Теперь мы оба - одна струна, вибрирующая на одной предельной частоте. Стараюсь держать в поле зрения одновременно тахометр и черный "глаз" стартового светофора. ЗЕЛЕНЫЙ! Старт. Остальное делается как бы без моего участия. Все это отрабатывалось десятками тысяч раз. Усилия дозированы до грамма, а движения выверены до долей миллиметра. Внимание переключается на другое: слева, как привязанный, идет автомобиль Иржи, а за ним, я это вижу боковым зрением, машина Властимила медленно, сантиметр за сантиметром начинает выходить вперед. Стремительно надвигается левый поворот. Бросаю взгляд в зеркала заднего вида. Там все плохо: очень плотно поджимают со всех сторон, и кто-то хочет вклиниться справа между мной и отбойником. Придется сбавить скорость, она уже за сто сорок, и пропустить вперед двух чехов. Не отпуская правой ногой педаль газа, левой делаю легкий удар по тормозу: Иржи тут же уходит вперед, а я бросаю свою машину на его место к левому краю. Но проклятье! Идущий слева успевает втиснуться между мной и отбойником - это Генрих. Придется пропустить и его. Из поворота выходим гурьбой - я четвертый, - вплотную за мной наши: Вадик слева, Раймонд справа. Так, тыл прикрыт - это хорошо. Машины в бешеном наборе скорости приближаются к вершине первого "уха". Вот здесь и надо обходить немца, а то потом он "вкатится" в трассу, и это будет сделать сложнее. Сажусь ему вплотную на хвост - нас отделяет метр-полтора - и жду, когда он в соответствии с классическим правилом сделает заход в поворот. Все точно - он перестраивается вправо и тормозит, а я пулей мимо него. Торможу, не перестраиваясь, включаю третью передачу и, как шел, так и вваливаюсь в поворот. Этот трюк у меня был отработан еще лет пять назад. Дальше резко поворачиваю руль влево, машину ставит боком к движению и начинает тащить вверх по склону виража, это страшно, но я знаю - метра за два до верхнего края скорость упадет километров до ста, скольжение прекратится, и машина пойдет по внешнему радиусу. Все так и происходит. Открываю полностью газ и, устремляясь к следующему повороту, вижу, что Генрих уже метрах в десяти сзади. Когда я первый раз применил этот прием, надо мной все смеялись и говорили, что это неграмотно, так только раллисты ездят. Да, я это все сам знаю, но важен результат, а он виднеется в зеркалах заднего вида. Но такие штучки хороши в толпе машин. Один на один они не проходят. И я это вижу по быстрому удалению от меня чехов. Да, трудно их теперь будет достать. Начинается самая сложная, изнурительная работа. Та работа, о которой непосвященный даже и не подозревает. Сейчас надо суметь использовать каждый миллиметр трассы, каждый оборот двигателя, чтобы достать лидеров.
На тахометре шесть тысяч двести, третья передача, иду в развороте ко второму "уху". Здесь сейчас будет небольшой провал в асфальте - пешком и на обычной машине его не заметишь, а спортивная даже подпрыгивает - многие его не любят. Я же научился использовать этот трамплин! Вот машина чуть приподнимается на нем, нагрузка на задние колеса падает, и они какое-то мгновение поворачиваются, раскручиваясь в воздухе, а когда машина опять прижата к асфальту, на тахометре уже на двести оборотов больше!
На выходе, слева у отбойника, есть еле заметный хребет - его видно только во время дождя, - так вот за него лучше не залезать. Так и делаю и быстро иду к заходу во второе "ухо". На выходе из него вижу машину Иржи уже в следующем повороте. Это около двухсот метров. Много, очень много!
Когда выхожу на стартовую прямую у "гаражного" поворота, чехи уже чуть ли не в ее середине. Двигатель работает прекрасно, но больше, чем восемь пятьсот, я ему не даю. Слышу в наушниках голос Кости: "Леша! Все нормально. У Бороды отрыв только пять секунд". Ничего себе, думаю, - пять секунд! Это больше, чем двести пятьдесят метров! Костя продолжает: "Сзади в трех секундах Генрих, а у него на хвосте ваши Вадик с Раймондом". Время он мне не говорит - оно на первом круге ничего не дает.
