- Да ничего я не натворил! В чем дело? - прикинулся "шлангом" Велло.
- Ты как вчера рыбаков вез?
- Ну, побыстрее немного, чем обычно. Так они сами просили. Говорили, что спешат домой, к семье, детям. Зарплату везут.
- Как домой? К каким детям, семье?! Какую зарплату?! Да знаешь, что они на радостях, что осталась живыми, гуляли в ресторане всю ночь, побили стекла, посуду, а теперь все в милиции сидят!
Виктор молчал, осмысливая услышанное. Я понимал его. Когда впервые сталкиваешься с подобными ситуациями, то начинаешь думать, что все это чушь собачья - просто распущенность, поощряемая всепрощением. В общем, конечно, не без того, но, с другой стороны, возможности этих людей настолько выше, что прикладывать к ним усредненные мерки невозможно. Запряги породистого рысака в телегу, он не станет плестись подобно тягловой лошади, а рванет как на бегах - порода такая, ничего не поделаешь. Так и с автогонщиками, особенно пока они молоды и горячи. Годам к тридцати - тридцати пяти это проходит, но и "старички" нет-нет да и закусят удила. Бывает.
Мы ехали и ехали, Велло тащил нас совсем в другом направлении, чем я ожидал. Отчаявшись понять, куда мы несемся, я продолжал травлю баек. Виктор тем временем привык к стилю езды нашего ведущего и спокойно слушал курьезные истории с Велло. Когда я закончил историю о том, как наш друг, став самым популярным спортсменом Эстонии (по результатам опроса), прокатил меня от острова Сааренаа до Таллинна по чистому льду за два часа (это больше двухсот километров плюс паромная переправа!), то Виктор предположил:
- Может, у него страх атрофирован или он смерти не боится?
- Да боится, еще как боится! - Мы наконец-то приехали, и я, вылезая из машины, посоветовал: - Вот сейчас разогреем косточки, и ты сам спроси у Велло о смерти. Пусть расскажет, как он с ней повстречался.
Виктор забыл или постеснялся спросить у Велло о встрече со смертью, а история стоит того, чтобы ее рассказать. Вот как это было.
Произошла она чуть раньше уже известного вам сюжета с рыбаками. Заканчивалась рабочая смена. Вот и конечная остановка. Велло бросил взгляд в зеркало, в котором отражался весь салон его автобуса, и, как только последний пассажир вышел, закрыл двери. Теперь в парк, и домой. Он резко нажал на педаль газа, и автобус, как бы обрадовавшись, что теперь можно порезвиться налегке, откликнулся стремительным набором скорости. Зима еще только начиналась, и снега на дороге почти не было. Она шла лесом и, как большинство эстонских дорог, непрерывно петляла, складываясь почти из одних поворотов. Велло с детства любил эти дороги и знал их все наизусть.
Автобус идет во всю свою автобусную прыть. Вот полным ходом он взлетает на пригорок и, почти оторвав колеса от земли, зависает на какое-то мгновение в воздухе, мягко приземляется и катит дальше. Потом плавно на всей скорости влево и тут же с сильным торможением вправо. Все это знакомо, езжено-переезжено тысячи раз и лежит где-то в подсознании. Машина прекрасно чувствует хозяина и четко слушается руля. Настроение отличное. Еще несколько километров, и появится Кингисепп, автобаза. Велло наддает еще газку, и автобус, теперь уже с никак не свойственной этому лайнеру дорог прытью, рванул к городу.
Вдруг Велло уловил краем глаза в зеркале обзора салона какое-то движение. И тут его словно громом поразило! Он увидел, что перед ним справа стоит ужасного вида старуха-смерть! Спутанные седые волосы прядями ниспадали на плечи, костлявые руки тянулись к Велло и норовили ухватить его скрюченными пальцами за горло, лицо с беззубым ртом и горящими зловещими огнем глазами гримасничало и дергалось. Велло сжался, мысленно крикнув: "Сгинь, проклятая!" Но призрак не исчез. Велло и не сообразил, как остановил автобус, только собрался выпрыгнуть... тут старуха заговорила. Она хрипло бранилась, честя на чем свет Велло, всю его родню до пятого колена, автобус и советскую власть, которая вместо того, чтобы держать таких, как Велло, в тюрьме или в доме для ненормальных, разрешает перевозить людей. Вот тут только Велло прешел в себя и сообразил, что случилось.
Старушка ехала домой и в пути, видимо, прикорнула. Сидела она в том месте салона, которое в зеркало водителя не просматривается. Велло на конечной остановке закрыл двери и в полиой уверенности, что он один, поехал. Старушка проснулась в тот момент, когда авгобус резко, как никогда в ее долгой жизни, взял с места. Пока она соображала, в чем дело, автобус бросило в одну сторону, затем в другую, потом старушка впервые в жизни ощутила состояние невесомости, которое не доставило ей радости. Она попыталась крикнуть, но горло сдавило. Кое-как, где на четвереньках, где ползком, она стала пробираться к водителю. Несколько раз ее, почти уже было добравшуюся до цели, уносило в конец салона. Она добралась-таки до водителя, поднялась на ноги и...
Велло еще долго работал на этом маршруте и часто встречался со старушкой. А она с тех пор, садясь в автобус, каждый раз спрашивала пассажиров: "Это, случайно, не Велло Ыунпуу за рулем?" Если ей отвечали, что он, то старушка шустро выпрыгивала обратно, крестилась и говорила, что лучше подождет следующего автобуса.
Баня быстро возвращала отнятые в дороге силы. И теперь, на третьем заходе, после ледяного бассейна, можно было разлечься, прижимаясь к обжигающему полку, блаженно ощутить, как жаркие иглы проникают в измотанное тело, и полностью расслабиться.
Но на этот раз что-то мешало. Умиротворение и душевное равновесие не приходили. Тревожный колокольчик продолжал звенеть внутри и не давал покоя. Вскоре я понял, что источник тревоги - Велло. Хоть он и казался на первый взгляд все тем же неунывающим "парнем с острова", как и десять, лет назад, в действительности был крайне зажат и подавлен. Я догадывался, какого труда стоит ему оставаться внешне все тем же баловнем судьбы, в то время как в действительности она жестоко сбила его влет на недосягаемой, казалось, высоте. Я знал к тому моменту больше - в спорт Велло, уже не вернется никогда. Чем я мог помочь? В общем-то почти ничем. Мне оставалось поддержать предложенную Велло игру в расчете на то, что рано или поздно он войдет в роль и хоть немного забудется.
Рассказчиком обычно был Велло, но сейчас это оказалось за гранью его сип. Я взял инициативу на себя, болтал о том о сем, но никак не мог окончательно уйти от спортивной околораллийной тематики. На ум ничего как назло не приходило. Тогда я выбрал самое безобидное - про баню. Коли уж мы в ней сидели, то о ней и речь вести. Велло вначале слушал вполуха и больше делая вид, что ему интересно, но потом все-таки предложенный мною банный сюжет захватил и его.
В южной Эстонии россыпь лесных озер. Одно из них, что вблизи Пыльвы,- Саариярве. На этом изумительно красивом озере стоит база отдыха местного автохозяйства. Мы частенько останавливались там после гонок. Нас хорошо знали и принимали всегда радушно. В первых числах ноября 1977 года, открутившись на ралли "Руденс" в Латвии, поздно вечером, а скорее уж ночью, мы добрались до Саариярве. Ралли "Руденс" изнурительно как для гонщиков, так и для механиков, поэтому все давно мечтали о хорошей финской бане.
Подъехав к базе, мы выяснили, что будем на ней единственными обитателями. Побросав машины и вещи, помчались в сауну. Она стояла на берегу, поодаль базы, выходом прямехонько в озеро. Так что, прогревшись до костей, можно было сразу нырнуть в его темную глубину, барахтаться в ледяной воде, а затем бежать вновь к раскаленным докрасна камням, обжигающему сухой жарой дерева полку.
Камин в холле растопили вмиг, прогрели сауну, еще немного - и можно приступать. Осталось накрыть на стол. Тут наш инженер-механик Толя Ч. говорит:
- Все, мужики. Я больше не могу - побежал в парилку.
- Ну, коли удержу нет, полезай. Что ж с тобой делать! - ответили ему мы.
Он скинул одежду и юркнул в сауну. Вскоре оттуда донеслось довольное кряхтение. Надо сказать, что в раллийиой бригаде Толя был на особом положении. Своего рода инженер-импровизатор. Произошло это благодаря довольно редкому сочетанию - способности грамотно работать головой и наличию рук, которые росли как раз оттуда, откуда нужно. Он мог не только, найти выход из ситуаций, казалось, безнадежных, но и тут же реализовать идею своими же руками. Поэтому, когда он ехал с нами на ралли, все этому радовались. Вне гонок он был балагуром, хохмачом и вечно попадал в какие-то истории. Об этом как раз и речь.
