Опытный академик успел спрятаться под стол, а молодой, высокий и сильный ученый секретарь института успел скрутить и успокоить взволнованного К-в.
Впрочем, возможно это институтская легенда, и все было не совсем так...
* * *
На третьем этаже всегда было светло, чисто и тихо. Там никогда не перетаскивались тяжелые приборы, станки или лабораторные столы, что было обязательной частью жизни нашего института. Здесь царила "чистая" наука в своей рафинированной форме: перо, бумага, грифельная доска , стол... Ну, еще и стул.
Но нам пора уходить и мы здесь больше не задержимся - нам бы только Леву выдернуть, да Дрюму соблазнить - и вперед!
Впрочем, нет! Пусть они поработают. Сегодня мы не за этим сюда пришли. Осмотрелись, прошли по тихому этажу, поглядели на курящих в коридоре математиков, подивившись разнообразию форм разумной жизни, и пора вверх - на четвертый, последний этаж.
На четвертом этаже находился Отдел энергетической кибернетики, в котором обитало немало интересных людей. Для меня самым близким человеком был Валентин Ксенофонтович Римский. Талантливый и красивый парень, математик-программист высокого полета, достигший замечательных результатов, ставший молодым кандидатом, а вскоре и доктором наук. Написал не одну монографию, развил бурную и результативную организаторскую и коммерческую - в лучшем смысле этого слова - деятельность.
Были времена, когда каждую неделю мы с ним ходили в парилку. В основном - на протяжении многих лет! - мы посещали баню на Измайловской. Не общее отделение, конечно, а построенный во дворе коммунальной бани кирпичный домик с парной, двумя маленькими бассейнами, и комнатами отдыха. Сложился устойчивый коллектив приятных друг другу людей. Центром компании, ее главным организатором был, конечно, Валентин. Он установил и собирал банные взносы, он же приглашал и подбирал участников. Первоначальный коллектив состоял из шести, кажется человек. Кроме Валентина и меня в банный клуб входил Кармазин - преподаватель Госуниверситета, очень компанейский и демократичный человек, у которого установились дружеские отношения со своими студентами: Валентином Римским, Сережей Перетятковым и Володей Пацюком, которые и составляли ядро нашего банного клуба. Я приглашал своего друга Колю Попова. Время от времени к нам присоединялись и другие ребята. Баня начиналась с трех часов и продолжалась, в среднем, часов до восьми вечера. Внимание выпивке и закуске уделялось весьма серьезное, что составляло для меня проблему: я и тогда, и сейчас не люблю сочетать парилку с выпивкой, что бы там ни предписывали русские пословицы и ссылки на авторитеты, типа Генералиссимуса Суворова. Но не будем снова отвлекаться на банные истории, - мы сейчас проходим по четвертому этажу физико-математического корпуса АН МССР.
За спиной остались "энергетические кибернетики", кабинет их предводителя Чалого, комнаты с аналоговыми вычислительными машинами, магазинами конденсаторов и прочей инженерией, и подойдем ко второй лестнице, возле которой стоит застенчиво улыбающийся молодой доктор физико-математических наук, физик-теоретик Александр Голуб. Он вежлив и задумчив, время от времени зажмуривает глаза и смеется. С ним можно потрепаться, а можно просто дать закурить и пойти дальше. Мы находимся в зоне Отдела статистической физики, руководимого Всеволодом Анатольевичем Москаленко, академиком, братом-близнецом Святослава Анатольевича. У него в отеле имеются две дамы: Мария Еремеевна Палистрант и Лия Зисевна Кон. Есть там также отличные ребята, прошедшие школу Дубны: Гриша Доготарь, Костя Гудима (заведующий лабораторией теории атомного ядра и элементарных частиц), Валя Душенко. Они все меня постарше, все кандидаты наук и мне неприлично называть их так запанибрата по имени, однако академическая вольница, заведенная задолго до нас с вами это, в принципе, позволяет. Из моих сверстников там Юра Шондин, Виталий Иордатий, Миша Костюк, Дима Николаев, Степа Машник, Миша Черней, Мирча Базнат, Толя Чербу, ... Все, между прочим, мужики неглупые, интересные, хотя, иногда, и не без странностей, что физикам-теоретикам вполне приличествует.
Валентин Федорович Душенко, несомненно, должен войти в историю науки. Это типичный mad-scientist, только весьма радостного и оптимистического типа. Не смеяться он не может в принципе. Он глубоко и тонко понимает физику, он "не ищет легких путей", а занимается только тем, что ему в настоящий момент интересно. Мы познакомились, когда Петр Иванович позвал его в помощь для совместной, как сейчас сказали бы, разборки, с очередным изобретателем.
В те славные времена с изобретателями вечных двигателей и других, полезных для народного хозяйства устройств, поступали весьма вежливо и демократично. Как только такой изобретатель обращался в ЦК с жалобой на черствость и консерватизм ученых, не желающих, либо не способных разобраться в его гениальном изобретении, как на свет рождался циркуляр, направляемый в Академию Наук с предписанием разобраться и дать аргументированный ответ. В одном из таких мероприятий посчастливилось поучаствовать и мне, хотя основную тяжесть борьбы взяли на себя Петр Иванович и Валентин Федорович.
Субъектом изобретательства был шофер из Рыбницы, безусловно, нормальный психически и достаточно сдержанный в проявлении своих эмоций. Он вполне толково выступил с докладом-описанием прибора. Им предлагалось устройство в виде вложенных друг в друга емкостей, между которыми весьма сложным образом циркулировала вода, возникали выталкивающие силы, перемещался центр тяжести, в результате чего система, подвешенная на сложных вертлюгах, переворачивалась и процесс продолжался снова, повторяясь до бесконечности.
Аргументы типа "вечный двигатель невозможен" шофер спокойно отвергал, как бездоказательные и просил указать на ошибку в его рассуждениях. Хитрый, как нам казалось ход: а вы изготовьте это устройство, и приходите с ним снова, шофер отбивал еще легче. Он соглашался и просил предоставить финансирование и технические возможности. Так что, предстоял непростой анализ по поиску именно того места в чрезвычайно сложной и остроумной конструкции, где нарушался закон сохранения энергии. Это оказалось не так уж и просто, хотя, конечно, ошибка была найдена. Убедить шофера, как мне кажется, наши аргументы не смогли, но силу темперамента Вали Душенко он, бедняга, познал в полной мере, тем более, что продолжалось это дня три-четыре.
Помимо основной работы Валентин Федорович вел кружок астрономии при Дворце пионеров. Там была неплохо оборудованная обсерватория, детки вели постоянные наблюдения, их результаты отсылались в какие-то астрономические комитеты и комиссии, а Валентин Федорович при этом не только руководил ими всеми, не только их обучал и увлекал, но и вел интереснейшие исследования, если я не ошибаюсь, динамики солнечных пятен и их влияния на изменения погоды. В этой области он прославился, как минимум, в двух известных мне случаях. Один из них угодил во всесоюзную прессу. Во время какого-то пионерского научного слета в Москве, куда Валя Душенко привез своих подопечных, он дал интервью корреспонденту "Комсомольской правды", в котором, в частности, заявил, что через десять дней начнутся небывалые снежные заносы, и это противоречило официальному прогнозу Гидрометеоцентра. Предсказание Валентина Федоровича сбылось с потрясающей точностью, о чем и было написано в газете.
Второй случай комический. На городском физическом семинаре (был и такой), в присутствии всего авангарда республиканской физической науки, Душенко делает доклад на какую-то "нормальную" тему, задолго до того, как его исследования солнечных пятен стали кому-либо известны. По ходу его доклада возникла дискуссия, Валентин Федорович некоторое время нетерпеливо похохатывая, отвечал на вопросы, но в какой-то момент не выдержал, посмотрел на часы и сказал: "Да что я тут с вами время теряю! Мне давно пора за пятнами на Солнце смотреть!" Бросил мел и удалился.
Но снова вернемся в наш институтский коридор. Оставим на закуску цель нашего визита - две комнаты "лаборатории Коварского", и пройдем самый конец. Там находится библиотека и часть книгохранилища, а рядом с ними та самая, ранее упомянутая комната, в которой сидели Синяк, Ротару и другие, а напротив была комната, в которой располагался электронный микроскоп с Ваней Грозой в придачу.
