Утром Шура прилетел и мы, благодаря Стасу, помирились. И прожили мы с ним 35 лет.

— А в дальнейшем, — поинтересовалась журналистка, — он не давал вам поводов для ревности?

— Ну, за руку, как говорится, пойман не был. Вообще-то, знаешь, Лена, я счастливая женщина. Честно говоря, прожила я за Шурой, как за каменной стеной. Не знаю, может быть, за 35 лет у него что-нибудь с кем-то и было, но мне ничего не известно. Мы ведь жили во времена дефицита, а Шура у меня всегда был добытчиком. Как и где, что-то достать, у меня никогда не болела голова. Да у меня, честно говоря, вообще, всю жизнь с Шуркой ни о чем голова не болела. Квартира, ремонт, деньги, обстановка и пр. пр. все это было его забота.

Конечно, за эти годы и проблемы были, и раздоры, и конфликты, как в любой семье. Но, Шурка все-таки по натуре семьянин. Из тех мужиков, которые все в дом, все для семьи. Он прекрасный муж, заботливый отец и, обожающий внуков, дед.

Хотя, что говорить, если уж нашим с Аней мужикам придет на ум "сходить налево", им в Париж лететь не обязательно. Рабочий день не нормирован, мобильник всегда с собой, пойди, проверь, откуда звонит. Ой, да лучше этим голову не забивать. Вон они, наши труженики, идут.

После обеда журналистка продолжила съемку.

— Станислав, ваша жена рассказала мне о своих первых впечатлениях о вас, а какой вам показалась Аня на первый взгляд? Как вы ее оценили?

— Честно говоря, мои мысли были заняты другими проблемами. Из подъезда вышла маленькая, стройненькая женщина, очень ладная. Она была в белых брючках и фирменной, красивой французской блузке, завязанной на поясе. Должен сказать, я являюсь владельцем бутика "Французская Мода", так что в этих вещах разбираюсь. Про себя я отметил, что на Анну Александровну она не тянет, скорее на Аннушку. Потом, когда Аня села в машину, я с удивлением почувствовал, что от нее исходят родственные мне флюиды и тепло.

Анна попросила мой паспорт и стала заполнять бланки своих документов. Когда я взял в свои руки эти бумаги, чтобы расписаться, то сразу смог определить, что у женщины идет затяжная черная полоса. Даже когда она еще заполняла бланки, я глянул и увидел, что, по всей видимости, она, как говорится, "бьется, как рыба об лед", но идут сплошные срывы. Лена, надеюсь, ты веришь, что я ничего не сочиняю?

— Вполне. В ваших способностях я уже убедилась.

— От бумаг шла просто мощнейшая негативная энергетика. Могу сказать, что в тот момент она была уверена, что квартиру не продаст и денег не заработает. Поэтому я и предложил ей наличные в виде вознаграждения. Да, собственно, я всегда так делал, покупая квартиры. Мало я не предлагал, и агенты никогда не отказывались. Когда Аня деньги не взяла, хотя они ей, как я понял, очень были нужны, то решил заплатить хорошие комиссионные. Я хотел, чтобы она заработала. А, выяснив, что она северянка и дочь ее живет в Париже, я воспринял это, как знак свыше. Вообще, Космос посылает нам много знаков, только одни люди их слышат, а другие нет.

— Анна говорила, что вскоре заметила ваш интерес к себе.

— Ну, это трудно было не заметить, — усмехнулся Стас.

— Тогда почему вы долгое время не пытались встретиться с ней вне офиса? — поинтересовалась журналистка.

— Хороший вопрос, — задумался Оболенский. — Понимаешь, если бы я пригласил Аню в ресторан или еще куда-нибудь, то, в конечном итоге, мы проснулись бы утром в одной постели. Я чувствовал, что в моей жизни наступают большие перемены, но не хотел торопить события и просто наслаждался этими давно забытыми ощущениями.

В юности, когда я приходил в школу и видел, что в раздевалке висит Иринкина куртка или пальто, мне становились так радостно и легко. Я не летел сразу в класс, чтобы ее увидеть, мог погонять с ребятами мяч или поиграть в теннис, но я знал, что она здесь, рядом и это согревало меня.

То же самое стало происходить со мной и теперь. Я мог проводить совещание в своем кабинете, решать сложные проблемы, но когда я знал, что Анюта в это время находится в кабинете у Шуры, душа моя пела.

Когда я ложился в кровать, я опять же, как в юности, представлял, что вот завтра ее увижу, что ей скажу, о чем ее спрошу. Пытался угадать, что она мне ответит. Конечно, я чувствовал, что Анюта тоже уже проявляет ко мне очень большой интерес, и мне это было лестно и приятно.

Иногда мне хотелось, чтобы в какой-то ситуации она оказалась беспомощной, а я бы ей помог, и она ощутила, что рядом с ней есть человек, на которого можно положиться. О такой ситуации, Леночка, мечтают только пацаны, — усмехнулся Оболенский. — Вот, дескать, я девушку спасу, и она в меня влюбится! И вдруг я, немолодой, битый жизнью, довольно жесткий мужик, лежу в постели и мечтаю о том же самом, — добавил он, продолжая иронично улыбаться. — Тебе, наверное, это кажется смешным. Но, так и было.

Через некоторое время, уже понимая, что все у нас обязательно произойдет, мне безумно хотелось, чтобы это было не так, как обычно, не так, как всегда.

Я попросил Аню написать на чистом листе дату рождения, имя, отчество, фамилию и одно предложение. Для нее в тот день рассказал некоторые сведения о ней, а сам забрал этот лист домой. Сделав расчеты и диагностику, я был потрясен. По всем параметрам наш энергетический уровень совпадал стопроцентно. Это была моя женщина! Я не хотел просто переспать с ней, мне захотелось, чтобы она не только заинтересовалась мною, но и влюбилась в меня.

— Даже так? — удивилась Елена.

— Представь себе, — ответил Оболенский. — Мои чувства к ней нарастали, как снежный ком и я делал все возможное, чтобы ей понравиться.

— И у вас, как вижу, это хорошо получилось, — заметила Елена.

— Я старался, — ответил Стас с улыбкой.

— Очень хорошо старался, — вступила в разговор Анна. — Через месяц я была по уши влюблена в этого грозного господина Оболенского. Если мы случайно соприкасались руками меня, как током пронзало.

— Да я сам уже был на пределе. Однажды, я предложил Анне выпить кофе в моей комнате отдыха, в которую можно пройти прямо из кабинета. Вначале Анюта села не совсем удачно, напротив кондиционера. Когда она стала переходить на другое место, то слегка запнулась за мои длинные ноги, и я поддержал ее чуть пониже талии. Аня проходила спиной ко мне, и я почувствовал, что она буквально замерла от моего прикосновения. А потом… потом я сказал ей, что едва сдержался, чтобы не усадить ее к себе на колени.

— И что она вам ответила? — спросила Елена.

— Ответила, что я совершенно напрасно сдержался. Вот так. Мы поняли друг друга, и больше ничего не надо было добавлять. Мне кажется, что мы стали понимать друг друга задолго до того, как у нас сложились близкие, интимные отношения.

А затем, случилось совсем невероятное — я встал и пошел закрывать двери. Поверь, Лена, я никогда в жизни ничего подобного себе не позволял. Закрыться в разгар рабочего дня в комнате отдыха с женщиной! Да я своих женщин в офис-то никогда не приводил! Я, честно говоря, сам не знал, что собираюсь делать, но подошел и защелкнул дверь.

— И что потом? — с хитрой улыбкой поинтересовалась Лена.

— А ничего. Спас меня Шура, который по мобильнику сообщил мне об аварии на одном из наших загородных объектов. Мне надо было выезжать на место происшествия. Пообещав Анне вечером позвонить, я уехал. Но вернулся домой только ночью, голодный и злой от того, что нам так и не удалось встретиться. К вечеру разразилась страшная гроза, и связаться с Аней по мобильнику я не смог.

— Станислав, а вот скажите мне, вы делали для Анны расчеты и диагностику, чтобы удивить ее своими способностями? Или вы сами хотели узнать о ней побольше?

— Наверное, и то, и другое. Но, прежде всего, я сам хотел

понять, почему эта женщина меня так волнует, почему я физически

ощущаю прилив тепла, при ее появлении.

В это время оператор махнул рукой, чтобы Елена остановилась. Что-то случилось с камерой. Мужчины общими усилиями пытались разобраться в причине поломки. Это была японская телекамера, очень дорогая и опломбированная. Срок гарантии еще не закончился. Олег сказал, что отремонтировать ее можно только в Москве.