С холма медленно спускается тощая кляча с телегой. Время обеда.

Немногие приберегли кусок хлеба из утренней выдачи. Большинство довольствуется жидким супом из рыбы. Заключенные из Лукишек пьют. суп и вздыхают: «Там мы ели…»

После обеда оркестр исчезает, но появляются тучи мошкары, жужжат новую песню: о славной крови голодного заключенного. Они жужжат и жалят, пьют кровь и жужжат. Спастись от них невозможно. И снова смеются уголовники над «белоручками». Они бывалые зэки, эти уголовники. На лицах у них маски из марли или ветоши, на руках — так называемые рукавицы. Мы, зеленые новички, становимся легкой добычей мельчайших насекомых. Инженер говорил нам, но мы не обратили должного внимания на его слова, думали: перед комарами как-нибудь выстоим.

Прошло четырнадцать часов, как мы поднялись с нар, и тринадцать часов, как наши «друзья» уголовники ответили криками «ура!» на призыв толстого начальника. Рабочий день кончился. Мы выстроились в ряды по пяти человек. Нас пересчитали.

— Предупреждаю: шаг влево, шаг вправо рассматривается как побег, конвой стреляет без предупреждения.

Уголовники шепотом матерятся. Удивительно, как это зеленая вода Печоры не краснеет от таких ругательств?

У ворот лагеря повальный обыск.

— Мы железо весь день таскали, — кричат уголовники. — Что ищете? Шпалы?

Во дворе перекличка. Ошибка в счете. Пересчитать заново. Снова не сходится. А мы стоим — усталые, голодные. Ноги подкашиваются, плечи болят. Стоим. Счет должен сойтись.

Наконец число сходится. Мы свободны. Ждем ужина, порции баланды, вкус которой вызывает тоску по каше, «выходившей из ноздрей».

Вдруг крик:

— Эй, бригадир, паразит, накормил уже своих людей?

Всего сутки мы в лагере и уже превратились из людей, которые едят, в людей, которых надо кормить, — в рабсилу Советского Союза.

Советский Союз любит (может быть, из-за склонности к «талмудизму»?) сокращения. Рабсила это сокращение слов рабочая сила, но слово «раб» имеет и самостоятельное значение. Языковеды НКВД вряд ли обратили на это внимание.

Бригадир накормил свою рабсилу, и я забрался на нары с мыслями о словах «раб» и «рабсила». В ушах продолжал звенеть вопрос: «Накормил своих людей?»

Чтобы понять, как приводится в действие рабсила Советского Союза, необходимо разобраться в основных понятиях и должностях, существующих в исправительно-трудовых лагерях:

БРИГАДА — группа каторжников из 20–30 человек.

БРИГАДИР — начальник группы, ответственный за работу.

ПРОРАБ — производитель работ, ответственный за работу нескольких бригад.

НАРЯДЧИК — распределяет работу.

НОРМА — количество работы, которую заключенный должен выполнить в смену.

НОРМИРОВЩИК — ведет учет выполнения норм.

КОТЕЛ — норма питания; зависит от производительности труда заключенного. В нашем лагере было четыре котла. Заключенный, выполнявший норму на тридцать или меньше процентов, получал штрафной котел: двести граммов хлеба и баланду один раз в день; первый котел получал заключенный, выполнявший норму на 30–60 процентов: четыреста граммов хлеба и баланду два раза; выполнение нормы на 60–80 процентов — второй котел: пятьсот граммов хлеба, ложка каши вдобавок к двум порциям баланды. Выполнявшие норму на 80—100 процентов получали семьсот граммов хлеба, суп улучшенного качества, кашу, иногда сушеный картофель или галеты — толстые н твердые как камень, но довольно вкусные бисквиты. Тот, кто перевыполнял норму, получал двенадцатый котел: 800–900 граммов хлеба и супы со всевозможными добавками, вкуса которых я так и не узнал. Никто не рассказывал нам о вкусе двенадцатого котла. Так здесь принято.

ПОДЪЕМ — самое ненавистное слово в лагере.

ЭЛЕМЕНТ — различают СОЭ — социально-опасный элемент, и СВЭ — социально-вредный элемент. К первой категории относятся обычно политические заключенные, приговоренные к различным срокам Особым совещанием, а ко» второй категории — уголовники и осужденные в административном порядке. Тех и других в лагере называют одним словом — «элемент». «Ты элемент?» — спросит старожил только что прибывшего заключенного. Иногда, но не всегда, за этим последует вопрос: «Какой?»

ВОСПИТАТЕЛЬ — выступает вместе с начальником лагеря в праздничные дни. Основная его задача — призывать заключенных к большей отдаче сил во время работы. Он организует «социалистические соревнования» (!) между соседними лагерями.

ЛЕКПОМ — лекарский помощник. В лагере врача нет. Врачи-заключенные, если они работают по специальности, находятся в больницах. Лагерный лекпом — человек без специального образования, умеет мерить температуру, давать аспирин при любом недуге и отличать обыкновенный понос от дизентерийного. Должность эта очень важная — не с точки зрения здоровья заключенных, а из-за полномочий, которыми облечен лекпом. Он может освободить на день-два от работы или отправить в больницу. Некоторые лекпомы лишены всякого человеческого чувства, некоторые звереют от страха. Не один лекпом получил дополнительный срок за «вредительство» — освобождение больных от работы с целью повредить социалистическому строительству и сорвать выполнение плана.

ДОХОДЯГА — заключенный, дошедший до грани физического истощения.

КОМЕНДАНТ — заключенный, отвечающий за чистотой порядок в бараке.

ЛАГПУНКТ — трудовой лагерь. Когда говорят «лагерь», имеют в виду десятки, иногда сотни пунктов. Название Печорлаг относится, например, к огромному району лагерей, в котором имеется множество пунктов.

БЛАТ, ПО БЛАТУ — способ «устроиться» по знакомству или с помощью взятки.

РУГАТЕЛЬСТВА. Их бесчисленное множество. Такого, пожалуй, не было с той поры, когда человек обрел дар речи. Ругательства не всегда являются выражением ненависти, недовольства, агрессивности, иногда это выражение дружеских чувств, признательности, поздравление. Урки умеют говорить, надо только уметь их понять.

УРКИ И ЖУЛИКИ — уголовные преступники.

Наиболее употребительные слова — ругательства, но наиболее важные — норма, котел и блат.

Однажды мне довелось увидеть справочник нормировщика. Страницы напоминали логарифмические таблицы, но по толщине книга скорее походила на энциклопедию. По этим таблицам ведутся расчеты за все работы в Советском Союзе: на заводах и в колхозах, на строительстве и лесоповале. Нормы для ИТЛ рассчитаны на двенадцатичасовой рабочий день.

Хорошо бы заставить составителей самих поработать по их нормам, как было бы неплохо включить в программу подготовки судей обязательную отсидку в тюрьме. Во втором случае стало бы меньше несправедливости, а в первом — уменьшилось бы число надувательств в Советском Союзе.

Даже привычные к физическому труду люди не в состоянии ежедневно выполнять норму, установленную в лагерях для рабсилы: тем более не в состоянии выполнить норму интеллигенты, из которых в основном состоит масса политических. Но от нормы, зависит котел, а от котла — срок, за который заключенный превращается в доходягу. Советских каторжников призывают отдать последние силы за… дополнительные сто граммов хлеба, ложку каши, махорку. Это единственная премия за самоубийственный труд. Другой премии нет — даже для тех, кто работает по принципу: «300 процентов нормы на каждых двух работников». (Большой транспарант с такой надписью развевался над нашим лагерем.)

Награда за выполнение и даже перевыполнение нормы не сытость, а меньший голод, но даже уменьшенный, он не идет ни в какое сравнение с тюремным. В Лукишках мы сидели взаперти; в лагере проводили шестнадцать часов в сутки на воздухе. Работа каторжная. Организм требует компенсации, но получает еще меньше того, что мы получали, сидя в камерах. Я видел, что сделал голод с обитателями Лукишек, и нетрудно было себе представить, что делает голод с людьми здесь, в лагерях. В Лукишках были «телефонисты», здесь я встретил двуногих животных. Голод…