— Мне жаль.

Он улыбнулся.

— Невелика цена. Она того стоит.

Признаюсь: то, за что Майкл мне нравится, не имеет отношения ни к мечам, ни к изничтожению зла.

Я снял трубку и набрал номер кабака МакЭнелли.

— Мак, — отозвался Мак в присущей ему лаконичной манере.

— Это Гарри Дрезден, — представился я. — Скажи, сержант Мёрфи у тебя?

Мак утвердительно хмыкнул.

— Дай ей пива за мой счет и передай, что я еду.

Мак хмыкнул еще раз.

— Спасибо, дружище.

Он повесил трубку, не попрощавшись.

Я сделал еще один звонок и поговорил с лишенным (на слух) юмора мужчиной со славянским акцентом. Я пробормотал слова пароля — тихо, чтобы их не расслышали остальные присутствующие — но связь оказалась такой отвратительной, что вместо отзыва в трубке не слышалось ничего кроме визга. Впрочем, такого можно ожидать, когда на обоих конца провода чародеи.

Телефонной сети потребовалось не больше десяти минут, чтобы соединить меня с той, кто мне был нужен.

— Люччо, — произнес в трубке молодой женский голос. — Что не так, Гарри?

— Эй! — возмутился я. — Вы меня, можно сказать, обижаете, капитан. То, что я вам звоню, еще не означает, что у меня тут, типа, кризис.

— Формально так, пожалуй что. Тогда зачем вы звоните?

— Ладно. У меня тут кризис.

Она издала неопределенное «ммммммммммм».

— Группировка, известная как Орден Темного Динария, похитила барона Марконе.

— Короля преступного мира, которого вы сами выдвинули на членство в Договоре? — переспросила Люччо, не скрывая иронии. — И какое отношение это имеет к Белому Совету?

— Эти сволочи-динарианцы тоже подписывали Договор, — сказал я. — Помощники Марконе визжат от отчаяния. Они просили меня заявить официальный протест на похищение и призвать уполномоченного для разрешения этого спора.

Последовало секундное молчание.

— Какое, — повторила Люччо, на этот раз тверже, — отношение это имеет к Белому Совету?

— Договор — ничто без поддержки и гарантий, — сказал я. — В наших же долгосрочных интересах обеспечивать его соблюдение всеми сторонами, не допуская создания прецедента, который…

— Не вешайте мне лапши на уши! — рявкнула командующая корпусом Стражей, и на этот раз в голосе ее ощущался итальянский акцент. — Если мы предпримем какие-либо официальные действия, это может спровоцировать войну — войну, которую мы в нашем нынешнем положении просто не можем себе позволить. Нам всем известно, что Красная Коллегия всего лишь переводит дух. Нам и так дорого обошлись наши потери — потери в случае нового конфликта могут иметь непоправимые последствия.

Я изо всех сил старался, чтобы голос мой звучал ровно, сурово.

— Мэб лично связывалась со мной. Она недвусмысленно дала понять, что в наших интересах вмешаться.

С формальной точки зрения я не лгал. Я ведь не уточнял, кого имею в виду, говоря «мы». Я очень рассчитывал на то, что упоминание о Мэб окажет на Люччо требуемое действие. Дело в том, что если Красная Коллегия не стерла нас за годы войны с лица земли — так только потому, что Мэб гарантировала нам, чародеям, свободный проход через контролируемые Зимой регионы Небывальщины, а это давало нам мобильность, по крайней мере не уступающую нашим противникам. Те-то не испытывали особых затруднений, используя транспорт смертных для переброски своих сил.

— Иисусе Христе! — выдохнула Люччо. — Она угрожает лишить нас прохода по своим землям, если мы откажем ей в ее просьбе?

— Ну, — осторожно сказал я, — напрямую она этого не говорила.

— Разумеется. Она вообще ничего не говорит напрямую.

— Однако же, обещания свои она держит, — напомнил я.

— Она не принимает на себя обязательств, от которых невозможно ускользнуть. Она запрещает блокировать проходы своим людям, а также — в знак уважения к нам — и Дикому Народу. Все, что ей достаточно сделать — это снять запрет, действующий в отношении Диких — и нам придется пробиваться через Небывальщину с боем.

— Да, она хитроумная сучка, — согласился я, скрестив на всякий случай пальцы.

Люччо энергично выдохнула через нос.

— Очень хорошо. Я улажу все необходимые формальности с Советом Старейшин. Какого уполномоченного вы бы предпочли?

— Архив. Мы неплохо сработались.

Люччо снова издала «ммммммммм». До меня донесся скрип карандаша по бумаге.

— Дрезден, — произнесла она. — Надеюсь, вам не надо напоминать, насколько важно нам избегать крупномасштабных конфликтов — даже с относительно небольшими силами.

Перевод для тех, кто не понял: Не начинай новой войны, Гарри.

— Однако, — продолжала она, — еще важнее для нас не утратить возможность прохода через Небывальщину.

Перевод: Если только без этого не обойтись.

— Я понял, — отозвался я. — Я сделаю все, что в моих силах.

— Сделайте больше, — невозмутимо посоветовала Люччо. — В Совете Старейшин есть такие, которые считают, что и та война, что уже идет, началась по вашей некомпетентности.

Я почувствовал, что заливаюсь краской.

— Если они в очередной раз вылезут с этим, напомните им, что единственно по моей некомпетентности их не разнес на элементарные частицы новоявленный бог, — огрызнулся я. — А потом напомните им, что опять-таки по моей некомпетентности у нас появилась возможность передышки благодаря перемирию. А потом…

— Довольно, Страж, — рявкнула Люччо.

Я совладал с раздражением и закрыл рот.

Эй, мы же все собрались на выходные. Типа, время чудес.

— Я извещу вас, когда узнаю что-нибудь, — сообщила напоследок Люччо и повесила трубку.

Я тоже положил трубку на рычаг — резче, чем стоило бы — и повернулся к столу. Майкл и Саня смотрели на меня.

— Гарри, — негромко произнес Майкл. — Вы ведь говорили с капитаном Люччо, не так ли?

— Угу, — подтвердил я.

— Вы не говорили нам, что Мэб угрожала взять назад свои обязательства.

— Ну, нет.

Майкл обеспокоенно смотрел на меня.

— Потому что она этого не делала. Вы просто солгали Люччо.

— Да, — коротко ответил я. — Потому, что для переговоров мне необходимо одобрение Совета. Потому, что мне необходимы эти переговоры, чтобы эта шайка чертовых убийц, замучивших Широ, получила возможность доказать вам, что дело действительно дрянь.

— Гарри, если Совет узнает, что вы ввели его в заблуждение…

— Они, вероятно, обвинят меня в измене, — договорил я.

Майкл поднялся из-за стола.

— Но…

Я уставил в него палец.

— Чем дольше мы будем тянуть, тем дольше эти ублюдки останутся в городе, и тем больше этих козлоподобных громил будет охотиться за мной, подвергая опасности ни в чем не повинных людей. Мне надо действовать, а лучший способ убедить Совет вмешаться — это создать у них представление, будто огонь угрожает и их холеным задницам.

— Гарри, — снова начал Майкл.

— Не надо, — оборвал я его. — Не надо мне разговоров о покаянии, о всепрощении и о том, что каждый имеет право на шанс. Я всегда за то, чтобы действовать правильно, Майкл, и вы это знаете. Но сейчас у нас просто нет времени.

— Разве спешка что-нибудь меняет, Гарри? — мягко спросил он.

— Даже ваша Книга утверждает, что всему свое время, — сказал я. — Время исцелять — и время убивать.

Майкл перевел взгляд с меня на дверь в гостиную, где висел на стене его двуручный «Амораккиус» в скромных кожаных ножнах, с простой — как некогда у крестоносцев — оплетенной проволокой рукоятью.

— Не в этом дело, Гарри. Я ведь больше вашего видел, чего они творят. И не испытываю угрызений, сражаясь с ними, если дело доходит до этого.

— Они уже взорвали дом, пытались убить меня и создали ситуацию, при которой случайными жертвами едва не стали ваши дети. Или уже и этого мало, чтобы дело дошло до этого?

Вместо ответа Майкл покачал головой, встал, снял со стены «Амораккиус» и ушел куда-то вглубь дома.

Некоторое время я хмурился ему вслед, бормоча себе под нос различные нелестные эпитеты.