Маркус пожал плечами:

— Возможно. Но пока мы доподлинно не выясним, что случилось с Уитли, мы не можем говорить наверняка. — Маркус встал и сделал круг по комнате. — Надо известить Джека и Роксбери, — сказал он наконец.

— Я уже это сделал. Послал Джеку письмо еще на рассвете.

— Значит, пока мы не получим вестей от Джека или Роксбери, мы ничего не станем предпринимать, — сказал Маркус. Он остановился у одного из высоких окон, которые украшали комнату, и устремил невидящий взгляд на обширный красивый сад. — А возможно, исчезновение Уитли никак не связано с меморандумом, — медленно проговорил он.

На лице Гаррета отразилось удивление.

— Что вы имеете в виду?

Маркус вернулся и сел в кресло.

— Одна из причин, почему мы не выступили против Уитли в открытую, заключается в том, что мы не располагали доказательствами: у него меморандум или нет. Вероятнее всего, что меморандум у настоящего шпиона вроде Лиса, о котором упоминал Джек. У нас предостаточно подозрений, и обстоятельства, вне всяких сомнений, сложились так, что Уитли вполне мог похитить меморандум, но, кроме обстоятельств и подозрений, у нас ничего нет.

— И вы с Джеком дважды обыскивали его номер, — подхватил Гаррет, — но не нашли ничего обличающего Уитли?

— Это еще не значит, что Уитли не брал меморандума. А значит лишь то, что мы ничего не нашли. — Маркус вздохнул. — Я жалею, что не поддался первому порыву и не выбил из него правду силой.

Гаррет невесело рассмеялся:

— И вы тоже? Эта мысль не один раз приходила мне в голову.

— Повторю: мы до сих пор не знаем, похитил ли Уитли меморандум или нет и связано ли это с его исчезновением.

Повисло молчание: оба задумались над этой мыслью.

— Вы думаете, мы гонялись за тенью? — спросил Гаррет в конце концов.

Маркус скривился:

— Не исключено. Учитывая, что он за тип, я не сомневаюсь, что есть люди, которые не проронили бы и слезинки, если бы он погиб или исчез.

«И я в их числе», — подумал Маркус. Изабел, несомненно, не единственная, из кого Уитли пытался тянуть деньги. Может быть, кто-то из его прошлого убил его? Маркусу эта идея пришлась по вкусу, но такое объяснение не вполне его устраивало. Вероятность того, что Уитли завладел меморандумом, касающимся вторжения Уэлсли в Португалию, все еще существовала. И это было слишком важно, чтобы сразу отмести такую возможность.

Маркус озабоченно рассматривал сияющий носок сапога.

— Если бы меморандум был у Уитли, где бы он его хранил? Как вы уже говорили, мы с Джеком обыскали все его вещи и ничего не нашли. Но если в ту ночь, когда Уитли исчез, он намеревался встретиться с покупателем, разве он не взял бы его с собой? А если не взял, то где тогда прятал его так, что мы не нашли?

— Вы не думаете, что он оставил его в Лондоне?

Маркус решительно покачал головой:

— Нет. Если меморандум похитил он, то привез бы его с собой. К тому же если бы он оставил его в Лондоне, то ему пришлось бы съездить в столицу, прежде чем встречаться с покупателем. А мы знаем, что окрестностей он не покидал.

— Может, он попросту закопал его где-нибудь? Или носил при себе? — уныло спросил Гаррет.

Маркус задумался. Медальон Уитли действительно носил при себе. Но, вернувшись мысленно в ту ночь, когда он раздел Уитли догола и бросил его одежду и сапоги в воду, Маркус снова покачал головой:

— В этом я сомневаюсь.

Гаррет встал:

— Не буду вас дольше задерживать. Похоже, нам придется дожидаться Джека — и развития событий.

После ухода Гаррета Маркус долго сидел в кресле, глядя в пустоту. Конечно, ему очень хотелось бы, чтобы Уитли был мертв. Это обезопасило бы Эдмунда, а они с Изабел наконец-то оставили бы прошлое… в прошлом. Но если смерть Уитли связана с пропавшим меморандумом…

У Уэлсли достаточно времени, чтобы изменить даты и места высадки войск на континент, но если даже забыть о Португалии, французам, если они заполучат меморандум, будет легче предугадать новые места высадки: он сузит поиск. А это может стоить Британии элемента внезапности — и жизней многих добрых воинов. Через некоторое время Маркуса нашла Изабел. Увидев его обеспокоенное лицо, она закрыла за собой дверь, быстрым шагом подошла к нему, опустилась на пол у его ног и положила руку на колено:

— В чем дело?

Маркус взглянул на нее, и на сердце у него полегчало, и хотя бы на мгновение Уитли и угроза, которую он представлял, вылетели у него из головы. Он улыбнулся ей, наслаждаясь уже одной ее близостью.

Изабел нетерпеливо потрепала его колено:

— Что случилось? И хватит на меня смотреть с таким идиотским видом.

Он рассмеялся и усадил ее себе на колени. Смех его быстро стих: он задумался, что ей рассказать. Про меморандум? Нет. Про исчезновение Уитли? Да. Она все равно скоро услышит про это.

— Гаррет приходил с визитом, — медленно проговорил он. — Похоже, наш друг Уитли исчез.

Она нахмурилась и развернулась, чтобы смотреть ему в глаза:

— Что значит «исчез»?

Маркус быстро пересказал ей то, что услышал от Гаррета. Кажется, Изабел не очень обрадовалась известию о том, что ее личный бог возмездия испарился. Выпрямившись, она твердо заявила:

— Я в это не верю. Уитли — змея, и хотя я миллион раз пожелала бы, чтобы он уполз под тот камень, из-под которого явился, я не могу себе представить, что он так поступил.

— А ты не думаешь, что его нашел и убил какой-то человек из прошлого? — Маркус поднял бровь. — Если помнишь, мы с тобой сами не исключили убийство.

Она покачала головой, потом замерла, задумалась.

— Это возможно, — признала она, — но если его кто-то убил, то где же тело? И зачем его коня вернули в конюшню?

Маркус пожал плечами, и она продолжила:

— Вот именно! Если бы я собиралась его убить, то первым делом избавилась бы от тела, а потом написала Китингу записку от имени Уитли, в которой сообщила бы, что меня внезапно отозвали в Лондон, и попросила бы упаковать вещи и отправить в столицу первым дилижансом. И еще приложила бы к записке деньги, кругленькую сумму, которой хватило бы на оплату счета и дилижанса и на щедрые чаевые. Даже адреса не стала бы писать, только чтобы саквояж оставили на почте, откуда его потом заберут. Учитывая, какая суета вечно царит на почте, его заметили бы через много дней или даже недель, и никто не вспомнил бы, чей это саквояж и когда его привезли. А что до коня, то он бы исчез вместе с Уитли. Все подумали бы, что Уитли уехал на нем в Лондон.

Маркус кивнул:

— Это могло бы сработать. Но записка… Вдруг кто-то понял бы, что это почерк не Уитли? А конь? Ты избавилась бы от него так же легко, как от Уитли?

Она посмотрела на него с отвращением:

— Ты думаешь, что Китингу знаком почерк Уитли? Или что он стал бы хранить записку? Конечно, нет! Какая Китингу разница, вернулся Уитли в Лондон или нет? А что до коня, — торжествующе закончила она, — то я бы продала его на ближайшем рынке. Все равно Уитли не стал бы возражать.

Обдумывая сценарий, предложенный Изабел, Маркус пришел к выводу, что исчезновение Уитли не было спланировано — или по крайней мере хорошо спланировано. Ее план сработал бы. Уитли исчез бы без всяких свидетелей. Тела нет, конь в стойле — похоже, за этим что-то кроется. Если вор или грабитель убил Уитли, то почему не оставил тела на месте? А конь… Какой разбойник, достойный своего звания, попросту вернул бы такое ценное животное? И все же Маркус не мог отказаться от мысли, что к исчезновению майора приложил руку кто-то из его прошлого. Или же агент Франции…

На следующий день Изабел и Маркус только что встали из-за стола, поужинав, когда Томпсон объявил, что в кабинете Маркуса ожидают гости. Маркус прекрасно понял, что это за гости. Он запечатлел поцелуй на тыльной стороне ладони Изабел и поспешил из комнаты, проигнорировав ее вопросительный взгляд.

В кабинете его ждали Джек в очень потрепанном виде и мрачный Гаррет. Маркус предложил им бренди.