— Томпсон проводит тебя в твои покои, если ты хочешь сначала устроиться.

Он не это хотел сказать, но облегчение, промелькнувшее на ее лице, дало ему понять, что именно это Изабел хотела услышать.

Маркус вдруг подумал, как он устал быть рассудительным, заботливым джентльменом, в то время как изнутри его сжигала страсть. Маркус что-то пробормотал сквозь зубы, сжал ее в объятиях и крепко поцеловал. Он собирался подарить ей один поцелуй и уйти, но сладостная прелесть ее губ разрушила все его намерения. Он прижал ее к себе и продолжил жадно целовать, проникая языком в глубину рта. Желание поглотило его. Он ничего не замечал и ни о чем не помнил, кроме ее манящего тела. Поцелуй следовал за поцелуем. И каждый последующий был дольше и глубже предыдущего.

Изабел не умела от него защититься. Она устала бороться с ним — и с порывами собственного тела. Она его жена. Их совокупление неизбежно. И с легкой дрожью она сдалась, забыв о прошлом, забыв тайны.

У Изабел кружилась голова от желания, когда она с отчаянной жадностью отвечала на его поцелуи. Она вцепилась в его плечи и прижалась к нему. Ей было просто необходимо ощутить его большое, мускулистое тело, она жаждала этого. Ее окатило влажным теплом, когда он схватил ее за ягодицы и прижал к себе, но этого показалось мало, и он приподнял ее, так что его напряженный жезл уперся как раз в ее лоно. Изабел задрожала, и ее пронзили сладостные ощущения необыкновенной глубины и силы.

Настойчивый бой позолоченных часов на ближайшем мраморном столике привел Маркуса в чувство. Он поднял голову, понял, где находится, и отпрянул от Изабел, будто она обожгла его.

Он огляделся, тяжело дыша. Господи! Посреди бела дня, в собственном холле… Еще мгновение — и он завалил бы ее на пол и овладел прямо там!

Маркус провел дрожащей рукой по волосам.

— Позовите Томпсона, — глухо проговорил он. — Он обо всем позаботится.

Его глаза лихорадочно блестели.

— Увидимся позже. — В его голосе смешивались обещание и угроза.

И быстро, словно за ним гнались адские псы, он исчез за парадной дверью, оставив Изабел в пустом холле.

Ошеломленная, она так и стояла несколько секунд, ее мысли и чувства перемешались и превратились в истинный хаос. Постепенно ее дыхание выровнялось, и вернулось некие подобие спокойствия. Изабел провела пальцем по губам и удивилась, что нет ожога.

Неизвестно, сколько еще она простояла бы там, если бы не вошел Томпсон со свежим букетом из белых лилий и нераспустившихся роз. Он остановился, увидев ее.

— Мадам, что-то не так? — озабоченно спросил он. — Чем я могу вам помочь?

Изабел стряхнула оцепенение и улыбнулась:

— Нет-нет. Все просто прекрасно. Маркус… ммм… только что ушел. Он сказал, — она тщательно подбирала слова, все еще не вполне владея собой, — что вы покажете мне мои покои.

— С большим удовольствием. — Томпсон поставил на мраморный столик вазу с цветами и повернулся к ней: — Прошу, мадам, следуйте за мной.

Джордж и Дэниел ничего нового Маркусу не рассказали, когда он вызвал их к себе в кабинет в конюшни. Когда мальчишки умчались прочь, он уставился в окно, вновь и вновь прокручивая в мозгу разговор. Он в принципе согласился с тем объяснением, которое раньше дал Томпсону: у Джорджа и Дэниела разыгралось воображение. Им было лет по пятнадцать, не больше. И несмотря на высокий рост и недюжинную ширину плеч, они оставались еще мальчишками. Он не сомневался, что что-то они действительно слышали, но это могло быть что угодно: ветер ли стучал дверью, ветки ли царапали окно. Успокоившись на этот счет, Маркус мысленно вернулся к первому вторжению Уитли. Ярость волной прошла сквозь него, и он сжал кулаки. Как бы ни закончилось дело с меморандумом, он намеревался в недалеком будущем побеседовать с майором наедине. Уитли не только проник в его дом, он посмел угрожать Изабел. Маркус не мог и не желал терпеть ни того, ни другого. Жестокая улыбка заиграла на его губах. Он непременно встретится с майором. И встречу эту Уитли запомнит на всю жизнь.

Маркус и Изабел в следующий раз увиделись только вечером. Они ужинали в саду и вели себя друг с другом исключительно вежливо. После ужина — к сожалению, ни один из них не сумел в полной мере насладиться изысканными блюдами — они отправились на прогулку к озеру. В небе светила, заливая водную гладь серебристым светом, почти полная луна. В воздухе витал аромат роз и сирени. Легкий ветерок шевелил листья кустов и деревьев. По звездному небу неслись облака, предвещая возможный дождь.

Изабел, внешне спокойная, боролась с хаосом в душе. Сегодня она станет женой Маркуса в полном смысле слова, и это влекло и страшило ее. Она украдкой бросила взгляд на него. Интересно, о чем он думает? Хочет ли он заняться с ней любовью? Или эта мысль досаждает ему? Внизу живота у нее дрогнул комочек тепла. Нет, не досаждает. Пылкие ласки в холле говорили о многом. Но не станет ли она для него просто еще одной женщиной, когда они наконец займутся любовью? Не будет ли он относиться к ней так же, как ко всем тем женщинам, с которыми когда-то предавался любви? Он не развратник, но и не монах, их наверняка было достаточно, этих женщин.

Изабел многое знала о Маркусе Шербруке, она знала его как опекуна, как соседа, даже в некотором смысле как друга — всегда такого сдержанного, невозмутимого, спокойного. Но в последнее время она узнала, что под маской бесстрастия скрывался совсем другой человек — тот, от чьих поцелуев она теряла голову и слабела в коленях. И этот человек — страстный, требовательный мужчина, сущность которого Маркус хорошо скрывал, — заставлял ее сердце бешено колотиться в предвкушении того, что должно произойти.

Упали первые капли дождя, и Маркус резко остановился. Дождь набирал силу.

— Что ж, дождь положил конец моим видам на романтическое обольщение под луной. — Он посмотрел на Изабел, собираясь еще что-то сказать, но мысли покинули его, когда его взгляд упал на ее приоткрытые губы.

Зная, чем все закончится, если он прикоснется к ней, Маркус подавил первобытное желание, которое одолевало его весь вечер. Борясь с всепоглощающим порывом заключить Изабел в объятия и отдаться на волю страсти, он в конце концов сумел отстраниться. Он едва успел сделать быстрый шаг назад, как ночь раскололась от грохота выстрела, и в левую щеку Маркусу брызнули щепки: пуля попала в ствол бука всего в нескольких дюймах от его головы.

Первая мысль Маркуса была: Изабел! Он бросился к ней, сбил с ног и закрыл своим телом, как щитом. Оба замерли, тяжело дыша и напряженно прислушиваясь. А потом услышали звук, который невозможно спутать ни с чем: как что-то большое ломится через кусты. Ни Маркус, ни Изабел не сомневались, кто сделал выстрел — выстрел, едва не стоивший Маркусу жизни.

Изабел завозилась, пытаясь спихнуть Маркуса.

— Слезь с меня, остолоп! — нетерпеливо зашипела она. — Кто бы ни стрелял — он убегает.

Маркус откатился в сторону и встал, но помочь Изабел не успел: она вскочила и резво устремилась в лес в погоню за стрелком. В два прыжка он настиг ее и схватил:

— Ты что делаешь? Хочешь, чтобы тебя убили?!

Не обращая внимания на дождь и порывистый ветер, Изабел откинула с лица мокрый локон и пронзила его взглядом.

— Я пытаюсь, — проговорила она с нажимом, — выяснить, кто в тебя стрелял. А ты мне препятствуешь.

— А ты, — выговорил он с той же нарочитой отчетливостью и тоже сквозь сжатые зубы, — слишком порывиста, и это тебя до добра не доведет.

Маркус сделал глубокий вздох, чтобы хоть немного успокоиться, утихомирить бешенство, которое одолевало его: отчасти от страха за Изабел, отчасти от наглости нападавшего.

Совладав с собой, он поинтересовался: