Маркус поцеловал Изабел в лоб и опустился в кресло, не выпуская ее из объятий.

— Розанна умерла при родах? — спросил он.

Он не увидел, скорее, почувствовал, что она кивнула.

— Роды были очень-очень трудными. — Она задрожала, и он крепче сжал руки. — Столько крови… Она очень боялась и ужасно мучилась. Нам помогал врач, мистер Эванс, но он ничего не мог сделать. Ей на долю выпал тяжкий и долгий труд, и когда Эдмунд родился, она была совсем измождена. Мы дали его ей, она поцеловала его, попросила, чтобы я поклялась, что никогда никто не узнает правды, и ее душа покинула тело.

— Как вам удалось скрыть происходящее? Ты же встречалась с коллегами и друзьями Хью, с нашим дорогим майором Уитли?

Изабел покачала головой:

— Нет, до рождения Эдмунда — нет. Мы решили, что Эдмунд будет моим сыном, и через несколько дней после нашего прибытия в Бомбей Хью увез нас в высокогорье, где мы могли жить уединенно и не беспокоиться об англичанах, живущих в индийской столице. В первые месяцы Хью ссылался на то, что я очень плохо себя чувствую, чтобы принимать гостей, но как только ребенок родится, я вернусь в Бомбей и с радостью со всеми познакомлюсь. — Чуть-чуть успокоившись, она положила голову ему на плечо и продолжила: — Смерть Розанны едва не убила Хью. Мы очень тихо похоронили ее возле дома, где жили, Хью владел несколькими сотнями акров земли. Знакомым в Бомбее он сообщил, что компаньонка, которая приплыла из Англии со мной, скоропостижно умерла от одной из местных лихорадок. Это стало для него кошмаром. Он потерял любовь всей своей жизни, но ему приходилось делать вид, что все чудесно и он с радостью и нетерпением ожидает рождения первенца. — Изабел смотрела куда-то вдаль. — Когда мы хоронили ее, он так отчаянно горевал, что я боялась, что он бросится в могилу вместе с ней. Я знаю, что только то, что Эдмунд остался жив, удержало его. — Изабел выпрямилась, вытерла слезы и продолжила уже более спокойным, окрепшим голосом: — Нас пугало, что Эванс знал, что мать ребенка умерла, но мы ничего не могли с этим поделать. Неразговорчивый доктор жил уединенно и редко уезжал из этих мест, на это мы и надеялись. Даже если бы он и рассказал кому-то правду, то все равно было бы его слово против нашего. А зачем мне выдавать сына чужой женщины за своего? — Она вздохнула. — Мысли о нем не давали нам покоя, но мы не хотели все усугублять, предлагая ему деньги за молчание. Просто надеялись, что судьба нам поможет.

— Рискованно.

— Очень. Но в то время мы не придумали способа уменьшить риск.

— А ты не думаешь, что Уитли с ним встречался? Может быть, Эванс и рассказал ему что-то такое, что навело его на твой след?

Она покачала головой:

— Нет, я почти уверена, что это невозможно. На следующий год после тех событий Эванс утонул при переправе через реку. Насколько я знаю, их с Уитли пути никогда не пересекались.

То, что Эванс знал правду, беспокоило Маркуса, но он подозревал, что если бы Уитли с ним действительно встречался и разговаривал и узнал бы, что ребенка родила не жена Хью, а ее компаньонка, он был бы настойчивее в своих преследованиях. А так в его действиях не чувствуется особой уверенности.

Изабел прервала его размышления:

— Мы держали рождение Эдмунда в тайне почти полтора месяца, а потом Хью пришлось притвориться, что у него только что родился сын — и это при том, что он все еще оплакивал Розанну. Так как Эдмунду исполнилось полтора месяца, мне пришлось провести в уединении еще несколько недель, прежде чем я могла появиться с новорожденным сыном в Бомбее. — Она улыбнулась воспоминаниям. — Помню, до тех пор пока ему не исполнился годик, все только и делали, что удивлялись, какой он большой для своего возраста.

Маркус поднял бровь:

— Положение, в котором ты оказалась, не огорчало тебя?

Изабел покачала головой:

— Нет, я любила Эдмунда с первой минуты его жизни, и я любила его мать. Я обещала ей позаботиться о нем, но мне не составило труда выполнить это обещание.

— Ты сказала, что любишь Эдмунда и любила Розанну. А Хью? Ты любила его?

Маркус ждал ответа. Ревность вонзила когти ему в сердце, и он стыдился этого чувства.

— Любила, — призналась Изабел. — Но больше как старшего брата. Он всегда заботился обо мне и относился по-доброму. — Она смотрела в огонь, и мысли ее витали где-то далеко. — Мне сложно сказать, как все повернулось бы, если бы он остался жив. Я никогда не стала бы для него любовью всей жизни, как и он для меня, но мы могли бы в конце концов подтвердить брак и прожить славную жизнь.

Маркусу показалось, что у него внутри разверзлась пропасть, когда он услышал эти слова. Он мог сколько угодно избегать ее на протяжении последних десяти лет, но какая-то часть его всегда радовалась, что она живет рядом, в Мэннинг-Корте, часть, которую мучило знание о том, что у нее нет мужа.

— А что насчет медальона? — отрывисто спросил Маркус.

— Он принадлежал Розанне. Если присмотреться, то видно, что завитки узора на крышке сплетаются в ее инициалы, Р.Х. — Изабел нахмурилась. — Могу только предположить, что Хью его сохранил, не в силах уничтожить, как мы уничтожили все остальные ее вещи. А Уитли нашел его.

Маркус кивнул:

— Это многое бы объяснило. — Он посмотрел на нее: — Ты когда-нибудь позволишь мне увидеть, что внутри?

Она залилась краской:

— Конечно! Принести его?

— Да.

Изабел слезла с его колен и стремительно направилась в свою спальню. Маркус следовал за ней. Она подошла к изящному письменному столу, который привезли для нее из Мэннинг-Корта, вынула один из ящиков, нащупала на задней стенке пружинку, открывающую потайное отделение, и вытащила оттуда медальон.

— Подумала, не положить ли его просто в шкатулку с моими драгоценностями, чтобы лорд Мэннинг хранил его у себя в сейфе, но испугалась… — Она беспомощно пожала плечами. — Это самое надежное место, какое мне удалось придумать.

Она протянула ему медальон. Маркус взял его и принялся рассматривать гравировку. Изабел оказалась права. Если хорошенько присмотреться — и знать, что искать, — то можно найти сплетенные из завитков буквы Р.Х. Он щелкнул крышкой медальона. Внутри он нашел две миниатюры удивительно красивой работы — портреты мужчины и женщины. В мужчине Маркус сразу же узнал Хью. Он посмотрел на Изабел:

— Хью и Розанна?

— Да. Хью заказал портреты и купил медальон как раз перед тем, как отец Розанны ему отказал. Он собирался преподнести его ей на помолвку. Получив отказ, он все равно подарил его ей в надежде, что… — Изабел вздохнула. — Ах, да не знаю я, на что он надеялся, но все равно сделал этот подарок перед самым возвращением в Мэннинг-Корт.

Маркус рассматривал портрет. Розанна была очень миловидной девушкой. Незнакомые люди легко могли спутать их с Изабел. Как и Изабел, природа наделила ее рыжими волосами, правда, не такого темного, насыщенного оттенка, как блестящие локоны Изабел, а светлее. Те, кто знал Изабел и Розанну, вряд ли перепутали бы их, но внешнее сходство могло обмануть чужих людей. У Розанны были голубые глаза, и чертам ее недоставало той живости и подвижности, что у Изабел, но опять-таки при поверхностном знакомстве на это можно не обратить внимания. Маркус улыбнулся про себя. Конечно, он наверняка судит предвзято: никогда в жизни, даже через миллион лет, он не принял бы Розанну за Изабел.

Он взглянул на нее:

— Она была такого же сложения?

Изабел кивнула:

— Всего на дюйм или два выше меня, но это делалось заметно, только когда мы стояли рядом. — Без особой охоты она добавила: — Ее фигура была более округлой.

Маркус подошел к ней и приподнял пальцем за подбородок:

— Дорогая, твоих округлостей достаточно, чтобы угодить мужчине. — Он коснулся губами ее губ. — Мне, например, они очень-очень нравятся.

Изабел зарделась от восторга.

— С-спасибо, — запинаясь ответила она. Маркус засмеялся и притянул ее к себе:

— Нет, не благодари меня. У тебя восхитительное тело.