Только похитителями? Или убийцами?

Их ожидал десятиместный флайер. Марсдена швырнули на заднее сиденье. В полуобмороке лежал он, чувствуя упиравшееся в грудь ружейное дуло. Разумеется, эти люди не были профессиональными убийцами. Откуда они взялись на Планете Парсло? Несомненно, нахватались экзисенсов про гангстеров и хорошо заучили свои роли.

Флайер взлетел. Марсден постепенно приходил в себя. У него было ощущение, что он играет роль в какой-то сценической шараде. Наверное, нужно выглядеть естественнее? Рыдать, умолять их, просить пощады? Он знал — это ничего не изменит, а кроме того, он не сможет прочесть сценарий, если снова займется экзисенсами… Полная нереальность происходящего подтверждала верность его наблюдений…

Под летящим флайером раскручивалась бурая, желтая, зеленая поверхность земли. Вновь бушевало лето, сбрасывая с себя скорлупки весны. Пилот не делал попыток подняться в разреженные слои, где можно выжать больше «махов». Дуглас вначале ожидал, что его привезут в Капитал-сити и представят пред очи Лейдена. Но теперь он видел, что думать так было наивно. Эти люди имеют приказ уничтожить его, избавить планету от его надоедливого присутствия. Просто-напросто убийцы.

— Скажи Полю — добавить газу! — приказал вожак тоном, не допускающим возражений. — Я всегда считал: где нет ягоды, там задерживаться не стоит.

— Аминь мужику! — проговорил вдруг парень, упиравший винтовку в грудь Марсдена.

Дугласу стало ясно, что его ждет. В его сознании мелькали смутные мысли о бегстве. Увы, путешествия по экзисенсам давали лишь ощущения — и никаких настоящих навыков. Между тем флайер вздрогнул на лету, взмыл, развернулся и помчался к земле. Приземлился, и облако пыли закрыло окна, внутри стало темно.

С Дугласом вышли только вожак и человек с ружьем. Все трое закашлялись от пыли. Парень подталкивал пленника, пока они не выбрались из оседающего пыльного облака. Впереди, сколько хватало глаз, расстилалась красновато-коричневая пустыня — камни и пески дрожали в струях горячего воздуха. И было совершенно ясно, что здесь нет и следа Парсло-Радиации.

Он обтер пыль с лица; поморгал, чувствуя застрявшие на ресницах песчинки. Повернулся к флайеру. Оба его спутника стояли на подножке. Винтовка все еще была нацелена в Дугласа. Пыль улеглась совсем. Солнце жарко палило.

— Прощай, Марсден! — крикнул вожак. — У нас приказ не убивать тебя. Времена меняются и скоро будут отдавать другие приказы. Но все равно ты сдохнешь здесь, предатель Марсден! Тут никакой ягоды — ни черта! А ближайший город — за сто миль!

Они влезли во флайер. Аппарат подскочил, рванулся в небо и растаял.

Дуглас Марсден огляделся. В одну сторону — пустыня, в другую — джунгли, над головой — палящее солнце, под ногами — безжизненная пыльная земля… Из этой земли не струился источник Жизни — не было здесь Папа-Рада, Парсло-Радиации, не было никаких ягод.

Лишь безумием и смертью веяло от этой земли…

Он пошел по пустыне к полосе деревьев. Потыкал землю ногой. Бесплодная, безжизненная глина… Под деревьями отыскал тень. Он был вымотан и в то же время взвинчен. Какой-то неведомый ранее страх вызывал в нем желание бежать, биться головой о дерево, выть, подняв голову к небесам, — молить их унести его из этого Богом забытого места…

Он попытался не думать. Ведь известно: тот, кто проведет в Безмолвной зоне тридцать шесть часов, — становится бесчувственным бревном, «кочаном», как принято говорить. Словом, до смерти — рукой подать. Его смерти — Дугласа Марсдена…

Он пошел между деревьями. Какие-то странные шумы рождались в листьях. Густая трава пружинила под ногами. С ветвей свисали лианы. На них трепетали лепестками странные цветы — Дуглас и не знал о существовании таких диковин. У него начали болеть ноги. Ощущение было странного свойства — смесь онемения и мышечных болей. Во всяком случае — стало трудно идти. Зачесалась голова — как будто волосы начали вдруг усиленно расти. Глаза болели — он все время моргал. Решил вернуться из-под деревьев на полосу, где жесткая трава сходила на нет и начиналась зона пустыни, — там кое-где возвышались изъеденные ветрами остатки скал, похожие на статуи динозавров. Боль во всех частях тела все росла. Или это — уже агония? Он непроизвольно раскрыл рот и шел так, тяжело дыша, в отчаянии чувствуя, как все мускулы тянет и перекручивает эта странная боль. Провел рукой по глазам — и только хуже стало, ужасная резь от попавших в глаза пыли и песчинок. Он свалился на землю и остался лежать, раскрывши рот до предела, как рыба на суше. Боль понемногу стихла, сменяясь онемением тела. Оно просачивалось, растекалось по телу, будто теплая вода из ванны — через кожу, вдруг ставшую проницаемой. Дуглас закрыл рот, закрыл глаза и начал сдаваться на милость смерти…

То, что он испытывал, было теперь похоже на дрим. Или, может, просто на сон — он отвык спать без дрима…

Чернота…

Вдруг — снова свет. Он открыл глаза, поморгал. Почувствовал прохладу. Солнце скатилось низко к горизонту, его косые лучи окрашивали валуны пустыни в розовый цвет. Ему показалось, что камни влажны. Да, появилась роса. Дуглас задрожал от холода. Черт возьми, где же именно он находится? Он не верил в «божественные круги» и «уровни кары». В этот момент ему хотелось только уютного камина и доброго горячего завтрака. Да, ему хотелось есть, он просто умирал от голода. Он кое-как встал, чувствуя, что все его тело продолжает испытывать тягучую боль; простонал, стал ощупывать себя — на спине пальцы наткнулись на пристегнутый бруто-генератор. Снова раскрыл рот в жутком оскале. Заставил себя закрыть рот, щелкнув зубами… Брр, холодно! Он потряс головой, пытаясь избавиться от давления воздуха в ушах.

Да, он пока еще жив; но, видимо, переходит в состояние «кочана». Однако, пока суд да дело, он голоден, и надо поесть. Дуглас стал разыскивать себе пищу. Раньше ему было не до того, и богатый выбор еды поразил его. Он узнал среди множества плодов на ветвях и те, что, бывало, заказывал в хороших ресторанах. Но здесь плоды были огромны, в три-четыре раза больше тех, и гораздо сочней — он убедился в этом, впиваясь в их мякоть. Что ж, по крайней мере, он не будет страдать от голода перед потерей рассудка. Как всякий житель континента Парсло, Дуглас хорошо знал его географию. Однако определить, где конкретно он очутился, было весьма трудно.

Он бесцельно брел весь день и на закате солнца испытал возвращение тех вчерашних симптомов, хотя на этот раз — в меньшей степени. Ему все так же приходилось часто открывать рот, чтоб не задохнуться. С каким удовольствием он набрал бы сейчас «Дримо-Схему» или «Дайал-Дрим» — перехватить полчасика освежающего сна, наверное, это намного улучшило б его самочувствие. И вот, сам не заметив своего падения, он увидел себя лежащим на траве. Непреодолимая сила заставила его закрыть глаза, стало уютней… и он снова провалился в беспробудный сон, похожий на смерть.

На следующее утро, открыв глаза и разминая окоченевшее тело, он увидел, что все вокруг — он сам, деревья, валуны — покрыто тонким белым налетом, тускло переливающимся в лучах солнца. Должно быть, это и есть жизнь «кочана»? Смотри-ка, сказал он себе, чавкая сочным фруктом, самочувствие-то у меня ничего. Он, как ни странно, чувствовал себя освеженным. Он был жив, — но жил особым, странным образом, и, если честно признаться, это его волновало. Окоченение тела прошло, и он сделал быструю пробежку в глубь пустыни и обратно. Проверил свои силы. Что ж, скорость неплохая. Пожалуй, так можно добраться и до ближайшего города.

На третий и четвертый день он отыскал на ветвях новые фрукты и, распознавая по листьям съедобные клубни, выкапывал их себе на обед. Он шел все в одном и том же общем направлении, сверяясь по солнцу. Он уже составил себе мысленно карту этой местности и шел вперед хотя и медленно, но неуклонно. Вот уже пустыня осталась позади. Он с радостью видел, как изменился вид зелени вокруг. Ведь он знал, что на месте пустыни уже давно не размещали городов, а теперь он входил в более перспективные зоны.