— Вы встретите высокого, красивого брюнета-иностранца, — вдруг со смехом «спрогнозировал» Марсден; ему внезапно стало очень легко, появилась уверенность — все будет в порядке! Паула растает в его объятиях, как только они останутся одни. Он побьет Куллифорда в декатлоне; он сможет, наконец, положить настоящий чемпионский венок к ногам Паулы! Они вошли в покрытый тентом дворик-патио, где под взрывы смеха и шипение шампанского мужчины и женщины плясали и пели, собираясь веселиться всю ночь под звездами, столь чуждыми Старой Солтерре.

— Хелло, Марсден, — Мэсон Уормлей вышел наперерез со стаканом бренди в руке. — Полагаю, встречу с Эр мне удалось устроить. Он хочет вас видеть. Я дам знать.

Застигнутый врасплох Дуглас смог лишь пробормотать:

— Да, да. Хорошо. Буду ждать звонка.

— Намечаются большие дела, — многозначительно бросил Уормлей. Он кивнул Флоре, и она подбежала к нему, шепнув Пауле на прощание какую-то смешную глупость. Марсдену же послала воздушный поцелуй. И вот они с Уормлеем пошли в танце по дворику: он со своим бренди, она — с бокалом шампанского.

— Паула! — глухо, с яростью, проговорил Марсден.

— Не сейчас, Дугги! Пожалуйста, дорогой, не сейчас!

— Где ты была?

Она пошла в сторону, пожимая такими знакомыми пышными, гладкими плечами — в серебряных блестках. Она избегала смотреть ему в глаза. Вокруг плясали, резвились, пили незнакомые гости. Марсден ощутил какую-то непонятную слабость. «Возможно, так чувствуют себя импотенты», — решил он и поспешил за своей спутницей.

— Паула! Что случилось? Что это, скажи, Бога ради?

— Что ты имеешь в виду? — Она смотрела на него искоса. Дуглас явственно чувствовал ее отчуждение и напряженность. Он огляделся. За ними никто не следил.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Паула. Когда я смогу тебя увидеть? Обычное место…

— Нет! — И уже мягче добавила: — Не сейчас, Дугги. Кто-нибудь увидит. Позови меня потом.

— Я зову сейчас! Почему ты такая злая?

— Я? Вовсе я не злая…

Он оборвал ее в начале какого-то бессвязного обвинения, а потом оборвал и себя, понимая бессмысленность всех слов. Паула есть Паула. Пора бы привыкнуть к смене ее настроений. Он заметил за последним столбом, держащим навес патио, полуоткрытую дверь. За ней — не выход, а темный провал, со смутными серыми тенями… — значит, комната с какой-то мебелью… Марсден изобразил на лице широкую глупую улыбку — совершенно, впрочем, нейтральную, никому конкретно не адресованную… и стал маневрировать меж гостями, увлекая Паулу к той открытой двери. Громкий смех, стрельба шампанских пробок, музыка — все это сразу смолкло, когда он ногой захлопнул за собой дверь.

— Дугги! Ты идиот!

Она рванулась к двери. Он схватил ее, оторвал от пола и притянул к себе, ощущая сквозь тонкое газовое платье ее тело.

— Паула!!!

Она боролась еще несколько мгновений; потом обхватила его так крепко, что он ощутил ее груди, придавленные к его ребрам… вцепилась в него, обдала все его лицо своим горячим дыханием, впилась в его губы, их языки переплелись… ее пальцы все сильнее вонзались в его спину…

Послушный робот при входе людей включил свет. Когда вспыхнула лампа, Марсден слегка отодвинул Паулу от себя. Увидел ее широко открытые зеленые глаза, яркость губ с блестками слюны, мелькание языка за ровными белыми зубками… Она вновь прильнула к нему, вздрагивая и всхлипывая с сухими глазами.

— О Дугги!

— Почему ты не звонила?

— Не могла! Глен был как зверь… а я хотела тебя!.. Мне нужно у тебя вот это!.. — Ее рука опустилась вниз.

— Я знаю… мы не сможем так дальше.

— Нам придется. Ты это знаешь.

Они снова слились в яростном, горячем, беспорядочном поцелуе…

Но Паула вырвалась из его объятия. Она провела рукой по гладким волосам, расправила белый газ на груди, поправила юбку, не удержавшись от недовольного восклицания: юбка помялась…

— Полечу, Дуглас, дорогой… Глен — он ведь ищет меня… Я… я хочу сбежать от него…

Она открыла дверь, выглянула наружу — как испуганная птичка с гладкой головкой, бросила через плечо отчаянный взгляд — и исчезла.

Будучи все-таки джентльменом в современном обществе, Марсден предоставил ей добрых пять минут, и лишь тогда покинул комнату ради дурацкого веселья этого раута.

Стив Уинкэм привел Шари Аррузу на квартиру Марсдена, в Хейлет-Вилладж, через два дня после того проклятого раута у Патрика О'Монаган-Линга — или как там звали этого богача. Марсден так и не встретился с хозяином виллы, ибо уехал сразу, как только Паула вернулась к своему супругу. А ведь Лейден был раньше его другом, — обстоятельство, придающее всей истории привкус какой-то пошлой комедии, — вдвоем они повидали лучшие времена; да и сейчас дружба не совсем еще заглохла, как бы ни избегал Марсден Лейдена… Ситуация становилась просто нелепой.

— Эй, Дуг, старый живодер! — Уинкэм, в прекрасной форме, важно выступал, ведя за собой Шари.

Марсден расхохотался. Ему в общем было не до смеха; но Стив Уинкэм такой уж парень — заставит смеяться в любых обстоятельствах.

В это яркое утро Шари Арруза надела скромный костюм цвета листвы, не портивший, впрочем, ее великолепной фигуры. Дуглас живо представил тот красный рубец на ее правой груди. Эта темноволосая девушка со многообещающими губами, с глазами на мокром месте — она была потеряна как амазонка, и он не был уверен, что она станет идеальной секретаршей, но уж если кто-то должен проверить ее на профессиональную пригодность, то Дуглас был рад, что такая задача выпала ему.

Он усадил их, заказал тумблером напитки и — странное дело — почувствовал какую-то предательскую расслабленность.

— Шари бросила эти амазонские дела, Дуг. Она — слишком добра для этого, вот увидишь, Дуг, помяни мое слово.

— Вы все время долбите одно и то же, Стив, — Шари усмехнулась, и этот жалобный смешок не показался Марсдену слишком искренним. Девушка отчаянно хочет стать знаменитой амазонкой. Он знал это чувство. Хотя сам никогда не разбирался в амазонском спорте. У него хватало других дел.

— Я могу лишь сказать, Шари, что рад работать с нами. Мои дела в ужасном состоянии.

Ее взгляд потеплел:

— Я вам очень признательна, мистер Марсден. — Она пробежала глазами по трофейным полкам. — У вас репутация надежная… не думаю, что на всей нашей планете есть более знаменитый атлет, чем вы… Я хочу сказать… — Она не покраснела, но опустила глаза. Что ж, почитание всегда волновало Дугласа Марсдена.

— Конечно, я всегда твержу Дугу, что он — ас! Сколько перваков нахватал!

Марсден резко встал и заказал роботу свежего питья — хотя и это еще не допили. Стив не понимает, что несет. В этом парне не было ни капли злорадства, он говорил бездумно. Но его «перваки» ужалили Дугласа, вечного вице-чемпиона.

— Можно мне посмотреть ваши трофеи, мистер Марсден?

Он кивнул.

— И зовите меня просто Дуг. Инициалы мои Ку-Зет — но это лишь для деловых партнеров.

— Благодарю вас, Дуг.

Пока девушка изучала столь нелюбимые хозяином трофеи, Уинкэм наклонился к другу:

— Все улажено и все в этом мешке, Дуг! Куллифорд. — Он подмигнул. — Время — один месяц. Календарь местный. Так что малость отдохни и навались на работку. У тебя ведь вхождение в форму много времени не берет, тем более — для такого дела. — И вдруг спросил ни с того ни с сего: — Как у тебя с бруто?

Марсден скривил лицо:

— Ты же знаешь, Стив, — это у меня самое слабое место. Колотить соперника дубиной… у меня другое представление о спортивном искусстве.

— Это — тоже искусство, Дуг, это захватывает людей. А сам ты, между прочим, в бруто не силен.

— Я помню.

Да, после последнего поражения он плохо спал целую неделю. Никакие программы дримов не помогали — ни «Дримосхема», ни «Дриматика»…

— А в общем у тебя весьма неплохие шансы. Ребята уже загребают большие ставки на ничьих.