Термометр показывал минус семьдесят градусов, и она продолжала падать. Главный инженер объекта?128 по хранению отработанных компонентов ядерного топлива Родион Сергеевич Бобок отвел взгляд от дисплея, на котором в правом верхнем углу высвечивались цифры температуры воздуха снаружи. Он поднялся из кресла и прошел к окну. Глянул туда, где находилась доверенная ему спящая, дремлющая страшная сила, готовая в еди-ном порыве укрыть саванном смерти все живое в округе несколько сотен километров, если не следить за ее око-вами. На него и возложена эта обязанность следить за ее вот таким состоянием. Следить за постепенным распа-дом таких компонентов как стронций-90, который имеет временной промежуток полного распада до трехсот лет, или, к примеру, более опасный и долговечный радиоактивный элемент плутоний, который готов испускать свои губительные лучи до двухсот сорока тысяч лет!

Там, впереди внизу простирался огромный бассейн, разделенный на секции и имеющий глубину до двадцати пяти метров. Яркий холодный зеленоватый свет подсветки под потолком давал нужное количество света специа-листам, в определенные часы берущим тяжелую воду в бассейне на анализы, помимо автоматических устройств. Под водой высвечивались ровные темно-серые плиты-сегменты-контейнеры в виде радиаторов, постоянно сбра-сывавших исходящее тепло от отработавшего топлива в воду. Холодильное оборудование поддерживало нужную температуру воды.

«Если так будет продолжаться, то в скором времени даже холодильное оборудование замерзнет! Этот бассейн скоро сам покроется льдом. Вот тогда надо ждать беды — циркуляция воды остановиться, тепло будет продолжать выделяться, и не думаю, что кристаллизовавшаяся вода справиться с этим количеством тепла. Хотя если температура будет за минус сто и более градусов, то критических значений температура все равно не достигнет, а лично мне будет уже все равно — к тому времени я замерзну сам! Здесь», — подумал Родион Сергеевич.

Он уже имел несколько докладных записок от начальника службы охраны о своевольном оставлении постов трех своих сотрудников.

«А чему удивляться? Все люди, все хотят жить! Все пытаются что-то сделать для своих семей… Семья — как прекрасно звучит это слово! Жена, детишки!»

Бобок враз отбросил эти мысли о неудавшейся лично жизни — он ранее служил в ракетных войсках стратеги-ческого значения. Однажды на объекте, который обслуживал тогда еще старший лейтенант, произошла авария… Медики справились с выводом из его организма радиоактивных элементов… Вскоре он остался один — жена ушла. Ушла к мужчине. Мужчине в прямом смысле слова. Он не винил ее. Нашел в себе силы не скатиться от осознания своей теперешней неполноценности. Уволился из рядов вооруженных сил, окончил институт ядерной физики, благо был офицером-ядерщиком и вплотную занялся изучением своего врага жизни — ядерной энергией.

Сейчас он решил, что будет находится здесь до конца. Все равно ехать в холодную одинокую квартиру нет никакого смысла.

Вдруг взревела сирена, и Родион Сергеевич встрепенулся — лучше все же отвлечься от невеселых дум и обра-титься на разрешения не менее тревожных задач: раз взревела сирена, где-то произошла авария! А на этом объекте очень редкий случай!

— Стивальский! Что произошло? — спросил по внутренней связи начальника охраны, так как на основном дис-плее все системы и контролируемые объекты в бассейне выдавали нормальные показатели.

— Вылетело стекло на первом уровне у выхода в подсобку, Родион Сергеевич, — пришел ответ.

— А! Сами справитесь?

— Думаю, что нет, — с небольшим запозданием ответил майор госбезопасности, — у меня осталось только трое человек. Все трое на постах. Я один не смогу поменять сегмент.

Доканчивать Стивальский не стал, замявшись на полуслове.

— Понял тебя, Стас, понял! Сейчас отправлю кого-нибудь из своего персонала.

Вот и бегут люди с секретного военного объекта! Что говорить о других? Через некоторое время Родион, окинув придирчивым взглядом многочисленные шкалы приборов, направился к двери. У выхода остановился, снял с вешалки теплозащитный комбинезон, надел и тут внешнее освещение переключилось на красный фон с одновременно зазвучавшим записанным голосом:

— Внимание! Прекращение получения энергии с внешнего источника. Система переведена на автономное пи-тание. Производиться запуск генератора.

Родион Сергеевич только усмехнулся своим мыслям. Подбежал к приборам, глянул на нужные. Увидел, как дрогнула стрелка амперметра, скакнула вправо. Тут же голос подтвердил запуск резервного генератора. У них в распоряжении шесть суток. Ровно настолько хватит запасов дизельного топлива для двигателя.

— Стас, я иду! Проконтролировал запуск резервного генератора.

— А что? Обрыв линии?

— А черт его знает — наверняка. Иду!

— А что ты сам? А, понятно! — воскликнул майор.

— Вот именно. Скоро мы вдвоем останемся здесь, — горько ответил Бобок.

Открыл дверь в вестибюль и поплотнее запахнул костюм, затем начал торопливо застегивать комбинезон — здесь уже чувствовалось влияние прорвавшегося наружного воздуха.

«Скоро такие прорывы участятся», — промелькнуло в голове главного инженера секретного объекте?128.

По всему миру подобных объектов с каждым часом превращавшихся в бомбы замедленного действия было очень много. Человечество меньше, чем за век усиленного использования и применения веществ расщепления структурных связей ядер урана накопило много подобных отработанных продуктов, захороненных в такие же центры…

Михаил Анатольевич не знал, не догадываясь о борьбе, как за свет, так и за отопление города, зная только одно — подстанция перестала подавать напряжение, и пока в одиночку пытался запустить автономный генератор.

Он снова поднялся наверх и отсек основное питание от станции, на всякий случай. Еще раз обошел весь пер-вый этаж в поисках возможного обрыва какого-нибудь энергоносителя, но не найдя ничего подозрительного спустился в подвал. Подошел к комплексу. Запустить генератор удалось сразу — новый генераторный комплекс с дизельным двигателем они проверили с Лепиным сразу как обсудили за семейным кругом, где и как готовиться к зимовке. И теперь слушая ровную работу двигателя, он плавно перевел рукоятку реостата в верхнее, почти верх-нее положение, наблюдая и контролируя увеличение вырабатываемого тока на дисплее, затем включил свет здесь — лампочка горела обычно, без какого-либо помаргивания.

— Е-мое! — бросился он в бойлерную, враз вспотевший от плохого предчувствия.

Так и есть, здесь жара нестерпимая. Прикрываясь от волн жара, начавшего распространяться в уже остываю-щие комнаты, он, глянув на термостат, лихорадочно рванул аварийный рычаг. Сразу температура в системе опустилась до +60 градусов — резервный запас воды остудил сами трубы здесь, у сердца всей системы отопления, но датчик сигнализации наличия необходимого количества воды вновь вспыхнул через минуту снова. Значит, где-то прорыв — разморозил систему, старый пень! Даже не стоит напрягаться, чтобы понять, где протечка. Еще раз глянув, что сам котел в порядке, развернулся и поднялся наверх. Щелкнул выключателем и сразу нашел место прорыва — так и есть: возле разбитого окна на полу образовалась лужа застывшей воды из системы отопления дома.

Решение пришло сразу.

«Только бы там не перемерзло, только бы не перемерзло на развилке!» — пронеслась лихорадочная мысль, пока он направлялся к дальнему углу соседней комнаты. Вот и скрытый в углу узел перекрытия всего верхнего этажа. Вентиль послушно повернулся, еще, еще. Все, перекрыта магистраль — здесь вода не успела замерзнуть. Оглянувшись на выбитое стекло, так и не поняв, что послужило этому причиной, Михаил Анатольевич спустился вниз.

Его беготня не осталась незаметной. В коридоре стоял Павел Христофорович, щурясь в свете ламп:

— Миша, что-то случилось? Или мне приснился какой-то шум?

Тяжело вздохнув, тот ответил:

— Нет, Павел, не приснилось — я случайно заснул. За это время кто-то или что-то разбило окно наверху, нет-нет, никого там нет, только что смотрел, но и это не главное…