Официальное признание генерала Власова и его Движения вызвало всеобщий широкий отклик. Для национальных групп, воевавших на всех участках европейского фронта, оно явилось моральным признанием, перспективой на более гуманное обращение с пленными советской армии, а для всех остальных «восточных рабочих», на промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве Третьего Рейха, было признанием их заслуг.
Германский полковник Хейнц Данко Херре,[13] начальник штаба по делам организации РОА, вспоминает о своем путешествии в специальном скором поезде из Берлина 13 ноября 1944 г.: во всем поезде преобладали формы СС. Все хотели принять участие в крупном событии предстоящего дня в Праге. Полковник Херре с горечью вспоминал два истекших года, когда те же люди в большинстве были заядлыми противниками идеи, которую на следующий день должны были с энтузиазмом реализовать. С каким пренебрежением еще совсем так недавно они отзывались о русских!
Кроме знаков СС и Армии, на форменном рукаве некоторых пассажиров был знак с синим Святоандреевским Крестом на белом поле, а в верхней части знака — золотые буквы РОА — Русская Освободительная Армия.[14] Это были те, которые начинали вместе с генералом Власовым, прошли лагеря военнопленных, прожили годы долгого ожидания и многих отказов. И, теперь, на исходе 1944 года, они должны стать союзниками в борьбе против Сталина. Штатских среди них было мало. Выла война и военная форма преобладала.
Специальный скорый поезд прибыл на пражский Главный вокзал 14 ноября, в 5.00 часов и часов до семи находился на особо отведенном пути. Около семи часов генерал Власов покинул поезд, прошел через вокзал, где его приветствовал немецкий генерал Рудольф фон Туссен,[15] произвел смотр почетного караула и, около 10 часов прибыл в отель Алькрон, отведенный для него и остальных гостей. Генерал Власов занял комнаты на первом этаже. Для обеспечения безопасности гостей, в отеле находились части СС. Эсесовцы давали понять, что это их акция. В фойе отеля было полно репортеров и любопытных.
Но на первом этаже царила тишина. Генерал Власов и его сподвижники сидели молча в одной из комнат. Когда вошел полковник Хейнц Херре, генерал Власов, без очков, приветствовал его без слов, а потом сказал: «Андрей Федорович, вот хорошо, что и вы тут сегодня. Но не поздно ли?». Полковник Херре ответил: «Если есть вообще еще какая-нибудь надежда, то это сегодня». Затем Власов принял генерала Кестринга, с которым встретился впервые. Генерал Кестринг исполнял должность Инспектора добровольческих формирований и, тем самым, находился между Власовым и его противниками, но сам лично ничего предпринять не мог. Преклонный возраст и большой опыт ему подсказывали, что все эти усилия были уже напрасными, и именно так он высказывался уже давно. Поэтому, встреча двух генералов носила чисто формальный характер.
Незадолго до одиннадцати часов, через Прагу проехала длинная вереница автомашин и медленно поднялась по Нерудовой улице к Чернинскому дворцу. Это Карл Герман Франк[16] устраивал в своей резиденции завтрак для генерала Власова и его ближайшего окружения.
Большинство делегатов, между тем, собралось в клубе Агентства печати. Представители многочисленной группы «Остовцев» (остарбайтеров) и ненемецких воинских частей, которые в течение долгих лет подвергались грубому обращению и привыкшие к однообразной лагерной жизни, чувствовали теперь себя необычно в роли почетных гостей. Всего, в Прагу прибыло около 600 таких делегатов.
Открытие самой Конференции должно было состояться в 15.00 часов в Рудольфовой галерее Пражского замка. В тот день караул замка несло войсковое подразделение РОА, а проверку пригласительных билетов производили части безопасности Армии Власова. Развевался ли над Пражским замком Андреевский флаг рядом с германским флагом — этого мне не удалось установить. Происходил, ведь, акт государственной важности! При входе в замок, генерал Власов произвел смотр немецкого почетного караула. Фотоснимки этого смотра были тогда помещены в местной и немецкой печати.
В Рудольфову галерею прибывали делегаты германских учреждений, представители союзников Третьего Рейха, несколько дипломатических представителей нейтральных стран, высшие офицеры армии и СС, представители правительства Протектората Чехии и Моравии, русские делегаты и журналисты.
Когда внутренний двор замка постепенно опустел и делегаты вошли в замок, подъехал на машине полковник Херре. Во дворе одиноко стоял седой человек с черной шляпой в руке, который как будто-бы кого-то ожидал. Это был советник посольства Густав Хилгер, бывший торговый атташе в Москве, в последние годы член Русского Отдела при Министерстве иностранных дел и советник по вопросам, связанных с Власовым, к которому он относился положительно. Когда полковник Херре подошел к Хилгеру, тот обратился к нему по-русски со следующими словами: «Андрей Федорович, если бы сегодняшние обстоятельства произошли два года тому назад, у нас не было бы сейчас никаких забот»..[17]
Советник Хилгер, несомненно, выражал мысли большинства участников конференции, а сама конференция, несмотря на всю церемониальную пампу и множество огней в Рудольфовой галерее, не могла разогнать мрачного настроения.
Генерал Власов вошел в зал в сопровождении Карла Германа Франка и генерала СС Вернера Лоренца, представителя Третьего Рейха. Все присутствовавшие встали. В первом ряду заняли места генерал СС фон Туссен, генерал Лоренц, генерал Власов и К. Г. Франк.
Конференцию открыл К. Г. Франк. Он приветствовал русскую делегацию от имени Гитлера и Гиммлера как нового союзника Рейха. Полковник Херре вспоминает, что в его словах явно отсутствовала сердечность и убежденность. После него с приветственной речью выступил генерал Лоренц, но он часто запинался и, таким образом обе речи показались мало убедительными. Конференция получила поздравительные телеграммы от Гиммлера, Риббентропа и нескольких немецких генералов, но Гитлер молчал.
Затем начались выборы делегатов Комитета. На присутствовавших немцев эта демократическая церемония произвела непривычное впечатление. За годы нацистской диктатуры они отвыкли проводить выборы путем публичного голосования. Всего было избрано 49 членов Комитета, который с этого момента стал правительством в изгнании. После этого, члены Комитета заняли места за длинным столом Президиума. Посередине сел генерал Власов, по обе стороны генералы Жиленков, Малышкин и Трухин, и остальные члены Комитета.[18]
Заседание Комитета открыл генерал Власов. После него выступил генерал Трухин. Затем последовали выборы Исполнительного комитета, после чего слово снова взял генерал Власов. Торжественным голосом он медленно произнес слова Манифеста.
Соотечественники! Братья и Сестры!
В час тяжелых испытаний мы должны решить судьбу нашей Родины, наших народов, нашу собственную судьбу.
Человечество переживает эпоху величайших потрясений. Происходящая мировая война является смертельной борьбой противоположных политических систем.
Борются силы империализма во главе с плутократами Англии и США, величие которых строится на угнетении и эксплуатации других стран и народов. Борются силы интернационализма во главе с кликой Сталина, мечтающего о мировой революции и уничтожении национальной независимости других стран и народов. Борются свободолюбивые народы, жаждущие жить своей жизнью, определенной их собственным историческим и национальным развитием.
Нет преступления большего, чем разорять, кок это делает Сталин, страны и подавлять народы, которые стремятся сохранить землю своих предков и собственным трудом создать на ней своё счастье. Нет преступления большего, чем угнетение другого народа и навязывание ему своей вили.
