И наконец, может быть самая высокая причина — духовная. Эти люди хотели найти своё место в жизни. Не в смысле ниши, денег и устройства, а они хотели выяснить, в чём моё предназначение, каждый задавал себя такой вопрос. Кто мы, откуда, куда мы идём. Зачем весь род людской живёт на свете, в чём замысел Господен, как я могу содействовать воплощению Господнего замысла, в чём моё предназначение состоит, как наилучшим образом служить и Отечеству и религии, и всему человечеству. Лучшие из масонов, они задавали именно такие вопросы.

Н. АСАДОВА: Я хочу подчеркнуть, что были всякие. Мы-то рассказываем про лучших, зачем же мы будем вам рассказывать про худших.

Л. МАЦИХ: Я говорил неоднократно цитату из одного греческого поэта великого: «Худших везде большинство», кроме аудитории «Эхо Москвы», конечно. Поэтому да, разумеется, суетные мотивы были, может быть, главными. Но мы говорим о самых-самых лучших. А им были свойственны, помимо мотива психологического, выделиться из массы, ещё и мотивы интеллектуальные, которые для большинства людей, мне кажется, чужды. Мотивы духовные, которые вообще крайняя редкость.

Н. АСАДОВА: Паша Гуляев из Ярославля спрашивает: «Где Грибоедов и другие его просвещённые современники брали столько времени, чтобы овладеть десятью и более языками?»

Л. МАЦИХ: Ну, насчёт просвещённых современников, Паша, Вы сильно не обманывайтесь. Он и его коллеги, как он писал, «иностранных и престранных дел», он был такой один. В основном там люди знали по одному, по два языка. А он был уникум. Недаром же он гений и остался в веках. Время он брал там же, он не смотрел футбол и там, где другому требовались годы, ему требовался месяц на овладение сложной грамматикой абсолютно не похожего на русский, персидского или арабского языка. Он был уникум и обладал способностями громадными. Кроме того, у него были хорошие учебники, французские, немецкие, этими языками он владел в совершенстве с гимназических времён.

Н. АСАДОВА: Дима задаёт вопрос, в чём смысл «Горе от ума»? В чём цимес? И ещё приходил вопрос, был ли Чацкий масоном? Ну, на этот последний вопрос даже я могу ответить, поскольку прототипом Чадского был Чаадаев, а он был масоном, видимо и Чацкий тоже был масоном.

Л. МАЦИХ: Смелое предположение, это делает Вам честь. Я под этим не рисковал бы подписаться. Но Вы знаете, что позволено красавице, то не позволено разным парнокопытным. Чацкий — литературный персонаж, трудно сказать, был ли он масоном. Скорее нет. Помните, Чацкий говорит с Репетиловым уже в конце пьесы и Репетилов говорит про секретнейший союз, который в англицком клубе. И очень карикатурно, гротескно его описывает, не замечая этой гротескности.

Грибоедов довольно скептически относился к разному роду тайным обществам.

Н. АСАДОВА: Так сам в нём состоял!

Л. МАЦИХ: Да! Но к масонству всерьёз. Как он относится к Чацкому — это большой вопрос. У него ведь Чацкий изображён мечтателем пустым, человеком, который говорит в пустоту. Все давно танцуют, а он вещает. Он не видит аудитории, к которой обращается. Он не может разглядеть Софью, «глупец, я в ком искал награду всех трудов!» А что, раньше не видал?

Н. АСАДОВА: А сам Грибоедов не был таким?

Л. МАЦИХ: Нет. Грибоедов как раз к людям относился с может быть такой, некоторой холодной недоверчивостью, но прекраснодушием и иллюзиями Чацкого он не обладал. Его иллюзии были в другом. Он полагал, что государственная машина, она поддаётся оптимизации. Но столкнувшись с ней, с её холодными, мелющими жерновами, и на военной, и в штатской службе, он понял, что это невозможно.

Н. АСАДОВА: Ну так безумству храбрых поём мы песню.

Л. МАЦИХ: В этом смысле не безумство храбрых, он искренне хотел изменить систему изнутри. Он пошёл служить и достиг больших чинов. Это то, в чём всегда упрекают русскую интеллигенцию. Вы ругаете власть, а во власть сами не идёте. А что же вы её не облагораживаете? Вот он пошёл в службу и искренне пытался служить, не прислуживаясь. Потому что прислуживаться тошно было. Служить по-настоящему, по-честному, как долг велит. И преуспел.

Но он понял, что система переламывает человека, и ты либо принимаешь правила игры и тогда остаёшься, делаешь карьеру, либо система тебя выплёвывает. Он выбрал первый вариант, он принял правила игры, сделал карьеру, но внутренне его это надломило, он утратил творческие потенции, о чём безумно жалел. И может быть поэтому по предположению некоторых исследователей его жизни, может быть он поэтому искал смерти.

Н. АСАДОВА: Он точно так же, как Пушкин, искал смерти, как Лермонтов. Кстати, Лермонтов был масоном?

Л. МАЦИХ: Нет, Лермонтов масоном не был. Про Пушкина мы говорили. Кстати говоря, это Ваше предположение, оно совершенно замечательное, и здесь Вы в очень хорошей компании. Юрий Николаевич Тынянов так же рассуждал. Он говорил о том, что люди подобного склада, мы можем сказать так и о масонах в целом, они были как бы дрожжами, которые заквашивают винное сусло, и Пушкин — это винное брожение, это вино российской словесности. Грибоедов — это уксусное брожение, едкое, разъедающее. А Лермонтов — это гнилостное брожение. Очень жёсткая фраза. Но если вдуматься, в ней очень много правды.

И разумеется, и Пушкин, и Грибоедов, и Лермонтов, разумеется искали смерти. Может быть отчасти это было связано с ощущением того, что они не могут сделать всё.

Н. АСАДОВА: Не могут реализоваться?

Л. МАЦИХ: да. На что они замахивались и претендовали. И здесь дело не в социальных условиях, это проще всего сказать, а дело в том, что такого рода люди не очень-то в социум вписываются. Грибоедов безусловно был самый социально адаптированный. Но даже он понял очень многие иллюзии своей юности. Он не любил Запад, на Запад рвался, а его не послали. Он идеализировал Восток, считал, что Восток…

Н. АСАДОВА: И его послали.

Л. МАЦИХ: Его послали и там он, увы… многое про Восток понял. Он понял, что Восток — это дикость, это азиатчина, это Средневековье самое затхлое. И Восток он идеализировать перестал. Кроме того, сам он был человеком западным насквозь, отстаивал русскую речь, отстаивал русскую самобытность, как говорит Чацкий, «бодрый, смелый наш народ хотя бы по языку нас не считал за немцев». Его спрашивали: «Александр Сергеевич, если Вы такой патриот, отчего же Вы в армячке не ходите, а всё фраки новейшего покроя? Чего «Камаринскую» не играете на фортепианах, а всё Моцарта?»

И тут ему нечем было крыть. И сам он по-французски изъяснялся гораздо охотнее, чем по-русски, хотя по-русски говорил великолепно. Но с женой они говорили по-французски. Он был весь из противоречий соткан. Такого рода противоречия мне кажется, чувствительную душу, а у гения не может не быть чувствительной души, они её раздирают. И человеку становится не для чего жить.

Н. АСАДОВА: Надежда Вас спрашивает: «Давно вас слушаю. Складывается впечатление, что масоны — обыкновенное собрание интеллектуалов. Или как Вы сейчас говорили про причины вступления, откуда тогда возникло такое отношение к масонам в настоящее время?»

Л. МАЦИХ: Это Надежда нас спрашивает?

Н. АСАДОВА: Да.

Л. МАЦИХ: Надежда, мало ли что возникло в настоящее время. В настоящее время полно выдумок, бреда и брехни. В этом смысле наше настоящее время мало чем отличается от других времён. Надо отличать, как учит Евангелие, зёрна от плевел. И когда плевел слишком много, их нужно просто сдуть. Одна из задач просветительских людей, которых вы относите к интеллектуалам — как раз сдувать плевела. Чтобы оставались зёрна правды, здравого смысла и исторической истины. Вот это мы пытаемся по мере сил делать.