— Господин судья, здесь не может быть сомнений, он умер, клянусь всеми святыми! Тюремный врач скажет вам то же самое, что сказал вам я. И мой коллега Фавриль, который помогал переносить тело на кровать.

— Но, — заявил судья, — если он умер, он не смог бы сбежать. Из тюрьмы предварительного заключения, находящейся при префектуре полиции, невозможно сбежать даже живому! Как же вы хотите, чтобы отсюда сбежал труп?

Тюремщик недоуменно развел руками.

— Колдовство какое-то, — сказал он.

Фюзелье начал горячиться:

— Признайтесь лучше, что вас и ваших надзирателей обвели вокруг пальца. Этот человек был жив, и он разыграл перед вами комедию… Ладно, следствие установит ответственных за этот проступок!

— Но, черт возьми, — возразил тюремщик, — господин судья, не только мы вдвоем видели, что он мертв, еще есть другие, человек пятьдесят, по крайней мере, видели, что заключенный был мертв!

Судья потерял терпение:

— Вы утверждаете это… ладно! Я срочно отправляюсь предупредить прокурора.

Отойдя несколько шагов от камеры, Фюзелье заметил Жерома Фандора, который, оставаясь в коридоре тюрьмы, не упустил ни одной детали из этой сцены.

— И вы здесь! — воскликнул он. — Как вы сюда прошли?

— У меня разрешение на свидание.

— Ну что ж, свидание состоялось. Теперь убирайтесь отсюда! Ваше присутствие здесь излишне. Откровенно говоря, нет никакой необходимости, чтобы вы подняли еще больший скандал. Будьте так любезны, пожалуйста, удалиться отсюда.

И Фюзелье вне себя широким шагом отправился к прокурору.

После такого резкого замечания судьи Жером Фандор не мог больше оставаться в коридорах тюрьмы. К тому же надзиратели уже спешили к нему и к Элизабет.

— Сюда, месье… Сюда, мадам! Ах, какая печальная история! Что скажет господин начальник тюрьмы? Пожалуйста, сюда, вот здесь выход! Прощайте!

Через несколько минут Жером Фандор спускался по главной лестнице Дворца Правосудия, поддерживая под руку бедную Элизабет Доллон.

— Я вас умоляю, — просила девушка, — помогите мне, месье, помогите нам; мой брат не виновен, я могу поклясться в этом чем хотите, нужно найти его, нужно, чтобы этот кошмар прекратился.

— Но, мадемуазель, я сам бы этого хотел, только вот где его искать?

— Ах, я не знаю, месье. Как он мог выйти из этой отвратительной тюрьмы? Где он сейчас?.. О, я заклинаю вас, вы, должно быть, знаете влиятельных людей, сделайте все, сделайте все возможное, чтобы спасти его, чтобы спасти нас!

Жером Фандор ничего не ответил, он был очень взволнован горем девушки, к тому же не хотел выдать, что знает ее, и молча кивнул головой.

Он подозвал фиакр, помог сесть м-ль Доллон, бросил адрес кучеру и закрыл дверцу. Экипаж уже удалялся, а девушка по-прежнему кричала ему, высунувшись из кареты:

— Сделайте все возможное…

Он бросил ей вдогонку:

— Клянусь вам, я узнаю правду!

Фиакр, увозивший м-ль Доллон, уже исчез за поворотом к Мосту Пон-Нёф, а Жером Фандор все еще оставался на том же месте, погруженный в свои мысли.

«Ну что ж, на этот раз сенсация у меня в кармане. Парнишка, который убивает! Которого арестовывают! Который оказывается невиновным! Который вешается, умирает! И который „делает ноги“ из тюрьмы, не встретив при этом ни одного человека на своем пути!

Если читателям „Капиталь“ это покажется неинтересным, тогда я уж не знаю, чем им можно угодить!»

Затем, продолжая разговор с самим собой, он добавил вслух:

— Все-таки нужно оставаться логичным, черт возьми! Если баронесса де Вибре написала, что она покончила с собой, значит, она покончила с собой, и тогда Доллон невиновен! Правда, письмо могло быть поддельным… Забудем об истории с письмом, оно не дает нам абсолютной гарантии. Если Жак Доллон умер, то он вышел из тюрьмы предварительного заключения не живым, а мертвым. В том, что он умер, сомневаться не приходится, так как около полусотни людей видели его мертвым. Значит, вопрос ставится так: Жак Доллон умер и в то же время покинул тюрьму! Да, но каким образом?

И Жером Фандор, покачав головой, направился в редакцию газеты, обдумывая про себя статью.

Он был настолько погружен в свои мысли, что, шагая по улице, не замечал, как сталкивается с прохожими и как вслед ему устремляются гневные взгляды…

«Жак Доллон мертвым вышел из тюрьмы!»

Он несколько раз повторил про себя эту неправдоподобную, полную абсурда, фразу, которая не вязалась ни с какой логикой.

«Жак Доллон умер и вышел мертвым из тюрьмы!..»

И вдруг его осенило:

«Подобная загадка непонятна, необъяснима, невозможна для всех, кроме одного человека! В мире существует лишь одна личность, способная сделать так, что мертвец воскрес после своей смерти! И эту личность зовут Фантомас».

Со времени смерти Жюва Фандору ни разу не приходилось предполагать, что знаменитый бандит замешан в том или ином уголовном деле, с которым ему приходилось сталкиваться. И вот с первых же дней расследования преступления на улице Норвен, когда он пришел к таким странным и необычным выводам, ему приходится если не быть уверенным, то по крайней мере допускать возможность участия в этом деле Фантомаса…

Уже при упоминании одного имени — Фантомас на Жерома Фандора находил холодный ужас.

Фантомас был преступником, не отступающим ни перед какой жестокостью, от которого можно было ожидать самого ужасного, он был самим олицетворением Преступления. Фан-то-мас!

Произнося по слогам это мрачное имя, Жером Фандор переживал все невероятные, неправдоподобные, невозможные, однако тем не менее реальные истории, которые принесли Фантомасу известность наводящего ужас убийцы.

Конечно же, если он участвовал в убийстве баронессы де Вибре, то не следовало ничему удивляться: никаким невероятным фактам, никаким загадочным обстоятельствам. Фантомас! Он способен на все! Он может пойти на любой риск. И какими бы ни были хитроумными, ловкими и отважными его преследователи, он всегда оказывался хитрее и проворнее, оставляя безнаказанными свои самые чудовищные преступления.

Фантомас обладал могуществом и умением защищаться. Жером Фандор будет преследовать его, отдавая этому делу всю душу и сердце.

Но на этот раз журналист будет действовать не только по призыву долга.

Силу ему будет придавать чувство ненависти, стремление отомстить за своего друга Жюва, загубленного таинственным Фантомасом!

Вернувшись в редакцию «Капиталь», Жером Фандор тотчас же приступил к статье, в которой в малейших деталях пересказал перипетии сегодняшнего дня и которая сегодня же вечером должна была произвести настоящую сенсацию.

О том, что в этом деле, возможно, замешан Фантомас, он предпочел умолчать.

Он знал, с каким недоверием могут воспринять эту новость в официальных кругах и среди общественности, и не хотел рисковать репутацией осмотрительного и осторожного в своих выводах репортера, тем более, что речь шла о предположении участия в этом деле Фантомаса.

Он позволил себе лишь оставить в статье одну фразу с двояким смыслом, разгадать которую могли бы только некоторые полицейские, ученики Жюва, фразу, в которой он, довольно коротко и документально изложив загадочные повороты в деле Доллона, напомнил, что в криминалистике не нужно удивляться ничему, настолько дерзки и ловки оказываются иногда некоторые преступники.

Закончив статью, журналист вернулся домой немного отдохнуть. Он жил рядом, на улице Бержер, в скромной квартирке на шестом этаже.

Жером Фандор готов был уже пройти в прихожую, как вдруг заметил под ногами какую-то бумагу, которую, очевидно, протолкнули под дверь.

Он наклонился и поднял бумагу, это был конверт.

«Ну-ка, посмотрим! Письмо… На нем нет ни моего имени, ни марки! Странно, письмо могли бы оставить у консьержки! Но может быть, она не видела, как я проходил, и решила бросить письмо под дверь…»

Жером Фандор прошел в кабинет, бросил шляпу на диван и присел за стол…

— Ах, да, письмо!

Он встал и направился к камину, куда, проходя мимо, бросил найденное под дверью письмо. Фандор вскрыл конверт и вытащил оттуда лист писчей бумаги, который, по-видимому, сильно его смутил: