Барбе и Нантей запротестовали. А Жюв продолжал улыбаться.

— Вы, что же, считаете?

Но Жером Фандор не дал закончить фразу.

— Я ничего не считаю, — сказал он, — я знаю, что я, Жером Фандор, есть я и что я не Жак Доллон. Жюв знает, что он Жюв и что он не Жак Доллон! Вы, господин Барбе, и вы, господин Нантей, вы знаете, кто вы есть и кто вы не есть. Никто из нас не может оставить отпечатков, похожих на отпечатки Жака Доллона. Но я также знаю, что Жак Доллон вошел сюда и не выходил… Вот все, что я знаю!

— Это какое-то сумасшествие, месье!..

— Логично! — поздравил Фандора Жюв. — Ты прав, малыш…

А журналист тем временем продолжал:

— Значит, если Жак Доллон не вышел, то он находится здесь. Его следует арестовать, а для того, чтобы его арестовать, нужно просить господина Авара приехать как можно скорее. Жак Доллон — это Фантомас или, лучше, Фантомас — это Жак Доллон.

Господин Авар не станет колебаться, чтобы лично приехать за такой добычей. Я сейчас же позвоню ему по этому телефону, не выходя из этой комнаты, господа.

И пока ошеломленные банкиры слушали, Жером Фандор, действительно, позвонил в Сыскную полицию, переговорил с дежурным офицером, добился того, чтобы господину Авару сообщили о его звонке и несколько минут спустя лаконично рассказал о происшедших событиях, закончив следующими словами:

— Я лично закрыл на два оборота дверь комнаты, где все это только что произошло. Отсюда никто не выходил и не выйдет до вашего приезда, слово чести. Срочно приезжайте. Прихватите с собой слесаря, чтобы открыть входную дверь здания, а также выломать дверь комнаты, в которой мы находимся. Поскольку я не хочу ни на минуту прекращать наблюдения за комнатой, в которой я не вижу Фантомаса, но в которой, я вам повторяю, он должен быть.

Выслушав ответ начальника Сыскной полиции, Жером Фандор сообщил:

— Через четверть часа господин Авар будет здесь… Через четверть часа, господа, мы будем присутствовать при аресте Фантомаса, самого страшного из когда-либо существовавших преступников…

Господин Барбе не смог удержаться от насмешливого тона:

— Мне кажется, вы слишком далеко заходите. Все гораздо более загадочнее, чем когда-либо, а вы говорите об аресте…

— Что же вы теперь видите загадочного? — засмеялся Фандор.

Журналист задал этот необычный вопрос с такой спокойной уверенностью, что озадачил господина Барбе.

— Что загадочного? Да все! Вы ведь даже не знаете, каковы были мотивы совершенных Фантомасом-Доллоном преступлений?

— О! Они совершенно ясны, — на этот раз ответил Жюв. — Госпожа де Вибре была разорена и действительно покончила с собой, потому что, — боже мой, надеюсь, вы меня простите? — потому что биржевые операции, которые вы ей посоветовали, не удались… Она приняла яд и отправилась умирать к Жаку Доллону, которого она, возможно, тайно любила… Так случилось, что в этот же вечер убийцы проникли к молодому художнику… Они воспользовались первым трупом, чтобы создать себе алиби и подготовить мизансцену, которая должна была направить правосудие по ложному следу и заставить его поверить в убийство госпожи де Вибре и в самоубийство виновника… К сожалению, Доллон был обнаружен раньше, чем яд завершил свое действие, и он был арестован. Вы догадываетесь, в каком смятении находились виновники всего этого? Доллон их видел… он заговорит… он выдаст их… Отлично! Они его убивают!..

— Но Жак Доллон жив, ведь его следы обнаруживаются повсюду! — воскликнул господин Барбе.

— Они убивают Жака Доллона, — настойчиво продолжил теперь уже Фандор. — После этого формально было установлено, что Жак Доллон мертв. Раз мертвец не может быть арестован полицией, они принимают его в свою банду… Это он затем похитит колье княгини Данидофф…

— Но это же какой-то бред!

— Все это было установлено, господин Нантей! Именно он похитит миллионы на улице Четвертого Сентября. Сенсационное ограбление, господа, которое чуть было не разорило ваш банк, если бы эта эмиссия не была застрахована. В конечном итоге, вы ничего не потеряли, а даже, наоборот, выиграли, благодаря хитроумной комбинации со страховкой! По этому поводу, кстати, я бы добавил, что, если бы я был членом банды, я написал бы вам с предложением вернуть исчезнувшие слитки. Грабителям трудно сбыть их. А вы могли бы их заново купить и изготовить из них, например, фальшивые деньги. Для вас это было бы так выгодно!..

— Я восхищен вашей шуткой, — сказал господин Нантей.

— Действительно, вы можете восхищаться мной! Закончив это дело, грабители вспоминают, что забыли у Элизабет Доллон какую-то компрометирующую их бумагу или нечто подобное… Они посылают мертвеца Доллона за ней, и он пытается убить свою сестру, но тут появляюсь я… и вовремя открываю окно… Между тем на бирже проводится серия операций, в результате которых банк Барбе — Нантей получит значительные прибыли, если исчезнет Томери. Убийцы поспешно избавляются от мешавшего им соучастника — этого идиота Жюля, слуги с улицы Раффэ, и отправляют Доллона, чтобы тот убил Томери. После чего, естественно, они собираются ограбить ваш банк, переполненный золотом. Поскольку без этого последнего ограбления именно ваш банк, ответственный за акции Томери, выплачивал бы биржевикам разницу, положенную в карман накануне. Кстати, господа, смерть Томери оказала вам большую услугу… Без его смерти, которая вас обогатила, вам необходимо было бы оплачивать ваши продажи к определенному сроку, и вы потеряли бы еще больше, чем заработали сейчас лишь из-за факта его исчезновения!.. Я думаю, что вы очень признательны Жаку Доллону за то, что он для вас сделал?

При последних словах господин Нантей встал. Он направился к журналисту и сказал ему дрожащим голосом:

— Мне кажется, господин Фандор, что вы странным образом объясняете дело Доллона… Вы утверждаете, что этот художник мертв, и рассказываете о его действиях так, словно он жив!.. Впрочем, я понял, куда вы клоните! То, что вы только что сказали, бессмысленно! К каждому преступлению вы приплели и наш банк, вы представили его заинтересованным во всех ограблениях…

Но Жером Фандор успокоил банкира:

— Ради бога, не надо горячиться! Вам, действительно, выгодны были все эти преступления, начиная с убийства госпожи де Вибре, которая могла бы подать на вас в суд за авантюрное управление ее состоянием, и заканчивая смертью Томери, приведшей к столь выгодному для вас понижению курса его акций… Но это наверняка обыкновенное совпадение, поскольку вы не Фантомас, поскольку вы не Жак Доллон, поскольку вы не можете воспроизвести отпечатки его пальцев. Поверьте мне, что я говорил об этом лишь для того, чтобы показать связь всех этих дел, происходивших в узком кругу, в котором у вас немало знакомых… Я говорил…

Жером Фандор внезапно остановился:

— Вы слышите? Кто-то поднимается по лестнице. Это господин Авар!..

В порыве нетерпения оба банкира поднялись, и направились к двери комнаты, но журналист остановил их с некоторой насмешкой:

— Давайте не будем двигаться. Ради бога, не двигайтесь. Давайте встретим начальника Сыскной полиции в точно таком же расположении, в каком мы встретили менее часа назад того, кого ему необходимо арестовать…

За дверью слышны были короткие фразы. Господин Авар отмычкой открывал замок. Вскоре он вошел и устремился к журналисту.

— Ну что, дорогой Фандор, я во всем следовал вашим инструкциям… Ах! Жюв, вы тоже здесь?.. Ну? Рассказывайте. У вас есть что-нибудь новенькое после вашего необычного телефонного сообщения?.. Что вы мне там говорили?

— Я говорил, господин Авар, — сказал Фандор и казалось, что он продолжает фразу, прерванную приходом начальника Сыскной полиции, — что убийца находится в этой комнате и что он никуда отсюда не выходил… что он и сейчас здесь…

— Здесь?

С первого же взгляда господин Авар узнал обоих банкиров, и его вопрос свидетельствовал о некотором недоверии к словам Фандора, что больно задело его.

И журналист ответил:

— Совершенно верно, здесь! Выйти из комнаты он не мог! Кстати, вы сами сейчас в этом убедитесь. Господин Нантей, окажите мне небольшую услугу, нарисуйте, пожалуйста, план второго этажа вашего дома…