В это раннее субботнее утро Пол в прекрасном настроении вел машину по дороге в Варошу. Но Диана, хоть и мечтала поскорее увидеть Эмму и ее семейство, с трудом разделяла веселье спутника. Она не сомневалась, что его отличное расположение духа вызвано тем, что он едет к Амаранте и проведет с невестой весь уик-энд. Диана напрасно пыталась доказать себе, что это ее ни капельки не волнует.

Долгие месяцы со дня трагедии, так жестоко разоблачившей неверность Ральфа, Диана думала, что никогда больше не сможет испытать ни страстного увлечения, ни тем более пламенной любви. Ей было жаль Йоланду, губящую себя из-за глупого преклонения перед поразительной красотой обаятельного волокиты Михаила.

Теперь же, сидя рядом с Полом, насвистывающим какую-то веселую мелодию, словно его ничто не тревожило в этом мире, Диана вдруг почувствовала непреодолимое желание, чтобы он остановил машину, крепко обнял ее и поцеловал, как свою возлюбленную. «Я должна выкинуть из головы эту чепуху! – жестко приказала она себе. – Даже если Пол не думает об Амаранте, он ясно дал мне понять тогда вечером, что его поцелуй ничего не значит. Да и мне от мужчин ничего не надо, кроме верной дружбы. Разве мало я перенесла боли и разочарований? Этого с лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь».

Диана расслабилась, когда Пол заговорил с ней на отвлеченные темы. Он рассказывал о новых и удивительных находках восточнее Кирении, на том месте, где ему разрешили производить раскопки. Еще недавно это пробудило бы ее живой интерес, но сегодня девушке пришлось притворяться. Что значат для нее эти сокровища прошлых лет и люди, некогда жившие всего в нескольких милях от дома ее дяди и тети и строившие свои маленькие дома в стиле, доселе не известном в архитектуре? Однако постепенно ее ум ожил, и одновременно возросло внимание, освободив ее наконец от эмоционального ступора. Диана обнаружила, что внимательно вслушивается в тихий голос Пола и представляет себе жизнь далеких предков, которые проектировали храмы, строили дома и радовались своим успехам более четырех тысяч лет назад, еще до Рождества Христова.

Это был великий дар Пола, думала Диана, – не только делать громкие открытия, но и протягивать руку дружбы людям, жившим много веков назад. Неудивительно, что человек, столь гениально наводящий мосты в прошлое, заслужил прозвище Зенон, в честь философа-стоика, которым так гордится Кипр.

Когда они уже почти подъехали к Фамагусте, Пол, долгое время пребывавший в молчании, сказал нечто, не только спустившее Диану с небес на грешную землю, но и снизившее ее настроение до нуля:

– У меня есть секрет. Очень важный. Сейчас я не могу поделиться им с вами, но вскоре вы все узнаете.

Диана почувствовала, как окаменело ее лицо, но Пол явно ничего не заметил. Он тем временем стал объяснять, что тетя ждет его в Ларнаке, поэтому он, не заходя к Александросам, просто высадит Диану у их дома, а сам поспешит дальше. Тетя, усмехался он, ярый сторонник пунктуальности, в отличие от большинства киприотов, поэтому Диана должна простить его за столь нерыцарское поведение. Он заберет ее в понедельник утром в обычное время.

Эмма и ее семья, как всегда, оказали Диане радушный прием, а девчушки, обхватив крошечными пухлыми ручонками ее колени, тут же стали умолять гостью нарисовать для них несколько картинок.

– Вот маленькие негодницы! – воскликнула мать близняшек с притворным возмущением. – Диане необходимо немного отдохнуть после дороги и выпить шерри, а после ленча вздремнуть. Подождите со своими рисунками хотя бы до чая.

Спокойно сидя на солнышке вдвоем с Эммой – Тео еще не вернулся с обхода, – Диана задумалась о том, не стоит ли ей провести предстоящий отпуск здесь, в этой расслабляющей и всегда счастливой атмосфере дома Александросов. Как славно будет отдохнуть несколько недель, ничего не делая! Это, несомненно, укрепит ее нервы, а потом она вновь начнет учительствовать в Англии или в Америке. Правда, Диане стала нравиться работа гида, она с удовольствием делилась с туристами своими знаниями о прошлом, разделяя с ними восхищение красотой острова. Но в последнее время англичанка чувствовала, что ее энтузиазм стал постепенно слабеть, не желая признаваться даже самой себе, что это как-то связано с Полом и Амарантой. Чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей, Диана перевела разговор на надоедливую ревность Йоланды, тем более что поведение итальянки на самом деле беспокоило девушку. Кто знает, чем это все могло закончиться?

С Эммой было очень легко говорить, и Диана, болтая о том о сем, упомянула о странном состоянии секретарши. Но решение, которое предложила кузина, заставило Диану рассмеяться и отрицательно покачать головой.

– Почему бы тебе на самом деле не выйти замуж за Михаила? – кинула пробный шар Эмма и поспешно добавила: – Не сейчас, а после окончания срока траура, конечно. Из вас получилась бы великолепная пара, а агентство от этого альянса только выиграло бы.

– Дорогая Эмма, какой муж из этого волокиты? – довольно цинично заметила Диана. – У меня предостаточно жизненного опыта по части мужской неверности!

– Я уверена, что после счастливой женитьбы Михаил даже не посмотрит на других женщин, – заявила Эмма. – Серьезно, Диана, подумай об этом! Как счастливы мы будем, если ты останешься на острове!

– И что ты предлагаешь мне предпринять? Сделать ему сразу предложение или для начала постараться увлечь его?

– Просто дай ему шанс, вот и все!

– И ты считаешь, что это положит конец ревности Йоланды?

– Как ни странно звучит, да! Это только в книжках люди впадают в депрессию и сходят с ума от неразделенной любви. Девушка запросто найдет себе новый предмет для воздыханий. Точно тебе говорю, Йоланда быстро влюбится в подходящего парня, скорее всего в итальянца.

«Впасть в депрессию от неразделенной любви» – эта банальная фраза внезапно пронзила Диану резкой болью, но девушка сумела скрыть свои чувства, внешне оставаясь абсолютно безмятежной. У нее уже был один интеллектуал, и что? Осталось лишь горькое понимание собственной романтической глупости. Зачем же ей вновь влюбляться в талантливого мужчину, поклоняться очередному герою? Тем более, что Пол прямо заявил о встречах с другими женщинами, для которых он хранит различные поцелуи.

– Было бы лучше, – прервала плавное течение ее мысли Эмма, – если бы ты смогла полюбить Георгиоса. Тогда ты стала бы членом семьи Тео! Знаю, знаю, он некрасив по сравнению с Михаилом, но зато очень мил и более надежен. Конечно, он не богат и не знаменит, как Пол. Кстати, сейчас все говорят, будто семья Диметриос решила женить Пола на Амаранте.

– По-видимому, он этому рад-радешенек, – сухо заметила Диана.

– Естественно! Ты же знаешь, что думают о браках эти именитые греческие кланы. Семья Тео, особенно старшее поколение, тоже вначале сомневалась, что я подхожу ему как жена.

– Я согласна, что из греков получаются прекрасные мужья, – сказала Диана, пытаясь выкинуть из головы мысли о Поле. – Но, Эмма, дорогая, пожалуйста, никакого сватовства! Я не кандидат в жены и сомневаюсь, что когда-нибудь стану. Многие женщины живут всю жизнь в полном одиночестве и вполне счастливы. Почему я не могу?

– Потому что на это способна только старая дева! Но никак не женщина твоих лет, которая уже была замужем и знает, что такое страсть! Вскоре у нее непременно появится или муж, или любовник. А ты к тому же так любишь детей!..

Эмма оборвала фразу, красноречиво пожав плечами. Диана мысленно вернулась в прошлое, в свою жизнь с Ральфом. Страсть играла в их браке небольшую роль. Ральфу, казалось, были нужны только эмоциональная привязанность и покладистость. Он не требовал многого даже во время физической близости. И, честно говоря, Диана не особенно стремилась дать ему большее. Теперь же она вдруг ясно поняла, что все это время будто шла в одиночестве по краю безмятежного моря с ленивыми волнами, ласково плещущимися у ее ног, и чувствовала себя веселой и беззаботной, уверенная, что никогда не попадет в шторм.