- Можно, но не сейчас. - Чай, кажется, растекается прямо по венам, а сахар тихо ползет в мозг. В голове отчасти проясняется. - Да не обращай внимания. Ну, то есть, это сложно, не обращать, но надо. Понимаешь, до него сейчас вдруг дошло то, что должно было дойти тогда. Вот так медленно дошло. В область сознательного наконец-то попало...

- И теперь у него этот перелом будет срастаться... с опозданием на два с лишним десятка лет. На три почти. - Рауль подошел к окну, обнаружил за ним глухую ночь. Кажется, удивился. - Как ты думаешь, куда он побежал?

- К новоявленному сотруднику компании. Нет, не могу я его звать Александром, лучше уж Потрошителем, - улыбается Джастина, потом фыркает: - И надеюсь, что травмированному нашему там наконец-то дали то, на что мы все неспособны.

- Монитором по голове?

- Именно.

- Не дождешься. Монитор - ценное и полезное имущество.

- Ну, пусть руками справляется. Или ногами, или как там вы это обычно делаете... - Джастина вяло изображает удар с доворотом, который вдолбил в нее инструктор по самообороне. - В общем, я верю в тайную иезуитскую силу.

- На самом деле, - де Сандовал отворачивается. - все это не смешно совсем. Я, в конце концов, педагог. И я тут сижу и надеюсь, что сволочь, на которой клейма ставить некуда, вправит мозги моему лучшему другу, хотя бы в собственных корыстных интересах. А у нас еще убийство... и ты же понимаешь, что этот человек был не один. И война. Опять. И революция на носу. А теперь еще и контрреволюция. Только что-то начало налаживаться...

- Может быть, и вправит. Во-первых, он чужак, во-вторых, не педагог, конечно... - Но многие вещи понимает много лучше тебя, увы, Рауль, но что есть - то есть. Только об этом лучше поговорить потом. - ...но преподаватель, и хороший. А все остальное - вот только ты не паникуй, хватит с нас одного рыцаря унылого образа. Все решается. Только запас сил не бесконечен, и если его тратить на панику, не останется больше ни на что.

- Я вот думаю, - улыбнулся Рауль, - что следующей стадией должен быть гигантский метеорит. Ну, для соблюдения последовательности.

Диванная подушка тоже становится теплее и мягче. Рецепторы включились. Или телом согрела.

- Судя по фильмам, гигантские метеориты - это вообще не проблема, так что они, наверное, уже упали, а мы не заметили. Ну, грохнуло что-то там за стенкой...

- Между прочим, тех динозавров, которыми нас обозвали, возможно, убил именно такой метеорит. Есть, представь, довольно популярная теория. У них, наверное, тоже был Мировой Совет, внутренние дрязги... Хочешь еще чаю?

- Хочу, обычного, с молоком. Твой мате помощнее метеорита, так что я буду первым дохлым динозавром в этих джунглях. А дело-то, я боюсь, не в Совете. Хотя динозавры и теплокровные - это неплохо, даже весьма. Просто очередной скачок. Смотри, в Европе - объединение, революция, новое объединение... теперь что? Правильно. - Рауль не отвечает. Он слышит, просто возится с чаем. На этот раз тихо и без эксцессов. - Вот этот этап подкрался незаметно. Франческо, кстати, лучше всех это чувствует... ну как всегда. Это он вслух плетет всю эту ересь, что какая сволочь разбудила бедного скромного ученого, как хорошо он жил, не думая и не просыпаясь. А у него просто вибриссы на сто метров длиннее, чем у остальных. Мне иногда кажется, что он и во Флоресту убрался из Европы, потому что уже поймал что-то в воздухе, только сам не понял - что именно. Или не хотел понимать, боялся. Спасибо.

У второй кружки есть вес и фактура - и плещется в ней горький красный африканский чай, щедро заправленный молоком.

- Корпорации себя еще не исчерпали, - убежденно говорит де Сандовал. - Да что там, мы только начали использовать хотя бы половину возможностей. Смотри, мы здесь вышли на самоокупаемость за год. Ну да, за счет разработок Франческо, сделанных уже во Флоресте... ну и что? Без них было бы медленнее, но то же самое. А так на второй год филиал стал прибыльным. И тянет теперь соцпроектов, и внутренних, но это стандарт, и внешних - на солидные суммы, и мы в прибыли, каждый год. Кому это может мешать?!

Ну как тут устоять?

- Рауль, здесь неподалеку несколько сотен лет назад высадилась одна маленькая компания. Завела плантации, производство, похоронила работорговлю, сначала в провинции, потом вокруг, потом везде, технологии всякие внедряла, внутренние соцпроекты, внешние, как ты выражаешься. И все время в прибыли.

- Очень много обидные ваши сравнения, мисс, - смеется де Сандовал. - Не знаю. Мы же не лезем ни к кому в душу. Никаких духовных упражнений и прочей идеологии. В наших секретарских школах вырастают отличные покушенцы... Чего бояться?

- Того, во что могут быть конвертированы деньги и доверие. Рауль, одной твоей школой Грозного можно напугать до смерти. И я думаю, что не "можно", а напугали. Наша военная сила, то, что проявилось три месяца назад - это даже не последняя соломинка. Они давным-давно все решили.

- Я не понимаю, зачем. - Рауль разводит руками. - Мы, наверное, и правда динозавры. Зачем, за что, кому мешаем - это все такие глупости, правда? Глобальные социальные процессы... это даже не льдины в океане, это тектонические плиты. Ну, оказались на одной такой плите, которая должна уйти под землю, ну вот и все зачем и за что. Так, да?

- Нет, - может быть, это говорит не Джастина, а теин, сахар и прочая химия. - Это они так считают. Но почему ты решил, что они правы?

- Ну, есть что-то сюрреалистическое в нынешней ситуации. Оно даже не на разум давит, на спинной мозг. У меня отец - ну вы же встречались. Но в официальной среде он переносим, а среди своих это такой, знаешь, домашний тиран. Ему всегда все не так. Ну все не так. Машину не ту купил, девушку не ту выбрал, пиво не то пьешь. Это раздражает, особенно когда тебе лет пятнадцать. Придирается и придирается. Но... если бы отец взялся за топор - я бы, наверное, еще долго это все пытался переварить. И думал бы, в чем виноват.

- Представь себе, что он считает, что за топор взялся ты.

- Это уже галлюцинации, в службу спасения звонить нужно, - отмахивается Рауль.

- Не предусмотрена в системе служба спасения.

- Именно. Я знаю эту пьесу. Это не "Толедская трагедия". Это триллер про зимовку полярников. Лагерь, правда, размером с планету... но это как раз мелочи. А вот принцип тот же самый. Связи нет, у одного аппендицит, у другого паранойя, у третьего алкоголизм. Труп у нас уже есть...

- И полярники не могли особенно навредить окружающей среде.

- Кста-ати, к вопросу об окружающей среде, - подпрыгивает де Сандовал. - Я же забыл уложить младенца спать! Извини... но эта зараза же сейчас наверняка вокруг экспертов крутится. А ему врачи сидеть запретили, - нелогично добавляет Рауль. И вылетает в дверь, только хвост свистит.

Слышал бы мальчик, что его назвали окружающей средой - оскорбился бы надолго. Он хочет быть детенышем динозавра, невзирая на то, что окружающей средой или мелким млекопитающим, местным населением, по нынешним временам быть куда выгоднее и безопаснее. Но нет же. Какой хороший пример страхов и ужасов Совета: был такой милый, правда, немножко глупый, но независимо мыслящий мальчик - и на тебе. Подпал под обаяние. Деньги и доверие. Готов... оруженосец феодала. Верный. Страшно, аж жуть.

Того, что многие из них сами лояльны... примерно в этой же степени - только по отношению к идее, они не замечают.

Рауль, как всегда, выловил хорошую ассоциацию. Действительно, Совет для большинства - что-то вроде ворчливого отца-критикана. Заваливает рекомендациями и указаниями, бранит за любой результат - но все равно привычный с детства, свой, безопасный, близкий. Одна из опор мира. А потом этот близкий вдруг берет топор и начинает гоняться за тобой по дому, обвиняя в покушении. Тут впадешь в депрессию... тут спасибо, если в соседнюю палату не угодишь. И нет рядом никакого доктора, который расскажет, что случилось с опорой мира, и что ты не виноват, не послужил причиной, не довел - просто подвернулся под руку, когда человек заболел.