Эти женщины ничего не боятся. Профессионально обученные похоти, они бросаются на всякого, кто кажется им легкой добычей, расхваливают себя, ведут похабные разговоры, так что потенциальный клиент просто захлебывается в развратных мыслях. Девушки хотят его, хотят его деньги, они выходят на панель со страстью заработать. Их мир — охота на мужчин, ботинки, которые жмут, стычки с конкурентками, грубость прохожих, которые совершенно не стесняются унижать и оскорблять их. В зависимости от района города, в котором они ищут клиентов, проститутки ведут себя по-разному: на улице Нотр-Дам-де-Лоретт они шагают быстро, подобрав юбки, на улице Пельтье они замедляют шаг, а за 150 метров до кафе Риш начинается самое главное. "Выпрямив спину, смеясь во всю глотку, оборачиваясь и провожая взглядами мужчин, которые, в свою очередь, провожают взглядами их самих, они шествуют по улице. Здесь они у себя дома. Здесь — как на восточном базаре, где все стоит три су; здесь их напудренные белые лица, нарумяненные щеки, красные губы, подведенные брови; здесь интересно, здесь необычно, здесь весело. Вплоть до одиннадцати часов вечера они — сама радость, толпа течет мимо них, когда какой-то неуклюжий прохожий их задевает, они просто кричат ему: "Осел!" Они приветливо машут гарсонам в кафе (те машут им обратно), они останавливаются у столиков поговорить с ними, они с удовольствием пьют предложенный им кофе, дожидаясь часа, когда закончатся театральные представления. Но с приближением сначала полуночи, а затем рассвета их настроение меняется, и если к этому времени они хотя бы пару раз не побывали на улице Ларошфуко, то они начинают вести себя, как голодные волчицы, вернувшиеся с неудачной охоты. Под кронами деревьев, вдоль спящих бульваров, с которых постепенно исчезают люди, происходит жестокий торг, произносятся громкие слова, случаются драки" (Э. Золя "Нана").

Торговля на улице начинается на Больших бульварах и площади Пигаль в десять утра и заканчивается поздно ночью. Дела у всех идут по-разному; лучше, разумеется, у молодых, свежих, игривых. Начинающие выходят на панель после пяти вечера, это девушки из провинции, фабричные работницы, явившиеся за дополнительным заработком; они, разумеется, доступны, но часто излишне скромны и сдержанны. Девушки, работающие поздно вечером и ночью, сильно накрашены, они "снимают" клиента более нахально: сладкие слова, непристойные предложения, настойчивые взгляды. "Ну что, ты идешь? Ты пойдешь со мной, я спрашиваю?" Устоять не так просто: едва мужчина отделался от одной проститутки, его тут же обступают другие, они также страстно предлагают ему себя, в конце концов он сдается. К одиннадцати вечера ставки в игре возрастают: девушки, которым этим вечером не везет, злятся, становятся более настойчивыми, сбрасывают цену. Они пытаются изо всех сил заработать хоть что-то: они ищут освещенные пространства, выстраиваются у театральных разъездов, бегают за поздними клиентами кафе, снимают с себя что-то лишнее, возвращаются в кафе, выпивают, бегают от столика к столику, усаживаются на колени к гостям, громко смеются… рынок закрыт.

Они завоевали улицу, теперь это их собственность. Они знают в городе все закоулки. Это — их территория, их орудие труда, они уважают ее, они повелевают ею. Их тело не выдерживает такой работы. У некоторых она легче, чем у других. Некоторые продают себя по низкой цене, зато часто. Освещены Севастопольский бульвар, улица Монмартр, рынки в этих местах люди разглядывают друг друга пристально. Оказывается, не все проститутки — старухи, просящие милостыню. Не все проститутки — истерички, львицами набрасывающиеся на клиентов. Тут есть и любовь, и красота, и нежность, и участие.

"Ничего особенного, Господи. Это просто уличная женщина, она ходит по улице и зарабатывает на жизнь, потому что иным способом это делать очень сложно. Вот мужчина, он останавливается и говорит с этой женщиной, потому что ты, о Господи, создал женщину для нашего удовольствия. Эту женщину зовут Берта, и ты, о Господи, все про нее знаешь. Ничего особенного, просто тигрица, голодная тигрица. Тигрицы испытывают такой же голод, как и агнцы".

Вокзалы, улицы, бульвары, ипподромы — проститутки очень ценят эти места днем. А вечером они повсюду. Традиционно одно из самых горячих мест Парижа — Пале-Рояль, туда ходят иностранцы и приезжие. Квартал Сен-Дени — центр дешевой проституции, на Елисейских Полях все немного дороже, но и девушки более элегантны. Зимой они прячутся в крытых аллеях близ Оперы, особенно на аллее Панорамы, которой подарил бессмертие Золя. В провинции маршруты проституток не так разнообразны, скорее даже монотонны — от вокзала до конца главной улицы и обратно. Общедоступные сады и променады очень популярны у них летом. В Анжере на променаде Бомет в 1855 году земельный инспектор видел "некую Мари Ж., которая задирала юбку и блузку, поднимая ее почти до пояса, надеясь соблазнить кого-нибудь из прохожих… несколько позже он увидел некую девушку А., занимавшуюся тем же самым, она уселась сверху на Л., который лежал на спине, и начала его ласкать самым непристойным образом, что продолжалось в течение четверти часа".

В Париже заниматься любовью в общественных парках или на бульварах сложнее и рискованнее. Поэтому проститутки снимают меблированные комнаты обычно или в центре, или на самой окраине города; там они принимают соблазненных ими клиентов, но сами там не живут — ко взаимной выгоде проститутки и хозяина, который или снижает цену, или сам становится клиентом. Ранним утром они, уставшие за ночь, возвращаются каждая в свою комнату в каком-нибудь отеле.

Улица — место, где проститутки бывают чаще всего, но она же для них и самое враждебное место. На улице случается всякое — драки, изнасилования, ограбления. С начала семидесятых годов XIX века у проституток появляется новая территория, где они подвержены меньшему риску, а заодно и больше зарабатывают: пивная. Среди моралистов поднялась настоящая паника: теперь в пивные стали ходить люди, испытывающие жажду не только в обычном смысле слова, — в промежутке между двумя кружками они не прочь отойти с официанткой в заднюю комнату… В пивной Анфер, в пивной Нанас, в пивной Картуш, в пивной Каид, в пивной Одалисок можно занедорого взойти на седьмое небо прямо посреди ночи. Проститутки впервые появились в пивных в массовом порядке в 1867 году в связи со Всемирной выставкой — тогда впервые женщинам разрешили подавать мужчинам спиртное и пиво; они воспользовались этой возможностью, чтобы предложить клиентам и другие услуги, о которых изящно рассказывает нижеследующая листовка, копиями которой был в свое время завален Сенатский квартал: "Пивная Сенат, улица Вожирар, 369. Теперь принято, чтобы официантки носили особые костюмы. Мы считаем, что лучший костюм — это простой костюм. Поэтому с сегодняшнего дня наши официантки одеты купальщицами. Как вы знаете, наши официантки — самые что ни на есть красавицы, так что этот костюм им очень идет. Придите к нам и оцените сами. Они подадут вам напитки высочайшего качества".

Они ведут себя живо, они молоды, они не слишком задумываются о стыде, одежда подчеркивает всю их телесную красоту, они развлекают клиентов своим видом, разговорами, позами. Они присаживаются за стол к клиенту и "любезничают" с ним. Поднеся ему несколько рюмок, они намекают ему, что не прочь отойти с ним в комнату в отеле близ пивной; хозяева обоих заведений давно обо всем договорились. В каждой пивной есть свои правила: на правом берегу официанток не кормят за счет заведения, и они обязаны платить хозяину известную сумму, в Латинском квартале официантка платит хозяину 2 франка каждое утро, но вечером ей причитается ужин за его счет. Разумеется, собственник тоже получает известный процент от этой деятельности, зависящий от "качества" официантки и от количества "обслуженных" ею клиентов. Когда девушка "хорошо продается", хозяин пивной снимает ей квартиру в близлежащем доходном доме, если только жилой комнаты нет в самой пивной (такое случается, но крайне редко). Режим дня гораздо более щадящий, чем в борделе, — рабочий день начинается в три часа дня, с наступлением полуночи девушка имеет право уйти спать. Пивные были в особенной моде у студентов, лицеистов, служащих, им нравилась эта атмосфера равенства, доступности и сексуальности. В некоторых пивных, например в Мулен-Роз (не путать с Мулен-Руж!), имелся подвал, служивший расширенной задней комнатой; другие отделяли часть общего зала тонкой фанерной перегородкой, за которой помещались узкие комнатки, где "все происходило без какого-либо намека на интимность, тем более что дамам было рекомендовано никоим образом не стараться делать все потише, с тем чтобы клиенты, пришедшие просто пропустить стаканчик в приятной компании, задумались — а не заказать ли им кое-что поинтереснее?".