На полке почерневшего холодного камина стояли два расписных кувшина, это к делу явно не относилось. Постель заправлена, рядом тоже не было ничего особенного. В сундуке покойного лежала только кое-какая одежда.
Тогда мое внимание снова обратилось к столу с кучей листов бумаги. Сразу было ясно – Самуэль был каллиграфом да еще и любителем разных вычурностей при письме. В основном в записках шла речь о всяких странных экспериментах с растениями, что мало о чем мне говорило. Какая разница, к примеру, что стебель фиалки рос спиралеобразно, а не прямо? Разумеется, я ничего не соображал в Магии Земли и ее первоосновах, однако воодушевления Самуэля в результате абсолютно бессмысленного изменения вида растения тоже не разделял. * генетика – псевдонаука
На какое-то время я даже забыл, что находился в комнате не один и потому перепугался, заметив рядом Дану. Ей, наверно, надоело демонстративно стоять у стены и она из любопытства неслышно приблизилась к столу, из-за моего плеча вглядываясь в написанное. Не хватало только еще одной персоны, беззвучно возникающей из ниоткуда!
– Довольно занудная бредятина, правда? – сразу же спросила она и я изумленно вытаращил глаза.
– Даааа...
Больше не знал, что и сказать. Мой мозг почему-то оказывался не в состоянии нормально работать в ее присутствии. Я определенно казался этой девушке полным идиотом. Однако она продолжала:
– Он тот самый, о ком все говорят?
А, так ее интересовал Гарретт. Что ж, ничего удивительного.
– Не знаю. А про что говорят?
– Несколько лет назад, как раз перед Восстанием Обманщика, кто-то пробрался сюда. Очень ценный артефакт пропал тогда из сокровищницы, находящейся под крышей Главной Башни. Никто не мог объяснить, кто это сделал и как ему это удалось.
Конечно тут не обошлось без Гарретта, тем более что и Езекил на что-то такое намекнул. Пока я задумчиво молчал, Дана продолжала:
– Я тогда еще не состояла в Братстве, раньше они очень редко брали к себе женщин. Но когда Механисты (точнее, Механистки) смогли доказать, что и мы обладаем недюжинной мистической силой, Маги немножко изменили свои правила. Лишь позже выяснилось, насколько мне известно, что один вор выкрал артефакт по заданию Обманщика.
Я уже знал, что Гарретт был причастен к возрождлению бога язычников и маловероятно, что кто-то еще рискнул сунуться в Башню. Тем не менее не очень-то хотелось выкладывать ей всю подноготную, иначе Дана будет воспринимать моего спутника как врага. А почему, собственно, это меня волновало? Ведь он действительно все это проделал и должен был нести ответственность за последствия. Однако же он не рассказал мне, почему так поступил. Некий голос внутри убеждал, что должна быть причина, которая послужила бы оправданием (пусть даже и не полным). Я должен был сначала побольше узнать, чтобы делать выводы.
Помешкав, я ответил:
– Не знаю... возможно.
– А что Вы вообще ищете?
Радуясь перемене темы, я поведал ей слухи о колдуне и о растущем количестве зомби, о Хранителе Горане и его общих делах с Самуэлем. Ее явная заинтересованность была так восхитительна, что рассказал и о наших приключениях в церкви Св.Квинтуса. Разговорившись, я боялся наскучить Дане своей болтовней, но она не перебивала и слушала очень внимательно. Когда повествование наконец завершилось, она сказала:
– Определенно за всем этим должен кто-то стоять.
Достав лист бумаги из стопки и прочитав его, она вытащила другой, я делал то же самое. В основном там описывались разные магические приемы, например получение торфа из глины или же превращение дикой розы в тыкву, как заставить траву мерцать синим светом или размягчить камни, но ни слова о тиране темных времен. Наконец все записи были прочтены, а найти так ничего и не удалось.
– А может, тут кто-то побывал, и теперь некоторых рукописей не хватает? – спросил я.
– Не думаю. Он должен был их где-то спрятать, раз это так опасно. Самуэль знал о гибели Горана и потому боялся.
Тогда я попытался представить себе, где бы сам припрятал информацию, представляющую угрозу для жизни. Дана между тем уже вытаскивала фолианты с полок и искала в них недостающие рукописи. Я осмотрел стол на предмет потайных ящиков и опорожнил сундук, чтобы прощупать дно, но тщетно. Ничего не отыскалось также ни в кувшинах, ни в каминном дымоходе. Посыпавшаяся на голову сажа давала понять, что никто, будучи в здравом уме, не стал бы прятать тут бумагу. Слегка пристыженно отряхиваясь, я вылез оттуда, чтобы лицезреть ироническую ухмылочку Даны. Затем уселся за стол и погрузился в раздумья.
Мой взгляд рассеянно блуждал по узорам кувшинов на камине. Как бы я поступил на его месте? Например, если бы владел Магией? Вопрос в том, насколько хорошо это делал Самуэль, так как записи его мало о чем говорили, а некоторые были настолько бесполезны, что невольно удивляла та целеустремленность, с которой он их вел.
Какой-то проблеск мелькнул у меня в голове. Каминная полка – лучшее место для тайного письма! Ведь никто сразу не кинется искать спрятанное на видном месте! Я выбрал опять ту же рукопись про спиралеобразную фиалку и скрупулезно осмотрел ее, не замечая ничего необычного, но разве это ничего еще не значило. Дана обыскала все книги и вопросительно глядела на меня.
– Слушай, а твои коллеги часто проводят бессмысленные эксперименты?
– Да, некоторые из них, становясь при этом объектом насмешек. Но они говорят так в свое оправдание: „Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь“ * в оргинале не так, конечно Однако Самуэль был не из их числа, насколько мне известно, он пользовался уважением...
Тут она поняла, что я имею в виду, взяла лист бумаги и посмотрела его на свет. Ничего. Дана медленно провела пальцами по бумаге, а я тем временем разглядывал ее: морщинка сосредоточенности на лбу, волна мягких волос, нежно ниспадающих на плечи и касающихся стола, над которым она нагнулась, тончайшие волоски на фарфоровой коже... Пришлось сделать над собой усилие и вернуться к делам, ради которых мы сюда явились.
– Что-то здесь есть, но у меня маловато опыта, чтобы разобрать... – произнесла она, подняв глаза и тут же заметила мой взгляд, с излишней тщательностью откинув волосы назад. Да, за такое поведение можно было запросто схлопотать пощечину.
Как раз в этот щекотливый момент дверь открылась и вошел Езекил в сопровождении Гарретта. Он лукаво улыбнулся нам и Гарретт тоже лыбился, глядя на мою физиономию. „Почему он все время догадывается, что у меня в голове?“ – с невольной досадой подумалось мне.
– Ну, как успехи? – поинтересовался Маг и Дана ответила:
– В комнате нет ничего необычного, Господин. Но вот эти рукописи, во всяком случае некоторые, кажутся мне заколдованными.
Езекил взял бумагу и провел кончиками пальцев по письменам, совсем так, как прежде делала Дана, затем оглядел комнату и начал поочередно заглядывать в кувшины на каминной полке. Средний он с торжествующей улыбкой поставил на стол.
– Отличная работа, не уверен, что смог бы сам с этим справиться. Он изготовил особые чернила, которые размешивал в этом кувшине. Взгляни-ка внутрь, Дана. * а теперь она у меня ассоциируется с подружкой Гарри Поттера
– Эта желтоватая окраска?
– Да, высохшие остатки. Не требуется никакого волшебства, чтобы сделать написанное видимым, только чуть-чуть воды.
Дана, торопясь, принесла полный кувшин из комнаты Езекила и тот целиком окунул туда бумагу. Вода почернела, навсегда смывая записи Самуэля о фиалке. Когда Маг снова достал листок, тот был покрыт мелкими коричневатыми письменами. Он осторожно дал всем каплям стечь и положил рукопись на стол. Это были заметки в виде цитат, насколько мне удалось разглядеть из-за спин Гарретта, Езекила и Даны, и речь там шла о Катакомбах под городом и о давно утерянной книге. Больше ничего прочесть не получилось.
Теперь мы вместе макали в воду все рукописи со стола. В результате проверки обнаружились всего три страницы с тайным текстом, Гарретт и Езекил сообща разбирали написанное. На втором листке был изображен символ, находившийся на лбу Горана, внизу написаны слова „Руна, хамаен, терен, фонор, хален, саэнар“. Езекил сумел перевести три из них: „руна“ означало „змея“, „хален“ – „священник“ и „терен“ – „воин“. Но ни вор, ни Маг не имели понятия о том, что все это означало.
