На третьем листе был перевод некоего текста на Языке Предков и еще на одном, неведомом мне. Самуль вначале изменил буквы старого образца новыми, пытаясь перевести полностью непонятные мне слова, но не успел закончить работу. Первое слово означало „пять“, третье – „знак“. Прочие остались без перевода. Чуть далее значилось также слово „известие“ и больше ничего.

Гарретт взглянул на Езекила:

– Это ведь, кажется, таэлин?..

– Вы знаете Древний Язык? – изумился тот.

– Нет, просто знаю, что такой был.

– Он был языком ученых и моих собратьев, но канул в небытие почти тысячу лет назад, еще раньше Языка Предков.

– Вы можете перевести написанное.

– Нет. – с легкой усмешкой ответил Езекил. – Я не владею таэлином. Возможно Абсалом, Первый Маг, в состоянии сделать это, да и то без полного понимания.

– Ну, его-то уж я не смогу об этом попросить, – иронично улыбнулся Гарретт. Езекил глубоко вздохнул:

– Посмотрим, что мне удастся сделать. Но придется корпеть буквально над каждым словом. Наши познания в Древнем Языке скудны и неполны. Предстоит долгая работа.

– Пожалуйста, разрешите Вам помочь, – тихо сказала Дана и Маг благосклонно взглянул на девушку. Тем временем Гарретт свернул и спрятал оба оставшихся свитка.

– На днях мы совершим небольшую прогулку по Катакомбам, наверняка эта самая книга еще там. Обыщите Вашу библиотеку и дайте знать, если выясните что-то стоящее.

Вот, еще один новый радостный сюрприз. И с чего это Первосвященник Маркус решил, что под опекой вора мне будет спокойнее чем в стенах монастыря? Всем загадкам загадка.

Глубокой ночью мы отправились восвояси, а Езекил, сопровождавший нас, здорово помог с возвращением, отвлекая на обратном пути внимание стражи. Это сейчас было самое главное, а то не сносить бы нам головы из-за моей невнимательности. В мыслях была одна только Дана, даже когда Башня Магов осталась позади и мы пришли домой. Греясь у камина, я ощущал взгляд Гарретта, в котором явственно читался беззвучный хохот. Подозреваю, что все это время бессмысленная улыбка не сходила с моего лица.

Но, к счастью, он вполне по-дружески воздержался от коммментариев, а то глаза начали слипаться. В то время как он еще что-то записывал, я уже свернулся на своей лежанке.

16

Мне снился отвратительный сон. Снова я очутился на кладбище, но оно было гораздо больше чем возле церкви Св. Квинтуса. Стояла глубокая ночь. Я натыкался на надгробия, пробираясь между могилами и не понимая, куда должен идти. Чувствовал опасность, не зная, откуда она исходила. Потом я увидел Торбена, Дэниеля и Гунтера, стоящими спиной ко мне перед одним древним мавзолеем. С облегчением я кинулся к братьям, окликнув их по именам. Торбен с Дэниелем никак не отреагировали, они просто двинулись вперед, но Гунтер обернулся. Грудь его была так же искромсана как у Горана, а кожа – мертвенно-бледной. Он вперил в меня ничего не выражающий мертвый взгляд и проговорил замогильным голосом:

– Я – Священник. Защити Камень.

Затем тихими шагами он прошел мимо в сторону, противоположную той, куда ушли двое остальных. Я стоял на месте, глядя ему вслед, и вдруг почуял, что нечто приближается – нечто чрезвычайно опасное. Охваченный паникой, я помчался вслед Торбену и Дэниелю, но тех нигде не было видно. Кладбище все никак не кончалось и не было оттуда выхода, а то, что меня преследовало, было все ближе и ближе. Его присутствие не давало дышать и будто бы ледяной рукой сдавило грудь.

– Мастер Торбен! Дэниель! – в отчаянии завопил я, но они попросту исчезли. Инстинктивно ощущая, что нечто ужасное уже за спиной, я знал, что мне конец, если посмею оглянуться. Изо всех сил я мчался дальше, ни на шаг не продвигаясь, и тут чья-то рука схватила меня за плечо и я заорал как резаный.

Гаррет сидел возле лежанки и озабоченно смотрел на меня.

– Это всего лишь сон, Тим.

Он убрал руку с моего плеча. До рассвета было еще далеко. Тяжело дыша, я несколько секунд глядел на него, замерзший и мокрый от пота. Потом потихоньку осознал, где нахожусь. Он наблюдал за мной с тем же выражением на лице, как в тот раз, когда мне взбрело в голову сопровождать братьев в походе к лесной часовне.

– Спасибо… – пробормотал я, измученно опустившись на лежанку. Он подтянул одеяло, которое я сбросил на пол во время дикого бегства, до самого кончика моего носа, что действовало по меньшей мере успокаивающе. Затем лег на свою кровать. Я проспал еще немало времени после этого пробуждения и не видел больше снов.

Поздним утром я, снова придя в себя, увидел сидящего за столом Гарретта. Усмешка играла у него на губах, когда я открыл глаза и быстро вскочил, массируя раскалывающиеся от боли виски. Кое-как, превозмогая боль в суставах, я добрался до умывального таза, вылив на голову целый кувшин ледяной воды. * знакомые симптомы, а? Ощущения были поначалу ужасными, но это принесло пользу. Одевшись и сев за стол, чтоб всего себя без остатка посвятить приготовленному куску хлеба с сыром, я увидел, как Гарретт выбирает стрелы для следующего приключения.

Пережевывая скромный завтрак, я с интересом разглядывал удивительные кристаллы. Там были уже знакомые водяные и огненные стрелы, те самые, которые Лукас назвал „моховыми“ и о чьих свойствах мне еще не было известно, а также две совсем новых. Одна была с беловатым кристаллическим наконечником, а к концу другой кто-то  приклеил деревянную трубочку. С интересом я наблюдал, как Гарретт прикрепляет лежащие на столе кристаллы к древку и проверяет балансировку стрелы. Он казался полностью погруженнум в свое заниятие, однако чрез некоторое время ответил на незаданный вопрос:

– Зеленые – моховые стрелы. Они помогают тихо и быстро передвигаться по полу, по которому иначе невозможно пройти без звука. Эта вот, – подбородком он кивнул на стрелу с деревянным наконечником – создает сильный шум. Такие хорошо использовать на лестничных пролетах Главной Башни. – Гарретт скорчил рожу, увидев, как я покраснел. – Белая очень ценная, она содержит газ, усыпляющий твоих врагов. То же самое я проделал вчера с громилами Ройбена.

Теперь стало понятно, как все случилось. Но каким образом ему удалось так быстро выстрелить? Вопрос, наверное, так четко был написан у меня на лице, что Гарретт сразу ответил:

– Вчера у меня с собой такой не было. Ты видел в действии световую и газовую бомбы.

Он указал на свой висящий у двери плащ. Довольный от того, что удостоился чести рассмотреть поближе неведомое оружие, я, пошарив во внутренних карманах плаща, вытащил два небольших шарика.

– Поаккуратнее с ними.

С невероятной осторожностью я разглядывал эти штуковины. Они были удивительно легкими и казались прочными, но было понятно, что активировать их можно простым нажатием. Я положил бомбы обратно. Гарретт закончил свою работусо трелами и теперь задумчиво смотрел в мою сторону.

– Тебя кто-нибудь учил обращаться с оружием? С чем-то, кроме молота?

Я покачал головой, потому как хотя и умел худо-бедно пользоваться луком и стрелы даже зачастую поппадали в цель, но не имел никакого понятия, как это получается. Применение кинжала в бою тоже было тайной за семью печатями и даже регулярные интенсивные тренировки с молотом не принесли своих плодов. Короче, воин из меня был никудышный.

– Возможно, нам придется туго в Катакомбах. Там шляется куча мертвяков, их намного больше, чем тебе до сих пор довелось повидать. Поэтому экономь стрелы и целься точнее. Лучше всего, конечно, проскочить незамеченными.

– А зачем нам туда?

– Самуэль нашел упоминания об одной древней летописи. Она должна лежать где-то там, в одной из невероятно древних хаммеритских могил.

Я лишь тихо вздохнул. Гарретт поднялся, доставая лук Крысюка.

– Время дорого.

Затем всучил мне оружие.

– Этот тип убьет меня, если заметит со своим луком, – отважился я на протест.

– А, и вот еще его кинжал, – невозмутимо продолжал вор. – Тебе также надо научиться быть незаметным и в случае опасности уметь постоять за себя.