– Да теперь все равно, по-моему весь мир уже об этом знает, –  резко ответил Гарретт, смерив Ученицу Езекила ядовитым взглядом. Но Маг не принял слова вора близко к сердцу.

– Она может пригодиться. Но давайте вернемся к нашей проблеме, если Вы не против. Маг Самуэль был убит несколько дней тому назад, причем здесь, в этой Башне, которую спокойно можно назвать надежным местом.

Гарретт приподнял бровь, что заставило Езекила рассмеяться.

 – Человек с Вашими талантами, да еще и с учеником впридачу, разумеется, не в счет.

Мне отчего-то понравилось, что он принял меня за ученика Гарретта, хотя это и не было правдой.

– В действительности в этих стенах никогда не случалось краж, за исключением того единственного раза пару лет тому назад... – Маг многозначительно улыбнулся моему спутнику. – Но убийство? Нет, никогда прежде. Причем такого рода...

Я легко мог себе представить, что имелось в виду. Зрелище изуродованного трупа Хранителя Горана еще живо стояло перед глазами.

– Где его нашли? – поинтересовался Гарретт.

– В подвале, в комнате для экспериментов. Она находится...

– Я знаю, где.

– Прошу прощения. Вам там вряд ли что удастся отыскать, там хорошо прибрались.

„Хвала Строителю“, подумал я, однако затем последовал неизбежный вопрос:

– Где труп?

– В одной из урн нашего склепа. Вчера его сожгли.

Лицо Гарретта перекосилось от досады, а Езекил продолжал:

– С этим я не мог ничего поделать. Таковы традиции – тело Мага предается огню самое позднее через четыре дня после смерти. Но, возможно, описание ран Самуэля будет Вам полезно. Я все запечатлел в малейших деталях.

Поднявшись и подойдя к письменному подставцу, он вытащил из стопки бумаг нужный листок. Там были затейливо выведены буквы, а также красовался хорошо знакомый мне рисунок. Он изображал контур человеческого тела с пометками в области лба и сердца.

– Разрешите мне продолжить, – произнес Гарретт. – Сердце было вырвано и кровь каким-то образом полностью вылилась, хотя непонятно, как она после этого могла вообще течь. На лбу был маленький, будто бы выжженый символ. Жертва явно не двигалась после гибели, также не обнаружилось никаких следов убийцы. На полу под телом было обугленное пятно.

Езекил оторопело уставился на него.

– Все верно, за исключением того, что упомянутое Вами пятно на ходилось не на полу, а на стене. – Я поймал заинтересованный взгляд Даны и тут же потупил взор.

– Я хотел бы осмотреть комнату.

– Есть еще кое-что. Дверь была закрыта и пришлось ее выломать, когда мы заметили сочащуюся из-под нее кровь. Ключ торчал с другой стороны.

– А что он там вообще собирался делать?

– Это никому неизвестно. В комнате был жуткий беспорядок. Все приборы были повреждены и опрокинуты, а между ними валялись дохлые крысы. Странно, здесь уже долгие годы было не видать этих бестий, ведь Магам Огня было разрешено применить против них Волшебный пожар. Может быть, он экспериментировал с крысами... Из его заметок я знал, что он общался с Хранителем Гораном. Они пытались разобраться с одной древней легендой.

– Гда эти записи?

– В его комнате. Насколько мне известно, другие Маги ничего не трогали, лишь я осмотрел его имущество.

– Что Вам изветсно об этой легенде?

– Вполне обычная вещь.

– И что за обычная вещь?

– Примерно восемьсот лет назад, во времена возведения этого здания, произошла  стычка между нашими Предтечами и неким Магом-отступником. Сказано, что он мог черпать огромную силу из некоего источника, что помогло ему добиться владычества над людьми. Он стал тираном и  правил долгие годы, пока Братство Руки не сокрушило его.

– Были ли еще случаи, когда Ваше Братство открыто вмешивалось в политику?

– Нет. Вы правы, все это очень необычно. Возможно, решение было принято потому, что он был одним из наших.

– Как благородно. Мне думается, тут есть кое-что еще.

– Может быть, но очень сложно выяснить, так ли это. Нет никаких записей событий тех времен, во всяком случае таких, о которых я слышал. Все-таки почти тысячелетие минуло с той поры, то, что случилось на самом деле, наверняка обросло небылицами.

– Вам знаком символ, находившийся на лбу покойного?

– К сожалению, нет. * чистое Средневековье Но я буду усердно искать данные о нем.

– Как Вам это? – Гарретт достал кинжал и передал его Езекилу. Тот немонимающе разглядывал оружие.

– А что такое?

– Он из эпохи этого самого Тирана. Точнее из могилы Мага по имени Аристайдес.

– Аристайдес?.. Имя это мне о чем-то напоминает... Так, говорите, кинжал принадлежал ему? Но он выглядит как новый.

– В том-то и дело, он острый как бритва.

Езекил вытащил кинжал из ножен и проверил остроту клинка, но недостаточно осторожно и теперь удивленно рассматривал свой кровоточащий палец.

– И впрямь чудеса, наверняка оружие было изменено магическим образом. Но зачем?

– Понятно зачем, это же кинжал.

– Очень сложно так сильно изменить свойства оружия. Это никогда не делается без причины. Клинок был изготовлен с определенной целью. Откуда он у Вас?

– Из склепа Св.Квинтуса.

– Вы же сами сказали, что из могилы Мага?

– Верно.

– Могила Мага в церкви хаммеритов?

– Вы сказали, что членов Братства после смерти сжигают. Этот обряд возник не так  давно?

– Нет, это старая традиция. Мы верим, что тогда душа быстрее покидает тело, а покойный очищается и освобождается. Новое возрождение возможно лишь после уничтожения бренных останков.

– Возрождение, говорите? Тогда понятно, почему Аристайдес не был сожжен.

Пелена упала у меня с глаз, про это я как-то и не подумал. Езекил смотрел на Гарретта в еще большем изумлении чем прежде.

– Вы хотите сказать, что там вместо урны стоит саркофаг? Неслыханно. Это может лишь означать, что Аристайдеса хотели навеки связать с его мертвой оболочкой.

– Наказание?

– Да... и ужасное.

– Но это не выглядит как наказание. Труп погребен со всеми почестями, насколько можно судить.

– Я должен поразмыслить над этим.

– А я хотел бы осмотреть комнату для экспериментов.

– Я позабочусь о Вашем беспрепятсвенном пути туда.

Гарретт поднялся и я, покоряясь судьбе, тоже. То, что комната не была залита кровью и не нужно снова рассматривать еще один жутко изуродованный труп, обнадеживало. Но у Гарретта были другие планы на мой счет.

– Нельзя ли показать моему Ученику – это слово было произнесено с особой иронией – комнату и записи покойного?

– Само собой. Дана проводит его туда и поможет во всем.

У меня внутри ве перевернулось. Остаться наедине с ней?  Езекил кивнул Дане, которая отделилась от стены с непроницаемым лицом. Выглядеть более незаинтересованной в предстоящей процедуре было нельзя.

– Помни, что никто не должен его видеть, – добавил напоследок ее учитель и они с Гарреттом покинули комнату.

15

Остаться с Ученицей Езекила один на один? К такой ситуации я был подготовлен еще меньше, чем к нападению всех окрестных зомби. Она не удостоила меня взглядом, прошествовав к двери, на секунду выглянула – убедиться, что коридор пуст, а затем сделала подчеркнуто небрежный жест рукой, что означало „следуй за мной“.

Я сделал как было велено и она провела меня двумя дверями дальше в комнату, как две капли воды похожую на комнату Езекила. Там было холодно по причине давно нетопленного камина. Дана прошлась кругом, зажигая потухшие светильники. Я оглядывал комнату, изо всех сил пытаясь показать ей, что знаю в этом толк. Кажется, эти попытки с треском провалились – ее критический взгляд поверг меня в еще большую нерешительность. Она оперлась, как в прошлый раз, о стену возле двери и наблюдала. Это действовало на нервы и я злился сам на себя, потому что просто не мог сосредоточиться в ее присутствии.

Странное это было чувство – обыскивать комнату Самуэля, все равно как нагло лезть в жизнь постороннего человека. Самуэль был Магом Земли, как было видно по оставленной одежде, висящей на стуле и словно ждавшей его возвращения. Целая груда рукописей валялась на письменном столе у окна, перья заботливо вставлены в держатель, чернильница наполовину заполнена и тщательно закрыта. Также было множество книг, но все они, кажется , были посвящены Магии Земли. Я с умным видом открыл было одну, ни слова не понял и положил обратно. Как Гарретту вообще могла придти в голову идея, что мне удастся напасть на след колдуна? Мне требуется целая вечность, чтобы разобрать одни только заглавия книг. Собственно, теперь это было уже не так, но я все равно старался как можно медленнее осматривать полки (из чувства самосострадания).