Вернуться в гостиную? Она застыла в нерешительности. Джейк ничего не сказал о том, как и где он собирается провести первую брачную ночь. Обычно жених и невеста проводят эту ночь вместе, как и множество последующих ночей, но ведь у них с Джейком ненастоящий брак. Гвен зашла в свою спальню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

В доме было три больших спальни и столько же ванных комнат. Гвен спала в комнате Сары Уинтроп. У Дорис была своя комната на первом этаже. Крисси спала в комнате, которую Берт называл «запасной спальней». Джейку осталась комната самого Берта.

Если он, конечно, захочет жить в Большом доме.

Стоя у двери, Гвен попыталась увидеть свою комнату глазами Джейка. Одна стена была полностью увешена фотографиями ее родителей, брата и ее самой. На старую латунную кровать было наброшено зеленое стеганое одеяло, сшитое кем-то из предков Гвен еще в начале века.

Еще одну стену Гвен называла «генеалогической». Из старомодных серебряных рамок на нее смотрели родители, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки. Рядом с их портретами Гвен повесила фотографии членов семьи Берта. Подбирая фотографии для своей «галереи», Гвен была разочарована тем, что ни одна из фотографий в альбомах Берта не была подписана и датирована. Но она постаралась распределить их по эпохам в зависимости от нарядов. Сару Гвен знала. И не только по фотографиям, развешенным по всему дому, но и из разговоров с Бертом. Гвен перевела взгляд на фотографию другой женщины, которая, по ее предположению, была матерью Берта. У нее было доброе, располагающее лицо.

Взгляд Гвен упал на фотографию третьей женщины, которую она определила как бабушку Берта. Может быть, фотография была старая и не очень качественная, но Гвен виделось что-то крайне неприятное в лице этой молодой женщины. На этой фотографии ей было не больше двадцати пяти, она была очень красива, по ее плечам рассыпаны густые темные кудри. Но взгляд женщины был тяжелым и жадным, а губы недовольно поджаты. Гвен несколько раз порывалась снять фотографию, но потом оставляла, считая это предательством по отношению к Берту.

Сейчас Гвен казалось, что женщина насмехается над ней. Уж ее-то спальню муж наверняка посещал так часто, как она желала. Она могла прикидываться застенчивой, серьезной, благовоспитанной — любой, но всегда получала, что хотела.

У Гвен перехватило дыхание. А чего хочет она, Гвен? Она хочет, чтобы Джейк Стоунер оказался в ее постели. Она хочет почувствовать прикосновение его рук к своему обнаженному телу, его губы на своих губах. Она хочет, чтобы он занялся с ней любовью.

Заниматься любовью. Какое глупое словосочетание! Что такое любовь? Гвен любит вид из окна своей спальни. Любит подсолнухи. Любит Крисси. Любит…

Она любит Джейка Стоунера!

Наконец-то она набралась мужества и призналась себе в этом. Да, он высокий, красивый, стройный и широкоплечий, он возбуждает ее. Но было еще множество мелочей: его улыбка — одна для Крисси, другая для Дорис и совершенно особенная — для нее; его терпение — с Крисси, с лошадьми, с ней, Гвен; ощущение надежности и безопасности, когда он рядом.

Пусть он колючий, самоуверенный, насмешливый. Пусть считает, что все на свете знает лучше, чем она. Пусть спорит с ней, но она не может не признать, что Джейк всегда почему-то оказывается прав. И спорит он вовсе не из духа противоречия, а ради того, чтобы всем было лучше.

Она не имеет представления, что он испытывает к ней. Она не знает, хочет ли он, чтобы их брак стал настоящим, или нет. Гвен боялась спросить. А вдруг он ответит: «Не хочу»?

А вдруг он ответит: «Хочу»?

Гвен сняла туфли и расстегнула платье. Джейк не придет. Он считает, что они поженились слишком поспешно, руководствуясь практической выгодой. Она сняла нижнюю юбку и повесила на одну вешалку с платьем, затем сняла чулки. Он сам сказал, что женится на ней, чтобы помочь ей сохранить ранчо.

Гвен задумалась. А что Джейк рассчитывает получить от их брака? Что, если Джейк этой ночью решит остаться в домике для рабочих вместе с Томом? Эти скачущие мысли сводили ее с ума.

Решительно ступая босыми ногами, Гвен подошла к своей кровати, откинула одеяло и включила бра. Лучше она почитает один из старых журналов Берта, успокоится…

А потом спустится вниз и соблазнит своего мужа.

Джейк стоял на веранде Большого дома, приклонившись к каменной колонне. Через неплотно закрытую дверь он слышал позвякивание посуды и молил Бога, чтобы Дорис поскорее закончила убирать в гостиной. Минуты томительного ожидания текли очень медленно, и Джейк впервые пожалел, что бросил курить. Эх, сейчас бы хорошую сигару!

Гвен не спустилась вниз после того, как проведала Крисси, что не очень удивило Джейка. Он криво усмехнулся. Он успел узнать эту маленькую женщину и понял, что она — чистое золото. Много лет именно такие женщины были среди первых поселенцев — не побоявшиеся приехать в эти дикие места, построить дома, растить детей. У таких, как Гвен, крепкая основа и правильные принципы.

На небе появилась первая звезда. Джейк чуть не завыл на эту маленькую светящуюся точку. У него совсем не осталось времени, Майкле может прийти за ним в любой момент. Единственное, на что надеялся Джейк, так это на мужское понимание Майклса.

Женщины всегда долго готовятся к брачной ночи. Приводят себя в порядок, надевают что-нибудь соблазнительное. Но Гвен не нужны эти уловки. Сегодня за обедом Джейк не мог отвести от нее взгляд — в свете ламп ее волосы отливали золотом, платье подчеркивало все изгибы женственной фигурки. Джейк еле сдержался, чтобы не вскочить, не обогнуть стол, не склониться к Гвен и не прижаться губами к невероятно соблазнительной ложбинке на груди, которую открывало весьма целомудренное платье. Когда Гвен поймала его взгляд, она вспыхнула и сама не заметила, как задышала часто-часто. От этих воспоминаний у Джейка пересохло во рту, а низ живота налился тяжестью.

Он взмолился, чтобы Дорис поскорее закончила уборку. Но там, наверху, он не станет спешить. Уж одну-то ночь Майкле разрешит ему провести с Гвен.

От непреходящего желания у Джейка сводило все мышцы. Сегодня ночью он насладится женщиной в последний раз, чтобы потом помнить об этом вечность. Если сможет. Ведь он не помнит ни одну из своих земных «командировок». Неужели и с Гвен случится то же самое?

Джейка охватила почти нестерпимая тоска, и он не мог понять ее причины. Ведь он так долго ждал этого, он должен радоваться. Он выполнил свою миссию, помог Гвен сохранить ранчо. Может, уже завтра его душа обретет долгожданный покой. Может, уже завтра за ним придет Майкле и переведет его через границу, разделяющую жизнь и смерть. За этой границей не будет боли, предательства, сожалений и ошибок. Мир и вечный покой.

— Джейк! Ты не представляешь, что я нашла!

Взволнованный голос Гвен ворвался в его сознание. Джейк резко обернулся. Она стояла в дверном проеме и казалась обнаженной. Облегающее одеяние бледно-зеленого цвета в подсветке электрических ламп создавало эффект абсолютной наготы. Джейка пронзило такое острое желание, что он с трудом сдержал стон.

Больше всего на свете ему хотелось подхватить ее на руки, пулей взлететь наверх, бросить на кровать…

— Что… — Джейк закашлялся, прочищая горло. — Что ты нашла?

— Пойдем со мной. — Гвен схватила его за руку и потащила к лестнице. — Это в моей спальне.

Он никогда не был наверху, но решил, что осмотрит дом завтра. Если все еще будет здесь.

Гвен стремительно ворвалась в одну из комнат и втащила туда Джейка.

— Смотри!

Портрет в рамке на противоположной стене приковал его взгляд.

— Будь я проклят, — тихо пробормотал он.

— Забудь про эти фотографии и посмотри, что я обнаружила.

Не слыша слов Гвен, Джейк подошел к портрету и спросил:

— Почему здесь этот портрет?

— Это бабушка Берта и жена Гордона Уинтропа. Почему ты так смотришь на нее? Только не говори, что считаешь ее красивой.