— День? Зимний. Солнечный. Тёмная ювека идёт. Праздники. Ещё что-то?
Матушка наигранно удручённо покачала головой:
— А вроде молодой ещё, да в голове дырок не было. Хотя, ты ведь сегодня стал на год ближе к старости, вот, наверное, память и прохудилась...
Ой. Действительно, забыл. День рождения. Моего рождения. Стыдоба-стыдобища.
— Простите.
— Забыл? — Каула подошла и тревожно положила тёплую ладонь на мой лоб. — Ты не простыл, малыш? Другую какую хворобу на пути не встретил?
— Всё хорошо, — беру мамину ладонь и прижимаю к губам. — Всё хорошо. Просто были дела, я забегался и забыл. Приглашаете к столу?
— Экий быстрый! — Шлёпнула меня по рукам матушка. — К столу? Сначала этот самый стол ещё накрыть нужно, а в доме ни одной бутылки вина нет! Неужели всё выпил?
— Да я и не покупал... А в погребе запасов не было, вы же знаете.
Кстати, чистая правда: ни бочонка, ни кувшина. Имеются только несколько бутылок с горячительным, настоянным на травках и корешках, но оно предназначено исключительно для лечебных целей и особых случаев, а потому хранится в неприкосновенности.
— Вот и я о чём! Кто должен о выпивке подумать?
— Понял. Только переоденусь и схожу.
— Да уж переоденься, — согласилась Каула, неодобрительно осмотрев мой наряд. — А то выглядишь, как дурачок какой.
Если быть совсем уж честным, дурачком я выгляжу именно в подаренных матушкой обносках. Впрочем, сейчас это совершенно не имеет значения.
В комнате я освободился от плена не слишком привычного, а потому кажущегося неудобным камзола, стащил с правого запястья браслет и принялся изучать цветную полоску, проявившуюся на руке в том месте, где металл соприкасался с полоской кожи, покрытой мазью на основе гусиного жира.
Как и предполагал, ортис со-Ренн расположен на сильном русле, при удачном стечении обстоятельств может дать более трёх сотен «капель». Да и сегодня, уверен, Дериму удалось бы порадовать моего несуществующего благодетеля, если бы... Если бы я не позволил себе малость поиздеваться над дядюшкой, лишившим племянника доброго имени и уважения. Маг, разумеется, спишет неудачу на близость полнолуния, но всё гораздо проще: щедро расточаемые мной восхваления заставили Дерима задрать нос выше облаков, почувствовать себя всемогущим и обратиться к Потоку, как к ничтожному слуге. Стоит ли удивляться паршивенькому результату? Честно говоря, странно было получить и сотню taites, но это как раз ясно говорит о глубине русла и силе течения. Осталось только научить Галчонка, как и о чём думать во время извлечения, и парню любой экзамен по плечу. Кстати, дядюшка, скорее всего, не виноват в провале племянника: если и сам легко попался в ту же ловушку, вряд ли злоумышлял, нарочно подучивая Таббера в обращении к Потоку приказывать и требовать, а не просить. А может, подучивал не он? Или во время экзамена кто-то посеял неуверенность в душе юного мага? Ладно, будет возможность, расспрошу. Но вот другая новость дня...
Груды серебра на втором этаже скромного дома и серебряная река, застывшая на стене. Понятно, зачем одноглазый слуга таскает сундуки с чашками-плошками: собирает материал для работы хозяина. Монетный металл не подойдёт, слишком грязный, нужно тратить лишние силы на выведение примесей, а вот столовое серебро или украшения... Какую цель он преследует? Зальёт металлом всю стену? А может, не только её одну, а заодно и пол, и потолок, тем самым... Замыкая полосу в круг. Точно! Он строит фокусирующее кольцо. Очень большое и очень сильное. Намечается магическая заварушка? Есть повод к весне убраться подальше из города: всё равно работать с металлом неизвестный Заклинатель будет только в новолуние, а грядущих зимних безлунных ночей едва хватит на замыкание кольца. Если, разумеется, не будет перебоев с поставками серебра. К тому же, неизвестно, какой ширины должно достичь кольцо, и судя по выбранному месту, их вообще может быть с десяток. Вечный и Нетленный... Стоит изучить карту города и соотнести её с руслами Потоков: если мэнор находится в месте возможного поражения, сбегу, только пятки засверкают! Отправлюсь к Энхейм, к матушке, буду тихо жить-поживать и...
— Ты ещё здесь? — Удивление, едва удерживающееся от перехода в негодование.
Нет, тихо не получится.
***
Матушка отправила меня за вином не просто так: обычно Каула превосходно обходится без горячительного, но с тех пор, как попробовала привезённый мной в подарок шипучий напиток из винных ягод, не может отказать себе в удовольствии раз в год полакомиться. Где же я покупал его последний раз? Должно быть, у того же Вассади: дальше обычно не хожу. Что ж, навещу лавку, моля всех богов, чтобы в погребе южанина уцелела хоть одна бутылка.
— Юноша, постойте!
Кому я вдруг понадобился? Голос незнакомый. Поворачиваюсь и смотрю, как ко мне семенит забавного вида старичок, бодро перебирая тремя ногами: двумя своими и деревянным посохом. Смуглое лицо, словно только что подрумянившееся на жарком солнышке, гладко выбрито (не в пример местным старожилам, предпочитающим отпускать бороду длиной сообразно числу прожитых лет). Длинная шуба явно велика торопыге, потому что он всё время подхватывает её полы и снова роняет, не в силах справиться с превосходящими объёмами противника. Мохнатая шапка сбилась на сторону, придавая по-юношески задорный вид. Чуть позади, с невозмутимо-важным лицом и стараясь наделить свою поступь степенностью, а потому не поспевая за дедулей, тащит объёмистую сумку мальчик лет восьми, одетый, как полагается детям из богатых семей: в наряд взрослого покроя, но пока ещё по-кукольному маленький и изящный.
Занятная парочка. Но зачем мне становиться третьим?
— Вы ко мне обращаетесь, heve?
Старик отдышался и хитро подмигнул:
— Разве на улице есть кто-то, кроме нас с вами?
И верно. Никого. Должно быть, обитатели окрестных домов отправились на гуляния поближе к Мраморному кольцу.
— Чем могу служить? Кажется, мы незнакомы.
— Это легко исправить! — Он церемонно поклонился. — Моё имя Йемет, но все называют меня просто: дедушка Йе.
— Очень приятно. Я...
— Вы — Тэйлен из Келлос-мэнора.
— Откуда вам известно?
— Один вежливый, совсем как вы, юноша рассказал. Из писарской лавки. Такой беленький, зрением ещё плох. Риатом его кличут. Сказал, что вы — давние приятели.
Ах, Риат... И что дальше? Зачем писарю понадобилось кому-то рассказывать обо мне?
— Простите, я пока не понимаю, что...
— Привело меня к вам? Сейчас объясню, не извольте беспокоиться! — Продолжил тараторить старичок. — Видите ли, мне нужно составить и записать одну бумагу, не то, чтобы важную, но лично для меня и моих подопечных она имеет огромнейшее значение, а сам я уже плохо держу в руках перо, потому и отправился к писарям. В лавке было слишком много посетителей, но ваш приятель, как его?.. Риат был очень любезен и посоветовал найти вас. Сказал, что вы всё сделаете, как надо, в лучшем виде. А я щедро оплачу ваши труды!
Вот как? Старина Риат решил подкинуть мне работёнку? Спасибо. Надо будет зайти отблагодарить. Хотя странно слышать в разгар праздников про наплыв страждущих получить несколько строчек на бумаге. За ювеку до Зимника — да, случаются толпы забывчивых, но сейчас... Впрочем, неважно.
— Но у меня при себе нет...
— Всё имеется, всё, что нужно! А рядом я как раз видел уютную харчевенку, там нам никто не помешает!
Действительно, никто: ни души во всём хоть и невеликом, но и не маленьком зале. Старичок мигом расположился на скамье у окна и молча наблюдал за улицей, пока я стаскивал куртку, а мальчик доставал из сумки и раскладывал на столе письменные принадлежности. Должно быть, важность не преувеличена: пергамент самого высокого качества — такой хоть скручивай, хоть складывай, развернётся ровнёхоньким, а поры выделанной кожи как пропустят в себя чернила, так и сохранят по меньшей мере на сотню лет. Да и сами чернила... Я посмотрел через стеклянные стенки сосуда на свет. Густо-зелёные. Неужели, с изумрудной пылью? Точно, с ней: мелко поблёскивают. Про письменный прибор уже и не говорю: птиц с прозрачным оперением не видел ни разу в жизни.
