— Heve, не уделите немного времени?

Рука тронула моё плечо не раньше первого произнесённого слова, но и не позже последнего, а ровно в тот момент, когда смятение неожиданности плавно перетекло в любопытство: кому это я понадобился? Да ещё такое торжественное обращение... Мои здешние знакомцы не утруждают себя вежливыми экивоками, сразу переходя к делу: например, без лишних слов занимают пару монет на выпивку.

Оборачиваюсь. Мужчина, очень молодой, но, по всей видимости, занимающий почтенную должность, потому что выглядит донельзя суровым и важным. А ещё — не слишком довольным порученным ему делом: об этом ясно говорят складочки в уголках губ. Одет добротно, и всё же не по-господски. Блестящих цацек не носит ни на шее, хотя в последнее время среди обеспеченных молодых людей в моду вошли тонкие золотые цепочки, ни на... Постойте-ка!

Всё ещё не отпускающие моё плечо пальцы характерно сухие и длинные, а на одном из них предательски темнеет хорошо знакомое мне пятнышко. Чернила, причём высокого сорта: такие отмываются, только если сразу доберёшься до мыльного раствора, а если промедлишь, придётся воспользоваться песком и ожиданием, пока испачканная кожа сама отшелушится.

Писарь? Очень возможно. Но скорее, кьел[1]. И не из самого бедного места. Впрочем, невежливо таращиться на незнакомца, столь любезного и терпеливого:

— Что вам угодно?

Молодой человек, сообразивший по моему изучающему взгляду, что всё ещё держится за рукав куртки и этим вызывает некоторое недовольство, убрал руку.

— Мой господин желает с вами поговорить.

— Весьма польщён, но... Дело в том, что я не расположен сейчас к беседам. Каким бы то ни было. Сами понимаете: поздно, да и голова не слишком ясная.

Посланник, которому, видимо, было приказано принудить меня к разговору любым способом, начал атаку первую. Льстивую:

— Это совершенно не помешает! Дело, о котором пойдёт речь, не настолько серьёзно, чтобы...

Глупый ход. Да, он ещё слишком молод: ловится на ерунду. Ничего, с течением лет научится вести переговоры. А первый урок получит прямо сейчас:

— Чтобы обсуждать его в трезвом виде? Тогда оно вообще не стоит траты времени.

М-да, немного переиграл: молодой человек если поначалу и мог считать меня подвыпившим, то теперь тёмные глаза твёрдо уверены в обратном. А значит, следует переходить к атаке второй. Угрожающей:

— От бесед с моим господином не принято отказываться.

О, вот это уже серьёзно! Можно, конечно, поводить парня за нос ещё пару минут, но если за его словами имеется хоть половина той уверенной силы, которая звучит в голосе, не стоит заставлять ждать того, кто желает поговорить. Потому что это желание может поменяться местами с другим, более неприятным для меня.

— Что ж, если так... Надеюсь, ваш господин находится поблизости, а не на другом конце города?

— Извольте следовать за мной.

Он повернулся и направился через неплотные ряды слоняющихся между игровыми столами зевак к комнатам, предназначенным для людей, не желающих делать ход своей игры достоянием любопытства окружающих. Я последовал за посланником, на вопросительный взгляд скорпа махнув рукой: мол, ничего страшного, просто дела. Маг не поверил моей беспечности, но попыток прояснить ситуацию делать не стал, потому что Сари увлечённо следила за очередными бросками, то бишь, нам обоим предстояло несколько свободных и спокойных минут.

В частных игровых кабинетах я никогда не бывал — не было необходимости, но, признаться, удивился, увидев в «Тихой заставе», заведении, в общем-то, низкого пошиба, настоящую роскошь: толстоворсые ковры на стенах и на полу, массивный стол, обитый дорогим бархатом глубоко-синего, почти до черноты, цвета, широкие кресла с мягкими подушками и светильники, расставленные таким образом, чтобы пламя свечей разгоняло темноту безоконной комнаты только над игровым полем и играющими, а все прочие присутствующие (если таковые имеются) тонули в тенях и не мешали игре. Сколько человек находилось в просторной комнате кроме меня, кьела и мужчины, сидящего за столом, представлялось невозможным определить, но кто-то, несомненно, был: его чуть свистящее дыхание слышалось вполне отчётливо. Впрочем, мне-то что? Пусть в темноте за спиной пригласившего меня к разговору господина прячется хоть целая армия: я пришёл говорить, а не сражаться. А о чём будем трепать языком, сейчас узнаю.

— Чем обязан вашему вниманию, heve...

Сделанная мной многозначительная пауза не привела к ожидаемому результату: мне не поспешили представиться. С другой стороны, моё имя тоже никто не стремился узнавать, поэтому можно было даже порадоваться возможности остаться безымянными собеседниками.

— Присядьте.

Приподнимаю бровь:

— Предстоит долгий разговор?

Мне отвечают небрежно, но тоном, не терпящим возражений:

— Я не люблю задирать голову.

Пришлось опускаться в подставленное кьелом кресло. Вдохом спустя, когда оное поддало мне под коленки и задвинулось до того предела, который не позволяет быстро оказаться на ногах, а молодой человек занял место за моей спиной, стало понятно: меня в любом случае не отпустят, пока... А собственно, что «пока»?

Устраиваю локти на столе.

— Час поздний, heve, поэтому прошу поставить меня в известность о теме беседы: я очень устал и хочу поскорее отправиться спать.

— Как пожелаете. Мне самому нравится скорый подход к делу.

Ой-ой-ой, вот только не надо этой снисходительности! Знаю, какой я замечательный, умный, деловой и прочая. Лестью переболел давно и успешно, так что не стоит ловить меня в подобные сети: ячейки слишком велики для такой мелкой рыбки. Но пока собеседник собирается с мыслями, появляются возможность и время хотя бы его рассмотреть.

Немолодой. Но и не старый: так, серединка на половинку, лет сорок с небольшим. Лицо удлинённое, черты, пожалуй, излишне мягкие для мужчины, зато взгляд круглых светлых глаз цепкий, выдающий человека, умеющего брать от жизни всё, что понадобится. Забавно курчавящиеся тонкие светлые волосы, коротко остриженные и облегающие голову, словно шапочка. Кисти лежащих на столе рук говорят о том, что их владелец не мастеровой и не ремесленник, даже не человек искусства: холёные, пухлые, мало развитые и никоим образом не натруженные. Кафтан, виднеющийся из-под накинутого на плечи плаща с меховым воротником, глухо застегнут под самым подбородком, оставляя для обозрения только тоненькую полоску кружева нижней рубашки. В целом, вид вполне себе купеческий, вот только купцы всегда выставляют свой достаток напоказ (что неудивительно, ведь богатство торгового человека говорит прежде всего об умении вести дела), а этот даже перстень на левой руке — единственное украшение — повернул камнем внутрь. Не хочет привлекать внимание? Странно. Кто же он такой?

— Закончили осмотр?

— Осмотр? Ах, осмотр... Пожалуй. Вы тоже справились?

Он чуть сузил глаза, но посчитал оскорбляться преждевременным, тем более что и сам разглядывал меня не менее пристально. Любопытно было бы знать, с каким успехом. Внешность у меня не самая выразительная, можно даже сказать, неприметная: волосы бурые, не ярче древесной коры, глаза мутно-зелёные, лицо бледное от недосыпа последних дней, одежда полу-деревенская, полу-городская. Единственное, что роднит меня с незнакомцем — невозможность угадать род избранных для пропитания занятий. Хотя именно это его как раз и не волнует, если снизошёл до разговора.

— Хочу задать вам вопрос.

— Задавайте.

Мужчина любовно погладил пальцами бархат столешницы.

— Вы пришли сюда, чтобы играть?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Это имеет значение?

Ослепительная улыбка:

— Только для моего любопытства.

Темнит. Ведёт светскую беседу? Возможно, хотя и сомнительно: не то место, не то время и не тот, хм, человек, чтобы разговаривать о всякой ерунде.

— Я должен ответить?