— Это было бы желательно.

С таким нажимом в голосе обычно произносят не «желательно», а «обязательно». Что ж, не буду устраивать тайну:

— Моя юная знакомая очень хотела посмотреть на игру и попросила о сопровождении.

Правда хороша всегда: можно не верить, можно пропускать мимо ушей, но значения она не теряет. Мужчина кивнул, словно услышал подтверждение собственным догадкам, и продолжил:

— Но ведь вы не только сопровождали вашу знакомую, верно?

Интересный поворот. Куда он меня выведет?

— Простите, не совсем понимаю.

— Вы посвящали её в тонкости игры.

Ах, вот он о чём!

— Конечно, нужно было рассказать кое-какие правила и традиции, иначе происходящее оказалось бы для неё непонятным и, без сомнения, куда менее интересным.

— Да-да, — пухлые пальцы переплелись в замок. — Правила, традиции, результаты бросков...

— Это противозаконно?

— Нет, разумеется, нет! Но обычно положение костей становится известным по завершению хода, а не до того.

Светлые глаза не смотрели на меня, задумчиво изучая полировку ногтей, но уверен, от курчавого допросчика не укрылось ничего: ни одеревеневшие скулы, ни задержанное мной дольше, чем следовало бы, дыхание.

За нами шпионили? Плохо. Очень плохо. Остаётся надеяться, что это был случайный интерес, возникший, когда до слуха лазутчика долетел наш с принцессой разговор, а не нечто более серьёзное. Впрочем, пока ещё не всё потеряно:

— Вы что-то путаете, heve.

— Разве? — Вот теперь взгляд медленно и значительно переведён на меня. — На трёх кругах игры вы предсказали результаты всех бросков, ни разу не допустив ошибки.

Уф-ф-ф! Можно успокоиться: слежка велась только последние полчаса, не более.

Невинно улыбаюсь:

— Просто угадал.

— Вы либо невероятно везучи, либо...

— Я не преступал закон.

Он помолчал, забавно шевеля губами, словно жуя.

Возразить нечего: всем известно, что узнать, как легли кости, можно только прибегнув к магическим ухищрениям, но именно поэтому магия запрещена в игровых заведениях под страхом смерти. Причём неизвестно, каковой исход лучше: быть прирезанным тут же на месте менее удачливыми игроками или же попасть в покойную управу, а оттуда прямиком на каторжные работы, с которых, как это ни печально, не возвращаются. Попросту не выживают. Конечно, есть ещё провидцы и гадальщики всех мастей, но их дар очень мало помогает собственно за игровым столом. Туманно предсказать удачу или предвидеть, в какой единственный момент и где нужно подстелить соломку, они могут, но поскольку свои прорицания делают вдали от места разворачивания основных событий, это не считается нарушением закона, а носит гордое имя «судьба». Или «рок» — кому как приятнее.

Я тоже не пользовался магией, да она мне и ни к чему в подобных делах: помимо чар существуют другие полезные штуки. Например, наследственность, хоть дурная, хоть хорошая. И мой собеседник медлит с выводами именно потому, что не знает истинной причины удачливости:

— Верно, не преступали. Но ваши действия требуют объяснения.

— Я всего лишь хотел развлечь hevary.

— И вам это удалось. Но выбор средства развлечения... несколько странен.

— Почему же? Вы считаете, что угадать бросок невозможно?

Он улыбнулся, обнажая тонкую полоску зубов:

— Возможно. Если кости краплёные.

О, это уже почти обвинение, и совершенно неважно, как всё обстоит на самом деле: если я знаю, каков будет результат, значит, нахожусь в сговоре с шулером, и сие даже предосудительнее, чем собственно мошенничество.

— Мне неизвестно, краплены те кости или нет.

— Они совершенно «чистые», — услужливо сообщил кьел из-за моей спины.

Значит, успели всё проверить и выяснить? Хорошо работают. Впрочем, а что проверять-то: кости местные, и хозяин заведения строго следит за их «чистотой». Но для меня отмеченное обстоятельство чуть ли не хуже, чем выявленный крап. Чем теперь оправдаю свою «догадливость»?

— Хотелось бы услышать, что помогает вам узнавать результат броска до его завершения, — наконец-то изложил суть своего интереса курчавый.

— Зачем?

Лёгкий нажим в по-прежнему спокойном голосе:

— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы.

— А в каком я положении? Вызовете патруль и сдадите меня в управу? У вас нет оснований: везение не является преступлением.

— Если оно естественно, да.

— О, моё везение — самое естественное на свете!

Ситуация становится всё напряжённее. В самом деле, на обвинение все имеющиеся факты не потянут: недаром же в народе говорят, что везёт дуракам и пьяницам! А я легко могу сойти и за того, и за другого. Но странный человек на другом конце стола твёрдо убеждён, что напал на след секрета, способного принести выгоду, следовательно, меня не отпустят. Просто так, уж точно. Нужно попытаться решить проблему поскорее и как можно более мирным пу...

— Вот ты где!

С одной стороны хорошо, что сижу спиной к двери: если бы видел лицо юного чудовища, не удержался бы от нелестных выражений в адрес принцессы, а с другой... Моя-то физиономия курчавому мужчине видна слишком хорошо, и образовавшаяся отчасти недовольная, отчасти испуганная гримаса — тоже. Как не воспользоваться удобным случаем?

— А это и есть ваша знакомая?

Я бы ответил, но Сари опередит кого угодно:

— Да! И требую объяснить, по какому праву вы его задерживаете!

С трудом удерживаюсь от того, чтобы спрятать лицо в ладонях. Ну куда ты лезешь, девочка, со своей тягой помочь? Это же не императорский дворец, где любой твой вздох ловят с почтением, а любое пожелание бросаются исполнять. Нельзя так себя вести с незнакомыми людьми в незнакомом месте. Опасно для жизни. Но одёргивать её высочество с целью заставить умолкнуть... Хм. Не хочется вызывать к жизни очередную обиду, за которую мне снова напророчат смертный приговор.

— Мы просто разговариваем, — сладко улыбнулся мой собеседник. — Не так ли, heve?

А вот ему я поддакивать не буду. Хотя бы потому, что разговор у нас не сложился, да теперь уже и не сложится.

— Больше похоже, что вы его похитили, — с вызовом заявила Сари.

— Право, откуда такие тревожные мысли в столь юной головке?

Мужчина попробовал смягчить положение, но только раззадорил принцессу:

— Если с ним что-нибудь случится, будете иметь дело с его госпожой!

— Поистине, страшная угроза... — курчавый уже еле сдерживал умилённый смех. — И кто же его госпожа?

А вот мне не хотелось не то, что улыбаться, а даже жить. Если сейчас эта дурочка ляпнет, что я служу её императорскому высочеству, положение не исправится, зато возникнут лишние хлопоты. Гора лишних хлопот. И для меня, и для неё. К тому же...

— Заклинательница!

В первое мгновение я облегчённо выдохнул, услышав слово, отличное от «принцесса», но потом с ужасом понял, что сделать вдох и снова наполнить лёгкие воздухом не получается. Лучше бы одёрнул. Наверное. Может быть.

— Заклинательница?

Он переспросил медленно, почти выговаривая по слогам, и каждый из этих слогов был гвоздём, забиваемым в крышку моего гроба.

Сари же победоносно закончила:

— Да, у него даже печать есть!

Мой собеседник не был ни дураком, ни пьяницей, но сегодня ему несказанно везло в затеянной игре. И всё же, последовало уточнение:

— У него или на нём?

Принцесса помедлила с ответом, видимо, начиная ощущать в происходящем неладное, но в силу отсутствия опыта промолчать или солгать всё же не смогла:

— На нём...

Честное слово, проще было повеситься. Или утопиться, хотя для этого пришлось бы долбить прорубь в замёрзшей реке. А ещё можно отравиться или перерезать себе горло, но по крайней мере, во всех перечисленных случаях право выбора принадлежало бы мне и только мне, а теперь... Теперь моя дальнейшая судьба в руках неизвестного мне, но несомненно, корыстного и не особенно чистоплотного человека. Ну, ваше высочество, удружили!

— Это совершенно меняет дело.