Исаакиевская площадь была полна людьми и красным цветом. Красные полотнища трепетали на ветру, люди, от молодежи, до стариков, которых было большинство, создавали многоголосый шум, похожий на морской прибой.

Вася поморщился, он не любил громких звуков вообще, и таких как эти, с начинающейся истерией, в частности. С самодельной, наверняка сделанной перед самым началом митинга трибуны, кто-то лысоватый и с бородкой, смахивающий на Ленина, нес вдохновенную чушь, пургу, размахивая ритмично руками.

— Вот подлец! Поглядите-ка, — почти восхищенно сказал Семен Анатольевич, — Все по науке делает, толпу заводит.

— По науке? — поинтересовался Вася.

— Ну да. Воздействие на массовое сознание, программирование толпы. Не слышал про такой специальный раздел психологии? Хотя куда тебе… Ну в общем, для тех, кто на бронепоезде, поясню — примерно так как он, действуют разнообразные секты и лохотроны. Они проводят так называемые «семинары», само собой бесплатные, и там начинают гнать ахинею. Тут главное даже не то, что говорят, а как говорят. Вот обрати внимание на этого деятеля. Видишь, как он рукой взмахивает? У Ленина, кстати, тоже был характерный жест — в светлое будущее путь казал. А Гитлер использовал в качестве подобного «якоря» вскинутую вверх руку. Это на долю секунды отвлекает внимание слушателя и позволяет манипулятору закрепить в подсознании какое-нибудь ключевое слово. У Ленина это было слово «Революция», интересно, а у этого что? Хм… «новая власть». В общем, ничего оригинального, только вот манипулятор толпы попался знающий. Может и до кровопролития довести.

Сергей Анатольевич взял рацию и забубнил что-то в нее тихо, невнятно. Когда он закончил, на его карманном компьютере уже высветился небольшой план митинга, вид сверху, так сказать. Изображение смахивало на карту движения циклонов и антициклонов. Разными оттенками красного в толпе обозначались очаги повышения нервозности и потери людьми контроля над своими эмоциями. Голубоватым и синим показывались спокойные участки, как и следовало ожидать, они располагались дальше всех от трибуны. Перед манипулятором, словно жадный язык, протянулась багровая полоса истерии, где митингующие были почти уже в состоянии близком к потере человеческого облика.

Вся карта была разбита на пронумерованные квадраты. Сергей Анатольевич, внимательно осмотрев своих подчиненных, так и не заметил на лицах ни следа страха или волнения, пожал плечами и начал раздавать грядки, как принято было говорить в команде.

— Семенов, квадрат четыре, Лёня, ты пойдешь в пятый, тебе самое трудное. Стажер, сегодня ты допускаешься к самостоятельной работе, людей у нас не хватает. Пойдешь в седьмой квадрат. Будь осторожен. В случае чего, сразу выбирайся или дай условный сигнал. Помнишь какой? Молодец. За тобой придут немедленно. Прошу всех помнить, что на таких мероприятиях обязательно присутствуют катализаторы. Для тебя, Петров, поясню — это такие люди, которые больше всех орут и подогревают ситуацию. Наняты они устроителями митинга и работают за деньги, потому опасны. В общем, мужики, остальные по периметру и работаем. Но без самопожертвования только, без фанатизма… Хотя, кому я это говорю??

Вася выбрался из машины, закурил и осмотрелся — кругом была людская каша. Громкая людская каша, волнующаяся, шумная, неспокойная, плотная. Отдельного человека в ней было не рассмотреть: одеты все примерно одинаково, по причине зимы; стоят плотно, как монолитная, сплавленная масса. Даже на панк-концертах такого не увидишь, там обязательно есть толкучка, или драка, или кого-то вытаскивают из толпы, кто-то приходит или уходит. Эти же стоят, как деревья, вросшие корнями в асфальт, только колышутся вместо ветвей и листвы древки флагов и широкие полотнища лозунгов на красном, страшном цвете.

Будто пытаясь соответствовать карте на карманном компьютере Семена Анатольевича, знамена больше всего реяли ближе к сцене, там, куда надо было пробиться Василию. Он вздохнул, глубоко, будто ныряльщик, и рванул в серо-черное людское желе, щедро пихаясь локтями, иначе не пробиться. Вслед ему летел мат, но он не обращал на него внимания.

В назначенном квадрате, примерно пятнадцать на пятнадцать метров, собралось столько народу, сколько не видало питерское метро на станциях пересадок: каждое движение любого человека вызывало волну и давку. Стоило хоть немного ослабить внимание, и тебя могли нечаянно раздавить, не спасла бы даже плотная, с мягким подбоем, кожаная куртка. Вася все не мог понять, как же у него получилось сюда добраться, но больше всего его волновал тот факт, что сжатые соседями руки не позволяли ему достать сигареты и прикурить. А отравиться табачным дымом ой, как хотелось!

Над Васей орал в микрофон и вскидывал руки манипулятор. Кем он себя возомнил? Кем сейчас себя представлял? Новый Гитлер или Сталин? Еще немного, всего чуточку, и он сможет приказать всем этим людям начать революцию. И они ее начнут. Успеха им, конечно, при таком небольшом количестве и в такой большой стране не видать, но… Но получилось же на Украине и в Узбекистане? Бархатные революции, так их назвали. Что-то Васе ничего бархатного не виделось и очень хотелось курить.

Слева, через квадрат, Вася заметил Леонида. Тот стоял будто скала, почти недвижимый людьми и возвышался надо всеми на целую голову. Хорошо все-таки быть таким здоровенным. Лёня флегматично крутил головой по сторонам и думал, скорее всего, о том, что как всегда не успел выспаться — по ночам он сражался в онлайн битвах, о чем утром с жаром рассказывал, пугая несведущих разными словами вроде «Кастую я, значит, фаербол» или «За три часа прокачался на пять уровней!». Семеныч, как самый пожилой, но одновременно самый опытный, стоял не так далеко от эпицентра, но и не близко. Он был на подхвате, должен был вступить, если понадобится кому-то помощь.

— Вася, алё? Это Вовчик, слышно меня?

— Привет, где пропадал? — ответил Вася. Говорить можно было безбоязненно, все равно никто не услышит, каждый занят тем, что пытается перекричать соседа в своей любви к оратору.

— Да инструктаж у нас тут был… Оружие даже выдали на всякий случай. Ладно, это все лирика. Значит ситуация осложняется, так что работай.

— А я, по-твоему, чем занят?

— Понятия не имею. По-моему, ты балду гоняешь.

Оратор, тем временем, работал куда активнее Васи, толкал речь в народ, будто бульдозер, напористо и мощно:

— Мы — сила! Только от нас зависит, какой будет Россия! Хотим ли мы царскую тиранию? Нет! Хотим ли мы жить за деньги при капитализме? Нет! Мы — новая власть!! — он взмахнул рукой, будто отгонял мошкару от лица. — Мы те, от кого зависит будущее нашей великой страны и наших детей! Хотим ли мы жить на нищенскую пенсию?

Задето было за живое, кто-то из толпы выкрикнул:

— Не-е-ет!

— Хотим ли мы бояться завтрашнего дня?

— Не-е-ет!

— Будем ли мы терпеть?

— Не-е-ет!

— Вашими словами говорит весь народ, затравленный и забитый! Народ, который боится жить в такой стране, в которую превратилась великая Россия! Мы возродим ее! — он снова махнул рукой, — Мы — новая власть!

Речь безо всякого сомнения была пламенная. Да что там, Троцкий, как говорится, отдыхает. Только вот Васе и его коллегам на эту речь было глубоко и всеобъемлюще наплевать. Каждый размышлял, внимательно и сосредоточенно, только о своих делах. Семеныч, глядя куда-то вверх и многозначительно поводя густыми бровями, перебирал дни рождения своих внуков, и пытался вспомнить, не заказывала ли сегодня на вечер жена чего-нибудь купить. Леонид обдумывал новую тактику для командной игры в контр-страйк, а так же сравнивал в уме характеристики двух новых видеокарт, что появились на прилавках в этом месяце. Со своей новой зарплатой он мог бы купить их себе обе, но выбрать хотел, все-таки, лучшую.

Вася прикидывал, успеет ли он сегодня освободиться до семи часов вечера. Судя по размаху, митинг мог продлиться и до глубокой ночи, если его не разгонят, и тогда Вася опоздает на свидание с Мариной. Чудесная девушка! Познакомились на какой-то вечеринке, уже и не вспомнить на какой именно. На сегодня Вася запланировал обширную развлекательную программу. На первое предлагался поход в хорошее кафе на чашечку эспрессо, потом в кино. Неважно, на какой именно фильм, главное места подальше от экрана. Потом можно зайти в боулинг или бильярд…