Только после этого сообразил, что за мной погоня и мне надо сматываться.

С одной стороны – вода, с другой – отвесная земляная стена. Между ними – полоска песка, на которую я и шлепнулся.

Уплывать бесполезно. Мне хоть изредка придется выныривать, чтобы вдохнуть воздуха. В этот момент я буду совершенно беззащитным. Подстрелить меня в такой ситуации легко, а вот палить в ответ и одновременно держаться на воде практически невозможно. Разбойникам даже не придется как следует прицеливаться —даже если они попадут рядом, меня здорово обварит кипятком.

Река отменяется.

Но и на обрыв карабкаться нельзя. Едва я вылезу, как подоспеет погоня.

Бежать вдоль берега – тоже не выход. По песку далеко не убегу – нормальной скорости не развить, да и выдохнусь быстро.

А зачем бежать? Можно прижаться к земляной стене обрыва. Сканер меня так не учует – толща холодной почвы закроет.

Но так я только выиграю время. Если начнут искать, то найдут и под обрывом. Так что эта идея хороша только как тактический ход, как часть более сложного плана.

Впрочем, у меня уже есть нужный план.

На песке в живописном беспорядке разбросаны коряги, бревна и прочие деревяшки. Я выбрал самую большую колоду, веревкой прикрутил камень. Здесь же приспособил и зажигалку, включил ее.

Струйка плазмы ударила в камень. Теперь нужно только столкнуть бревно в воду и надеяться, что веревки выдержат высокую температуру и это сооружение не развалится.

Конструкция поплыла правильно – камнем кверху. Потому что к другому концу бревна прикручен булыжник побольше – этот конец опустился под воду.

Я проводил колоду взглядом, она не спеша поплыла вдаль, покачиваясь на волнах. Чем-то похоже на бакен. На самодельный бакен с инфракрасным маячком на верхушке.

До меня донесся приближающийся топот. Я прижался спиной к земляной стене обрыва. Сверху посыпались сухие листья, земля. Кто-то затормозил на самом краю. Но ни один преследователь не свалился. Толи разбойники хорошо знают местность и были готовы, то ли дело в том, что им не пришлось оглядываться на бегу.

– Куда он ушел? В воду, что ли, прыгнул? – послышался голос– Кирпич, ну-ка глянь по сканеру.

– Без тебя знаю,– огрызнулся Кирпич. Несколько мгновений были слышны только сосредоточенное сопение и тяжелое после бега дыхание.

– Он там! – прорезал ночь истошный вопль.– В воде! Раздался многоголосый гомон. Разбойники наперебой уточняли у Кирпича, где именно находится преследуемый. Затем один из них заорал:

– Я вижу! Вон он, плывет!

Покачивающийся на волнах конец бревна, который едва высовывается из воды, в темноте действительно можно принять за плывущего человека.

Через секунду «меня» увидели и остальные. Воздух озарился вспышками сразу нескольких выстрелов.

Вода с громким шипением фонтанами взметнулась вверх и обратилась в пар. Выстрелы продолжались, и через какое-то время меня накрыла душная пелена пара. В таких условиях увидеть бревно уже невозможно, но разбойники продолжали стрелять вслепую. Сквозь белесый пар синий свет вспышек кажется чем-то призрачным, таинственным. Я почувствовал себя стоящим внутри тучи, которая то и дело озаряется разрядами синих молний.

Наконец выстрелы затихли. Несколько секунд тишины – видимо, разбойники всматриваются в воду, пытаясь понять, удалось ли им меня подстрелить. Непонятно, как они рассчитывают что-то увидеть: после такого фейерверка глазам необходимо время, чтобы привыкнуть к темноте. Да и клубы пара сильно мешают.

– Кирпич, ну как там? Подбили мы его?

– А я откуда знаю? Вы ж всю реку вскипятили! Даже если там дюжина человек плескаться будет, сканер ничего не покажет!

– Ну так и хорошо, что вскипятили. Ежели бластами его не убило, так он наверняка сварился. Пошли в лагерь.

– А разницы-то для нас нет – живой он или мертвый. Бластеры разрядились, а с дубинками за ним не побегаешь.

– Да мертвый он, мертвый. Сварился в кипятке.

Из этого разноголосого обмена репликами я понял, что быть подстреленным мне больше не грозит – преследователи посадили батареи бластеров. А уж дубинки мне не страшны – в моем-то бластере больше половины заряда осталось.

Спасибо деду Ивану, стрелял я много, гораздо больше, чем все разбойники, вместе взятые. И заряд остался только потому, что у моего бластера аккумулятор с увеличенной мощностью, а у разбойников – самые дешевые модели. Спасибо тебе, дед Иван, никогда тебя не забуду.

Разговор наверху начал удаляться. Я подтащил к земляной стене бревно и взобрался на него. Вцепившись в траву и почву наверху, засеменил ногами по обрыву. Удивительно, но взобрался я таким способом довольно быстро.

Взяв бластер, я направил его в спину разбойникам.

– Стоять! – гаркнул я изо всех сил.

То ли разбойники мне попались крайне нервные, то ли их переклинило от моего крика, но повели себя они неадекватно. Обернувшись на крик, они вскинули дубинки и с громким рыком понеслись на меня. Может быть, просто не заметили в темноте бластера?

А ведь хотел я обойтись без крови. Не получилось.

Троих заряды повалили на землю. Но мужиков оказалось слишком много, и бежали они слишком быстро. Большая часть отряда оказалась в опасной близости от меня.

От атаки первого я просто увернулся. К этому моменту он успел набрать приличную скорость. Кроме того, стремительно опущенная дубинка, не нашедшая препятствия, потянула вниз. Затормозить разбойник не успел, громко зарычал и рухнул с обрыва.

Осталось еще трое. Угрожающе задрав дубинки, они ревели, как берсерки. Выпученные глаза ярко светятся – в инфракрасном диапазоне, разумеется.

Ну с этими проблем не будет. Они привыкли дубинками головы пробивать. А о том, что силу противника можно обратить против него, даже и не слышали.

Стремительный рывок навстречу. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что я просто пробежал мимо одного из разбойников и только в последний момент уклонился от столкновения. Но массивная туша с размаху плюхнулась на землю, пропахав широкую борозду и взметнув в воздух тучи листьев. Я не только поставил подножку, но и успел одним комплексным движением нанести три удара по голове – основанием ладони, ее ребром и локтем. А ведь выглядело это как простой взмах руки. Если гипотетический наблюдатель не присматривался, то он даже не заметил, что я касался головы разбойника. Хорошая штука – айкидо!

Оставшиеся двое пронеслись мимо, остановились, попытались сообразить, куда же я делся. Внизу, под обрывом раздавалось громкое шебуршение – похоже, тот, который первым добежал до меня, безуспешно пытается выбраться. Еще бы, с такой-то массой.

Пока двое оставшихся сообразили обернуться, их стало на одного меньше. Я не стал унижаться до выстрела в спину, просто пинком ноги придал мускулистой туше нужное ускорение. Туша рухнула с обрыва прямо на своего товарища, которому почти удалось выбраться.

Последний разбойник попер на меня, размахивая дубиной.

Подныриваю под занесенную руку, захватываю ее. Тяну сначала от себя – туда, куда рука и так двигалась. Затем вниз, потом на себя.

Разбойник совершил немыслимое сальто-мортале и растянулся на земле. Подойдя ближе, я понял: сальто действительно оказалось мортале – разбойник мертв. Может, шею сломал, может, просто расшибся.

Те двое, которые валяются под обрывом, тоже не шевелятся, но живы они или нет, я проверять не стал.

– Кирпич! – раздался вдруг хриплый голос.

Я вскинул бластер. Там, откуда шел звук, никого не было. Точнее, там лежит труп. Но говорил явно не он.

– Кирпич! Вы где? Отвечай!

Только теперь я обратил внимание на неестественное звучание голоса. Источником звука оказалась рация, висящая на поясе у трупа.

Что делать? Нельзя, чтобы в лагере что-то заподозрили: мне необходимо сохранить эффект неожиданности, чтобы освободить шофера. Однако отсутствие ответа насторожит главаря. Можно попытаться ответить, имитируя хриплый голос разбойника. Нет, как только меня начнут расспрашивать, по моим ответам будет понятно, что говорит посторонний.