Вообще, вся политическая система моего времени – нонсенс. Все события, важные для общества в целом, можно найти в Сети. Причем найти очень легко, гораздо легче, чем информацию по конкретному человеку, с этим может справиться каждый школьник.

А это значит, что заранее известны все решения, которые примет правительство. Следовательно, оно и не нужно, поскольку ничего не решает. Ни для кого и не секрет, что правительство само не создает никаких нормативных актов – все законы, постановления и указы берутся из Сети.

То есть несколько тысяч чиновников высших уровней делают ту же работу, которую легко сделает школьник. Таким образом, все правительства мира находятся в том же положении, в котором до открытия перемещений во времени находилась лишь английская королева.

Но совсем избавиться от правительства нельзя – ведь сохранилась абсолютно однозначная информация о том, что все нормативные акты принимаются именно правительством.

И самое смешное, что, хотя во всех демократических странах формально выборы на высшие должности в государстве сохранились, фактически они уже давно ничего не решают. Каждый может войти в Сеть и узнать результаты всех будущих выборов. Одно радует: из политики исчезло такое явление, как подтасовка данных голосования – в самом деле, зачем что-то делать, если результаты выборов все равно никак не изменишь.

Впрочем, сейчас меня посетили сомнения в оправданности бесчисленных фельетонов и юморесок, осмеивающих абсолютное бессилие правительства.

Если гипотеза плавающего будущего верна, то кое-что правительство действительно не может изменить. На ключевые события, о которых в Сети сохранилась информация, действительно нельзя повлиять. Но правительство может принимать секретные решения, о которых никогда не подивится информация в Сети.

Конечно, это ничего не изменит для страны в целом. Чтобы правительство ни делало, оно не сможет изменить уровень жизни, или демографическую ситуацию, или уровень инфляции – по всем подобным данным имеется статистика в Сети на годы вперед.

Однако эти решения могут влиять на судьбы отдельных людей, изменять те мелочи, которые просто не могут быть зафиксированы в Сети. А ведь именно из таких мелочей и состоит жизнь.

Конечно, эти влияния будут иметь в основном случайный характер: как можно прогнозировать события, которые даже нельзя зафиксировать? Однако только на такие события и можно повлиять. Настроение человека, его мысли, мечты, устремления и желания – все это нельзя зафиксировать, информацию об этом нельзя найти в Сети. Но на все это можно повлиять.

И влияет на это не только правительство, а каждый из нас. В общественном транспорте, на работе, дома мы постоянно общаемся с людьми. И от того, как мы себя поведем, зависит так много! Может быть, если бы люди задумались об этом, мы стали бы лучше относиться друг к другу?

Впрочем, сейчас для меня не слишком важно, можем ли мы на самом деле что-то изменить. Я точно знаю: я – могу. И это большая ответственность, мне необходимо полностью сосредоточиться.

Я отогнал от себя бесполезные сейчас размышления, сконцентрировался на том, чтобы дойти до информационного центра. И услышал шаги.

Шаги отчетливые, хотя и невероятно тихие, осторожные – похоже, тот, кто идет следом за мной, мастер в бесшумном передвижении.

Через несколько секунд я понял, что за мной следует не один человек – по шагам это хорошо слышно. Но я так и не разобрал, двое их или целая толпа. Хотя толпа-то быть не может, они бы производили гораздо больше шума. Впрочем, чтобы узнать это, есть верный способ. Я остановился, присел и принялся «завязывать шнурки». Голова наклонена вниз, из такого положения очень легко посмотреть назад. Правда, сенсоры очков не могут вращаться, подобно глазам,– чтобы направить камеры на объект, необходимо двигать головой. А обычное зрение тут не поможет – не могу же я, «завязывая шнурки», направить фонарик за спину – преследователи сразу поймут, что я обнаружил хвост.

Мне удалось исхитриться и вывернуть шею так, чтобы это было не слишком подозрительно, но и преследователи попали бы в объективы сенсоров.

Их оказалось трое.

Стоят, прижавшись к стенам,– вероятно, заняли эти полиции, когда я остановился. Очень правильная тактика – если бы я оказался полным придурком и, услышав шаги, просто оглянулся, то вряд ли увидел бы что-либо. Обычным зрением. Но на мне очки, которые четко очертили красным три теплых силуэта на фоне черно-синего марева холодной стены.

«Завязав шнурки», я встал и собирался направиться дальше, на ходу решая, что мне делать с хвостом. Однако хвост что-то заподозрил и крикнул:

– Эй ты, стой!

Вероятно, поняли, что раскрыты, и решили, что дальнейшая игра в прятки бессмысленна. Вот только ума не приложу, чем я себя выдал. Похоже, я имею дело с профессионалами. Впрочем, это было понятно еще раньше, по шагам и тем позам, в которых они замерли вдоль стен,– так могут стоять только люди, у которых за плечами долгие годы упорных тренировок.

У меня два варианта поведения – пуститься наутек или послушаться. Убегать опасно – если у преследователей есть оружие, то мне может не поздоровиться.

С другой стороны, я же не знаю, чего они от меня хотят. Может, у них мирные намерения.

В любом случае убегать нельзя. Лучше всего сейчас повернуться к ним, быстро оценить ситуацию, а по результатам оценки выбирать конкретный вариант поведения.

Я обернулся, на всякий случай отдав чипу приказ активизировать программу, которую я использовал во время чемпионата по вирт-игре, да так и забыл стереть. Мозг отозвался ноющей болью – все-таки он еще недостаточно восстановился после невероятной нагрузки во время турнира.

Луч фонаря метнулся в преследователей, ослепив их. Это я сделал нарочно. Со стороны выглядит вполне естественно – человек, державший перед собой фонарь, обернулся, забыв его опустить. А у меня будет несколько лишних мгновений, в течение которых я буду видеть преследователей, а они меня – нет.

Однако они совсем не выглядят ослепленными. Смотрят прямо на меня, даже не зажмуриваются. Один из них вперил в меня дуло бластера.

– Иди сюда.

Человек с бластером – единственный из троих, кто может сейчас говорить. У остальных на лицах дыхательные маски, такие же, как и на мне. У главного – а я решил, что парень с бластером является главным,– маска тоже есть, но она болтается на шее. Похоже, он снял ее всего несколько секунд назад.

Делать нечего, придется подходить – выхватить свой бластер не успею, убежать тоже. Я вяло зашлепал по полу.

– Не такой уж ты и крутой, как про тебя говорят,– усмехнулся главный.

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался я, снимая дыхательную маску.

– А сам не догадался? Так ты еще и тупой.– Он усмехнулся еще раз.– Ты вчера обидел одного очень уважаемого человека. А теперь пришел час расплаты.

Ага, значит, эту троицу послал тот быкоподобный мужик, которого я вчера отправил в полет над столами. Он, оказывается, уважаемый человек. Никогда бы не подумал, что такого можно за что-то уважать.

Подойдя ближе, я понял, почему эти трое не зажмурились, когда я направил на них фонарь. У каждого из них глаза заменены парой универсальных широкоспектровых сенсоров – таких же, как и у меня в очках, только еще мощнее.

Я также заметил, что в их ушные раковины имплантированы высокочувствительные микрофоны. А одежда при ближайшем рассмотрении оказалась не просто комбинезонами, а десантными комбинезонами-хамелеонами.

– И чего же вы от меня теперь хотите? – спросил я.

– Да ничего особенного. Сейчас мы пальнем в тебя из этой штучки,– парень достал станер,– ты заснешь. А когда проснешься, то будешь связан, а рядом будет стоять человек, которого ты вчера обидел. Уж он с тобой поразвлечется.

– Эй, парни, я не такой ориентации!

Шуткой я попытался затянуть разговор, а сам в это время принялся соображать, как мне выпутаться.

– А мне плевать, какой ты ориентации. Мне вообще все равно, что мой клиент с тобой делать будет. Но почему-то мне кажется, насиловать тебя он не будет – он тоже не такой ориентации. Скорее уж это будет похоже на садомазо вечеринку.