– Тогда дайте, пожалуйста, вон тот, с зелеными розочками.

Покупатель получил торт, заплатил названную сумму и пошел к выходу. Я направился к прилавку, попутно раздумывая, а не купить ли мне вместо пива холодного кефира?

Похоже, стояние у холодильника с молочными продуктами не прошло для меня бесследно.

Конечно, рокер с кефиром смотрится странно. Однако пиво я не люблю, решение купить для устранения жажды именно пенный напиток было продиктовано исключительно желанием соответствовать выбранному облику.

Но, может, хрен с ним, с обликом?

Однако подойти к прилавку мне оказалось не суждено. Покупатель, только что покинувший магазин, вернулся, протянул продавщице коробку с тортом.

– Девушка, я же вас спрашивал: торт свежий?

– Так он свежий,– вяло ответила девица.

– Какой же он свежий, когда произведен два дня назад! – Покупатель ткнул пальцем в синие цифры на коробке.

– У него срок хранения пять дней!

– Девушка, я вас не спрашивал, сколько дней его хранить можно! Я попросил свежий торт.

– А я вам и дала свежий.

– Какой же он свежий, если его произвели два дня назад?

– А у него срок хранения пять дней.

– Девушка, мне не нужно его хранить пять дней. Мне нужно, что бы он сегодня был свежий.

– А он свежий. Срок годности еще не истек.

– Позовите мне сюда менеджера! Пусть он вам объяснит, что означает слово «свежий»!

Похоже, не суждено мне утолить жажду – ни соответствующим имиджу пивом, ни приятным для организма фруктовым кефиром.

Нечего расслабляться и облучать людей. Надо дело делать.

Хорошо, что рынок кваркотроники совсем рядом, прямо напротив выхода из метро. Быстро куплю дисковод и поеду в канализацию к Леониду. Положу информацию в почтовый ящик, поставлю таймер на десять лет. И можно идти сдаваться в доблестные органы.

Поиски много времени не заняли, дисковод нашелся в первом же павильончике.

Обратный путь тоже не доставил особых проблем, теперь я старался избегать больших скоплений народа, не приближался к пассажирам, а если уж это было необходимо, старался миновать их как можно быстрее.

Эти меры предосторожности возымели должное действие. Конфликтов почти не возникло. Самым серьезным происшествием стал нищий-инвалид, попытавшийся избить меня, лихо размахивая обоими костылями и той самой ногой, на операцию которой он собирал деньги.

От «инвалида» я отбился с легкостью, хотя его физической подготовке позавидовали бы многие здоровяки.

До нужного мне канализационного люка добежал, обливаясь потом. С наслаждением погрузился в черную дыру, закрыл за собой крышку.

Леонид сидит за компьютером, размахивая интерфейс-перчатками. Холлопанель сплошь покрыта пестрой россыпью разноцветных блоков-модулей. Похоже, обитатель этих гостеприимных туннелей отлаживает какую-то сложную программу.

Услышав мои шаги, Леонид обернулся, увидел меня и закрыл фрейм отладчика.

– Вернулся? – поинтересовался он, освобождая место перед холлопанелью.– Садись, делай все, что тебе нужно.

– Погоди, я сначала переоденусь. А то сейчас я представляю собой уникальное блюдо – «инсайдер, варенный в собственном поту».

– Я предупреждал, что в этом маскарадном костюме тебе будет жарко. Так, значит, ты тоже инсайдер? Коллеги.

– Не совсем коллеги. Я не программер, а предсказатель.

– Все инсайдеры – коллеги. Даже больше – братья.

– Ну не скажи. Есть такие, кого я бы никогда братом не назвал.

– Так я же не про них, не про тех, кто едва выучился в Инсайде ходить, а уже инсайдером себя называет. Работать в Инсайде и быть инсайдером – разные вещи-.

– А может быть, я из этих псевдоинсайдеров?

– Нет. Я, как только тебя увидел, сразу подумал, что ты один из нас. Рыбак рыбака видит издалека.

Я сдернул с себя парик, усы и бороду и начал стаскивать куртку.

– Давай, я подключу дисковод, пока ты переодеваешься,– предложил новообретенный брат по Инсайду.

Я протянул ему пакет с дисководом, а сам принялся разоблачаться, с наслаждением ощущая всем телом прохладный воздух.

– Значит, ты предсказатель? – спросил Леонид.– Я на днях в Сети читал про одного предсказателя. Судя по тому, как его ищут, он заинтересовал какую-то очень крутую структуру. По косвенным данным я догадался, что он спер какую-то очень важную информацию.

Я напрягся. Леонид говорит это специально, потому что знает, кто я? Или просто пересказывает прочитанную в Сети информацию, ни о чем не подозревая?

– Интересно, что этот предсказатель собирается делать с украденным? – продолжил Леонид.

– Продать, наверное. Что еще можно делать с украденными данными?

Я попытался говорить как можно спокойнее. Если у Леонида еще нет никаких подозрений на мой счет, то нельзя, чтобы они появились сейчас только потому, что мой голос дрогнет.

– Не думаю, что он хочет ее продать. Он явно замышляет что-то другое.

Сомнений нет – Леонид все знает.

– Может быть, этот предсказатель хочет выложить данные в свободный доступ? – «предположил» я.

– Может быть,– согласился Леонид.– Теперь я уверен, что так оно и есть.

– Леонид... А что бы ты делал, если бы встретил этого предсказателя?

– Я? Я не знаю, что этот предсказатель задумал и зачем ему понадобилось выкладывать ворованные данные на всеобщее обозрение. И что это за данные. Но он похож на серьезного человека, который понимает, что делает. И если он уверен, что его решение – правильное, то долг каждого инсайдера – помочь брату всем, чем можно.

Леонид закончил возиться с дисководом.

– Я все подключил. Выкладывай в свободный доступ все, что тебе нужно, а я не буду мешать.

Леонид удалился, оставив меня одного.

Я достал из-под черной футболки смятую одежду, имитировавшую живот. Вынул из вороха тряпок «термитник».

Все это я проделал в полном молчании. Сказать хотелось многое, однако цензурных слов не нашлось, а ругаться матом не люблю даже наедине с собой.

Сажусь перед холлопанелью компьютера, одеваю интерфейс-перчатки. Перед лицом пестрит привычное многоцветье Инсайда. Свежеустановленный дисковод раззявил свою пасть в ожидании «термитника».

Вот и все. Мои приключения закончились. Осталось только создать почтовый ящик, выложить в него содержимое термитника, поставить таймер.

Кончились погони, стрельба, неумелая конспирация. Этому я рад —слишком устал, слишком хочу отдохнуть.

Судьба будущего решена – позади остались и неопределенность, и предопределенность. Надо бы и этому порадоваться.

Но не могу. Свой выбор я сделал, однако так и не уверен: действительно ли лучший вариант я выбрал?

Слишком мало я знаю. Слишком многого я не знаю.

Даже в тех знаниях, которыми я обладаю, уверенным быть не могу – все они почерпнуты в архивах будущего. В архивах, которые были (а точнее, будут) фальсифицированы,– пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка.

Даже предположить не могу, кому и зачем понадобилось фальсифицировать историю будущего, а без этого я не смогу догадаться, где именно искать ложь и какую правду она скрывает.

Возможно, в «правой» ветви Олег все-таки выживет? Может быть, в «левой» ему грозит смерть?

А возможно, Развилка на самом деле произойдет не через несколько минут, а через десять лет и от того, что я решу, ничего не изменится?

Что мне делать? Продолжить то, что уже запланировал, и надеяться на лучшее? Предпринять что-то иное? Как я могу решать, если я ни в чем не уверен? Внезапно в глазах потемнело, багровое марево закрыло глаза, удары сердца начали отдаваться внутри черепа тупой болью.

Моя нервная система слишком измочалена прошедшей неделей. Метания в неизвестности оказались чрезмерной нагрузкой.

Накатило желание крушить и ломать – желание нелепое, но вполне естественное.

В себя я пришел почти сразу и ничего не успел уничтожить. Лишь что-то плоское, лежавшее так некстати совсем под рукой, пролетело через всю комнату, хлопнулось о стену и с громким треском разлетелось на осколки.