– М-ам!..

– Привет, Мотя! – обрадовалась я и попросила: Позови, пожалуйста, Елену Петровну!

Ротвейлер, подозрительно оглядываясь на нас, отошел на несколько метров в глубь двора и, повернувшись в сторону дома, неторопливо прогремел:

– Ва-у.., ва-у.., ва-у-у!!!

– Надо же, – изумился Стас, – вот это голосок!

– Вот это голосок! – эхом повторила Надька и спряталась за широкую Стасову спину.

Тем временем из дверей дома выглянула хозяйка.

Приложив ко лбу ладонь, она пригляделась и обрадованно воскликнула:

– Да это же Настя!

Поскольку это было чистейшей правдой, я широко улыбнулась и кивнула:

– Здравствуйте!

Я представила ей Стаса и Надьку, и Елена Петровна пригласила нас в дом, по дороге расспрашивая, как я прошлый раз добралась до Горелок. Не желая расстраивать добросердечную старушку, я уверила ее, что добралась прекрасно. Поболтав немного, я спросила Елену Петровну о внуке. На наше счастье, оказалось, что он должен быть с минуты на минуту. Любезно отказавшись от предложенного чая, мы поговорили еще немножко с хозяйкой и скоро услышали шум подъезжающей машины. Мотя расстарался как следует, отмечая приход любимого хозяина, и через пару минут в коридоре послышались шаги. Дверь открылась… Я-то уже была к этому готова, а вот подружка вдруг охнула, торопливо прикрыв рот рукой, и побледнела. Потому что в горнице вновь появилось солнышко. Широко улыбаясь, Ленечка приветливо поздоровался с гостями, явно задержав взгляд на очумевшей подруге. Он пригласил нас за стол, но, чтобы зря не отнимать у людей время, мы отказались. Пока Надежда потихоньку приходила в себя, мы со Стасом быстренько изложили Ленечке суть нашей нужды. Тот задумчиво потер подбородок и повторил:

– Трактор? Знаешь, я думаю, здесь сподручнее будет экскаватор…

Несколько минут я сосредоточенно оглядывалась вокруг, чтобы абсолютно точно удостовериться, что не ошиблась. Конечно, со стопроцентной точностью трудно было определить, что это то самое место. К тому же сейчас был белый день и ярко светило солнце, а в прошлый раз было темно и лил проливной дождь.

– Ну? – нараспев протянула Надька, мимоходом демонстрируя свои неплохие вокальные данные, и покосилась влево. Слева, в трех шагах от нее, стоял златоглавый Ленечка и сосредоточенно наблюдал за моими действиями.

– Ага, – воскликнула я, увидев висящий на одном из кустов деревянный кол с намотавшейся вокруг колючей проволокой, – это здесь!..

Я ткнула пальцем в слабо колышущуюся черную поверхность. Стас встал рядом со мной и задумчиво склонил голову:

– Ты уверена, что здесь настолько глубоко?

– Глубоко, глубоко, – подтвердил Ленечка, – есть котлованы и по десять метров. Не зря же говорят – места гиблые, никто и связываться не хочет. Здесь чего ни выкопай, все одно зальет, пикнуть не успеешь.

– Леонид, может, приступим?

– Конечно! – радостно отозвался тот, они вместе со Стасом отошли к яме и принялись оживленно размахивать руками.

– Теперь дело за мужчинами, – махнула я рукой, – пойдем в машине посидим, думаю, тут надолго…

Мы сели в стоящую неподалеку «четверку», позаимствованную за бутылку водки у Надькиного соседа.

– Ну что, – ухмыльнулась я, устраиваясь поудобнее, – втюрилась?

Надька томно вздохнула и глянула на меня телячьим взглядом. Здесь все было ясно и без разговоров.

Меж тем Ленечка удалился в сторону дороги, и через несколько минут из-за кустов послышался рев мотора и лязг гусениц.

– Первая танковая… – прокомментировала Надька, наблюдая за осторожно вползавшим на изрядно потоптанную полянку экскаватором. – Интересно, что все-таки из всего этого получится?

Понаблюдав немного за энергично взявшимися за дело мужчинами, я откинула назад спинку сиденья и блаженно закрыла глаза. Единственное, что мне сейчас мешало, это любимая подруга, с настойчивостью навозной мухи жужжавшая над ухом. В какой-то момент я осознала, что Надька повысила голос и повторяет вопрос не в первый раз.

– А что это ты днем спишь? Не выспалась, что ли? – Я недовольно покосилась в ее сторону, а она вдруг радостно вскинулась и заверещала:

– Ах, вот оно в чем дело!

Я-то гляжу! И у Стаса синяки под глазами…

– Стасу синяки набили… – поправила я, хорошо поняв, что теперь дорогая подружка просто так не отцепится.

– Ну да… Слушай, Стаська. – Тут она принялась тормошить меня за руку, так что открыть глаза все же пришлось. – Я так за вас рада! Вот ей-богу рада! Стас, он ведь…

– Я знаю, – улыбаясь, сказала я.

Надька подпрыгнула на сиденье, отчего машина заходила ходуном, и снова дернула меня за руку:

– Стась, а бабка-то что?

Тут я приподнялась на локте и отозвалась:

– Надька, если скажу – не поверишь…

Та заволновалась:

– Так ты скажи сначала…

– Бабка нас благословила…

– Иди ты… – недоверчиво протянула Надька и даже переспросила:

– Бабка Степанида?

– Ну а кто еще? Мы когда из города вернулись, она немного странная была… Тихая такая, все чего-то думала… А вечером, как спать идти, я на пороге комнаты остановилась, на бабку глянула. Она на меня. Тут Стас подошел и меня обнял. Ну, думаю, сейчас мы оба окажемся на улице… Бабка все смотрит. Стас говорит: «Пошли!», и в комнату шагнул, а Степанида вдруг перекрестилась и говорит: «Подойдите!» Конечно, мы подошли. А она притащила икону… Свечу, говорит, венчальную я уж за вас сожгла… Я тебе честно скажу, мы со Стасом малость растерялись… Ну ты же бабку знаешь… И благословила…

Надька задумчиво прошептала:

– Вот тебе и бабка Степанида… – Она немного посидела, уставившись в потолок задумчивым взглядом, и вдруг оживилась:

– Слушай, Стаська, а как ты догадалась?

– О чем? – не поняла я, и подруга кивнула за окно на работающий экскаватор. – Ах, это… О чем бы ты переживала, если бы утопила свой «Мерседес»?

– «Мерседес»? – уточнила Надька. – Я бы не переживала. Я бы сразу повесилась…

Я согласно кивнула:

– Это точно… А Ефим первым делом вспомнил о вещах… В багажнике. Понимаешь, мы же ехали в Москву, и никого об этом он предупреждать не собирался… Ни Гордея, ни Бешеного, ни Сову… И когда мы остались без машины, деваться ему уже было некуда. Пришлось искать Бешеного. А пока мы сидели у Бешеного на даче, Ефим куда-то уезжал на его машине. И в это же время я поняла, что Бешеный и не подозревал о том, что мы пытались уехать в Москву. И когда Ефим вернулся, они даже чуть не подрались. Чего уж ему наплел Ефим, не знаю. Но врать он был большой мастер. А я увидела, что его кроссовки перепачканы чем-то весьма странным… – Я потянулась и распахнула дверцу машины. – Смотри…

Видишь, какая здесь земля? Черная, с зеленью, словно с тиной? Он приезжал сюда и пытался сообразить, как вытащить машину. И поскольку он отсюда не уехал, значит, сделать этого не смог. Поэтому и держал меня как запасной вариант. Чем черт не шутит, вдруг бы чего обломилось…

– Матерь божья, – вздохнула Надька, – вот сволочонок оказался! Но как смотрел!

– Да, – согласилась я, – уж чего, а смотреть он умел…

И, уютно устроившись на сиденье, закрыла глаза и моментально заснула.

– Стаська, Стаська, иди скорее! – Не разобрав спросонья, в чем дело, я подскочила и едва не боднула головой возбужденно вопящую Надьку. – Вставай же, корова, багажник торчит!

– Кто торчит? – не сразу въехала я, но тут же вскочила.

Я шустро вылезла на свежий воздух и подошла к ребятам. Ленечка тем временем поспешно отгонял экскаватор к дороге. Как оказалось, пока он рыл новую яму рядом с той, куда нырнул «Мерседес», земля под тяжелыми гусеницами разъезжалась прямо на глазах. Поэтому Ленечка не стал дожидаться, пока экскаватор присоединится к «Мерседесу». Посмотрев на результаты их трудов, я поняла, что расчет оказался ювелирно точным.

Новая яма была выкопана с тем расчетом, чтобы слить в нее жижу из первой чуть ниже уровня багажника «Мерседеса». Яма, в которой тот находился, была достаточно узка, чтобы он опустился на колеса, и машина находилась в вертикальном положении. Экскаватор сломал тонкую глиняную перемычку между ямами, и теперь нашим взглядам предстал торчащий вверх густо облепленный грязью багажник.